За спиной высится свежий курган. Ее руки все еще дрожат от усилий, которые она потратила, копая, перетаскивая мертвые тела, засыпая их холодной землей. Грязь запеклась на лице и забилась под немногие уцелевшие ногти. Курган притягивает к себе, но она справляется с искушением, стараясь не думать, как сырая земля забивается в рот, свинцовой тяжестью давит на веки. Хотя от костра веет жаром, мороз пробирает до костей, в голову лезут истории о призраках. Ее терзает усталость, но сна по-прежнему ни в одном глазу. Пальцы машинально вертят стрелу. Потом подносят ближе к свету. В глаза бросается оперение из выделанной кожи. Она аккуратно кладет стрелу в огонь и смотрит, как та сгорает. Папины топоры лежат рядом. Она поглаживает рукояти, отполированные за годы использования. Трясущимися пальцами поднимает их с земли, ощущает непривычную тяжесть. Она чувствует – надо встать, покинуть населенное призраками место, но тело отказывается повиноваться. Даже дыхание дается с огромным трудом. В разгар ночи на смену потрясению приходит ярость. Злоба и ненависть растут, заполняя собой все вокруг. С каждым вздохом ярость лишь накапливается, распирает изнутри в поисках выхода. Тело пронзает боль, оно не справляется с натиском, рот судорожно хватает воздух. Все разделят с ней это бремя. Какая несправедливость: мир рухнул, а дома стоят по-прежнему, в полях колосится пшеница. Хотелось сорвать с неба месяц и срезать им дивные платаны. Пальцы покалывает и жжет. Языки пламени льнут к ее колену и сквозь прореху в штанах опаляют кожу. Огонь пробудил внутри нечто, чего она раньше не замечала. Таинственное окно, и если распахнуть его… Ярость огненным смерчем вырвалась наружу и прокатилась по деревне. Запылали дома, посевы. Она не слышала собственного крика, а когда открыла глаза, никак не могла взять в толк, откуда взялась огненная стена. Да и не все ли равно. Справедливость восторжествовала. Все прочее утратило смысл. Морок прервал сеанс. Измученная, Дюжина обмякла на кресле. – По-моему, – бесстрастно произнес Морок, – пора гасить факелы. Глава 44 – Какие еще факелы? – рявкнул Моргрен. – Где Хранитель? На лице Виктории дрогнул мускул, нахмурившись, она поочередно смотрела то на пленницу, то на ее мучителя. – Погасите факелы. Немедленно, – повторил Морок. Слова доносились до Дюжины как сквозь вату, рассудок заволокло пеленой. Следом накатила брезгливость. Морок переворошил самые сокровенные воспоминания, словно кучу грязного белья. Однако он извлек на поверхность нечто, о чем она хотела забыть. Той ночью в Поа она совершила нечто невероятное. Непостижимое. Перед внутренним взором промелькнуло ущелье, Фитиль, исчезающий в омуте золотых искр. Неужели и это ее рук дело? Моргрен с Викторией недоверчиво уставились на Морока, пока гоблины окунали факелы в ведро с водой. – Т-ты в п-порядке? – заерзала Семерка. Словно во сне, Дюжина обернулась и с изумлением увидела, как по щекам товарки струятся слезы. – М-мне о-очень жаль, – шептала она. – Многое сокрыто в тумане, дороги извилисты, но я всегда знала, что истина откроется тебе именно здесь и сейчас. Х-хотела предупредить, но ты бы все равно не п-поверила. Дюжина оцепенело молчала. – Она элементал, – сообщил Морок. Почудилось или его голос уже не был таким бесстрастным, как раньше? Виктория нетерпеливо повела плечами, во взгляде Моргрена читалось недоумение. – Очень редкая категория ведьм, – пояснил Морок. – По легенде, последний элементал погиб в Сумеречной войне. Ведьма? Дюжина не верила своим ушам. – Могущественная? – Моргрен уставился на пленницу. Та хотела принять дерзкий, вызывающий вид, но силы стремительно таяли. – Пожалуй, из нее выйдет толк. – Могущественная, – протянул Морок, – но она никогда не примкнет к нам. Ее предназначение – противостоять нашей миссии. – Нет, – с надрывом возразила Виктория. – Никакая она не ведьма, это исключено! Я наблюдала за ней годы и заметила бы признаки скверны… – (Моргрен угрожающе навис над нею, вынудив замолчать.) – Я сумею переубедить ее. – В голосе наставницы слышалась мольба. – Ей просто нужно время. Думаю, после встречи с владыкой… Дюжина содрогнулась. Если их владыка страшнее Морока, то встречу лучше отложить. – Морок никогда не ошибается, – отчеканил Моргрен. – Если девчонка и впрямь могущественная ведьма и выступит против нас… сама понимаешь, этого нельзя допустить. – Он выхватил из-за пояса Скальп. – Из уважения к тебе все случится