– Верни мне лунный камень. – Голос Шестого посуровел, дыхание сбилось. – Она допустила ошибку, доверив его тебе. – Так это камень Семерки? – изумился Пятак. Со смесью удивления и стыда Дюжина вытащила сферу и перебросила ее Шестому. На душе почему-то стало тоскливо. Лишившись камня, она будто лишилась опоры, выручавшей их столько дней кряду. – Да, – ответил Шестой, поглаживая сферу. – Даже это ты утаил, – спохватившись, попрекнул Пятак. – Сколько еще у тебя секретов? Может, тебе известно, почему Семерку похитили? – Какая теперь разница, – с горечью откликнулся Шестой. – Так ты знаешь причину! – Пятак не сумел удержаться от крика. – И не счел нужным с нами поделиться! Пудрить нам мозги ты горазд, а довериться – рылом не вышли? – Он сгорбился и, как живое воплощение скорби, обнял себя за плечи. – Шестой? – Глаза Пса недобро сверкнули. – Это правда? – Охотники не позволяют нам сберечь даже имена! – выпалил Шестой. – Думаешь, они бы не разлучили нас с сестрой? В памяти всплыла омытая слезами сцена: верный своему холодному прозвищу, старейшина Иней остается глух к ее мольбам и забирает отцовские топоры. Дюжина тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. – Семерка настояла, чтобы мы оба отправились на заимку. Я пытался ее переубедить, молил, упрашивал, но она уперлась. Хотя наверняка заранее знала, что случится. Знала и молчала. До сих пор не пойму, зачем она отдала свой камень Дюжине! Пятак мгновенно утратил свой безучастный вид. Теперь его лицо выражало крайнее недоумение. – Откуда ей было знать про похищение? Дюжина и Пес недоумевали не меньше. Напрасно девочка убеждала себя, что ей нет никакого дела до Семерки, – любопытство оказалось сильнее. – Не знаю! – Шестой в отчаянии всплеснул руками. – Мне… трудно объяснить. Она… как бы это сказать… заранее предвидит многие события. – А поподробнее? – прошипел Пятак, едва сдерживая ярость. – Ну ладно. – Шестой рассеянно потер лицо. – Все началось еще в раннем детстве. Ей снились пророческие сны. Однако с возрастом схема усложнилась. Семерка не просто видела будущее, а потенциальные варианты развития событий, где исход полностью зависит от выбранного тобою пути. Теперь видения являются ей не только во сне, но и наяву. Дюжина силилась понять, о чем он толкует, но без особого успеха. Пес, напротив, слушал затаив дыхание. – Твоя сестра предвидит будущее? – помедлив, спросил он. – Да. – Шестой спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. Дюжину вдруг осенило. – Вот почему ее похитили, – протянула она, ощущая мрачное удовлетворение оттого, что тайна наконец разгадана. – Да, неплохая способность, – присвистнул Пятак. – Да какая там неплохая, выдающаяся! Погоди. – Он вдруг осекся, пытаясь поймать взгляд Шестого. – Получается, она… ведьма? Кожа Дюжины моментально покрылась мурашками. Она почесала бельчонка за ушками – не столько успокоить его, сколько себя. – Не знаю, – грустно отозвался Шестой. – Если верить наскальной живописи, Айсгард предрекает появление ведьм в каждом клане. Мы ждали, ждали, но тщетно. После смерти родителей Семерка захотела отправиться на заимку. Только не сказала зачем. И ни словом не обмолвилась о грядущем похищении. – Голос у него сорвался. – Не припомню, чтобы вы хоть раз разговаривали друг с другом, – пробормотал Пятак, заметно оттаяв. Шестой поежился: – А мы и не разговаривали. Простились заранее, и я пошел на заимку. Семерка явилась чуть погодя. Мы решили, что лучший способ избежать разоблачения – не замечать друг друга. Дюжину затопила волна неописуемого гнева. Семерка была вечным изгоем: рекруты насмехались над нею, дразнили, а собственный брат, единственная родная душа, не проявил ни малейшего участия. Да еще и позволил лучшему другу измываться над сестрой. – Значит, так пещерный клан заботится о своих сородичах? – холодно спросила она. – Ну, это многое объясняет. На шее Шестого запульсировала