быстро и безболезненно. Гоблин замахнулся, намереваясь перерезать девочке горло. Семерка вскрикнула. Дюжина что есть мочи навалилась на кресло и опрокинулась вместе с ним навзничь. Лезвие рассекло воздух на волосок от ее шеи. Падая, девочка молилась, чтобы кресло треснуло. Вызволить бы хоть одну конечность… Выругавшись, Моргрен снова занес нож. По залу вдруг прокатился душераздирающий вопль. Однако доносился он с плаца. Присутствующие остолбенели. Судя по звукам, кто-то снаружи принял страшную смерть. Виктория с Моргреном моментально опомнились. – Стража, ко мне! – скомандовали они в унисон. – Баррикадируйте двери! – надрывался Моргрен, объятая изумрудным пламенем ладонь вспыхнула ярче. Один из подлокотников кресла треснул, Дюжина яростно орудовала локтями, расшатывая его все сильнее. Тем временем Охотница с гоблинами полукругом выстроились у порога, держа оружие на изготовку. К залу стремительно приближался кто-то огромный. От грозной поступи вибрировал пол. Девочка наконец высвободила руку и, не сводя глаз с двери, занялась узлами на втором запястье. – Давай! Т-ты справишься! – подначивала Семерка, испуганно глядя на спины гоблинов. Онемевшие пальцы уже развязывали последний узел. Покончив с руками, Дюжина потянулась к лодыжкам, как вдруг дверь разлетелась в щепки. Пронзительный визг перерос в агонизирующий вопль и вскоре оборвался. В следующий миг посыпались громогласные приказы, лязгнула сталь. Дюжина исступленно сражалась с веревками. Только бы им с Семеркой удалось выпутаться прежде, чем их снова хватятся! Но вот путы пали. Девочка, шатаясь, поднялась. – ДЮЖИНА! От оглушительного рокота содрогнулся пол. Дюжина узнала голос, но не отваживалась поднять глаза, боясь ошибиться. Наконец она собралась с духом, вскинула голову. И остолбенела. В кольце гоблинов высился перепачканный грязью Пес и равнодушно взирал на выставленные копья. Верхом на нем восседали совершенно чумазые Пятак и Шестой. Рекрутов открывшееся зрелище, напротив, не оставило равнодушными, однако оружие они держали крепко. Но самое поразительное – они искренне радовались, увидев недавнюю спутницу целой и невредимой. – Лови! Ты опять обронила! – Шестой достал из-за спины два топора и швырнул их поверх гоблинских голов. Глава 45 В горле Дюжины стоял комок. Дыхание перехватило, с губ не сорвалось ни звука. Но, ощутив на ладони упоительную тяжесть топоров, она воспрянула духом. Единственный из всех вооруженный луком, Шестой пускал стрелу за стрелой в гоблинов, порывавшихся добраться до девочки. Пес вломился в зал. Виктория шарахнулась в сторону. Моргрен метнул в седоков пригоршню изумрудного пламени, но Пятак отразил атаку мечом. Чертыхаясь, колдун попятился. Дюжина тем временем освободила Семерку и рывком подняла на ноги. Девочка пошатнулась, веки затрепетали. – Держись за меня, – шепнула Дюжина, борясь с искушением заключить Семерку в объятия. Та покорно кивнула. Кто-то из гоблинов устремился к Пятаку, лязгнула сталь. Вражеский удар непременно достиг бы цели, но Пес грациозно отпрыгнул и, вонзив зубы гоблину в плечо, отшвырнул его прочь, словно тряпичную куклу. Дюжина наблюдала за ним со смесью благоговения и страха. За время странствий она успела позабыть, зачем Пса сотворили таким огромным, а его клыки – такими острыми. Он был создан для боя, и сейчас его предназначение проявилось в полную мощь. Холка вздыбилась, пасть растянулась в хищном оскале. Зрелище одновременно восхищало и повергало в ужас. Гоблины терпели сокрушительное поражение: их арсенал не причинял гиганту ни малейшего вреда. Пес одним прыжком очутился подле Дюжины. Шестой втянул ее наверх, Пятак помогал взобраться Семерке. – Где Охотники? – рявкнул Пес. Рассудок лихорадочно заработал. Виктория сказала, что Охотники живы и заперты где-то наверху. Но где? Точно не в подземелье. В гробовом безмолвии и мышь мимо не проскочит. Несколько сотен Охотников непременно обозначили бы свое присутствие. – Казарма! – выпалила Виктория. – Только она запирается на засов! – Значит, туда! – Пес протаранил полчище гоблинов, вставших у него на пути. Бедолаги посыпались, как кегли. Мгновение спустя отряд очутился на улице. Вслед им летели проклятия. – Цельтесь в мальчишек! – верещала Виктория. – Хранителя можно лишь подчинить. Дюжина едва не захлебнулась от ненависти, пальцы крепче стиснули топоры. – Как вы сюда попали? – Она обернулась к Шестому и ощутила странный прилив нежности.