вена. – Не тебе судить! – рявкнул он. – Не ты единственная потеряла семью. Моих родителей убили без причины. Просто так. За принадлежность к пещерному клану. Их даже не ограбили, просто выкинули в канаву, как мусор. – Из груди у него рвались судорожные всхлипы. – Все кланы ненавидят нас. А из-за чего? Из-за глупости! Страха, основанного на невежестве и древних преданиях. Взять, к примеру, тебя. – Шестой с горькой ухмылкой обратился к Дюжине. – Еще недавно ты считала меня другом, а теперь ненавидишь только за то, что я происхожу из пещерного клана. По-твоему, я монстр? – Монстр? – У девочки в висках застучала кровь. – Нет, не монстр, – протянула она, тщательно подбирая слова, чтобы ранить побольнее. – Скорее, отвратительный брат. Порывистый вдох. – Брат из меня получше, чем из тебя сестра. Кулак Дюжины угодил Шестому в челюсть, лунный камень выскользнул у него из пальцев. В следующий миг девочка набросилась на обидчика. Шестой царапал ей лицо, пытаясь оттолкнуть. Хрум с визгом отпрянул, пока Дюжина исступленно молотила мальчика по торсу, проклиная толстую шкуру, смягчавшую каждый удар. Вылетевший откуда ни возьмись кулак врезался ей в скулу, запрокинул голову. Пятак истошно вопил, Вьюга пятилась, но Дюжина, не замечая ничего вокруг, отражала удары Шестого и наносила собственные. – Угомонитесь! – рыкнул Пес. Снег угрожающе скрипнул под его весом, когда он подскочил к Дюжине и, ухватив ее за плечо, поволок прочь. Дюжина вскрикнула, ощутив, как огромные клыки впиваются в плоть, и высвободилась, едва Пес ослабил хватку. Из рассеченной брови у нее струилась кровь, нос Шестого сильно кровоточил. – Дюжина, прости! – засуетился Пес. – Сильно болит? Она не удостоила его взглядом, плечо ныло от укуса. Шестой сплюнул, и снег окрасился алым. Девочка почувствовала, как ярость сменяется твердой решимостью. Им больше не по пути. Пусть сами спасают Семерку. Подобрав мешок и водрузив Хрума на плечо, Дюжина в порыве злорадства тайком сунула лунный камень в карман. И пошла прочь, не оглядываясь. С каждым шагом гнев стремительно нарастал, затмевая собой голос разума. Она помогла пещерному клану и тем самым предала семью. Она ускорила темп в надежде обогнать свирепые мысли. Хрум оцепенело застыл и не издавал ни звука, пока ноги Дюжины несли обоих к заимке. Солнце опустилось за горную гряду, небо окрасилось оранжевым светом. Караульные на небесных мостах разжигали жаровни. Знакомая обстановка невольно согревала, Дюжина прибавила шагу. Она сама не поняла, почему запнулась. Некий инстинкт заставил ее насторожиться, посмотреть внимательнее. Она окинула пристальным взором неприступные стены, небесные мосты. Внезапно ее осенило: жаровни полыхали зеленым. Гоблинским пламенем. Не успела она додумать мысль до конца, как что-то ударило ее по затылку. И наступила кромешная тьма. Глава 36 Ее волокли за лодыжки, голова билась об ухабы. Сквозь пелену вспыхивали и гасли смутные силуэты. Огромные ворота бесшумно распахнулись. Стены пронзали сумеречное небо. Спуск. Каждая ступенька болью отдавалась в затылке. Пустота. Холод. Безмолвие. Очнувшись, Дюжина не могла сообразить, где находится и сколько времени прошло. Боль волнами разливалась по телу, проникая в каждую клеточку. Голова раскалывалась. На плече по-прежнему пульсировал след от укуса, во рту ощущался привкус застарелой крови. Застонав, девочка свернулась клубком. Что произошло? Она лежала на ворохе колючей соломы в дальнем углу камеры. Между прутьями решетки виднелась догорающая свеча, тускло озарявшая знакомые очертания темницы. На секунду Дюжина засомневалась: неужели ей все приснилось? Но в следующий миг затылок пронзила дикая боль, пальцы нащупали слипшиеся от крови пряди. Превозмогая пронзительную боль, она заставила себя сесть и огляделась. – Хрум? – просипела она. – Хрум, где ты? Ответом была гробовая тишина. Сердце обливалось кровью от мысли, что бельчонок исчез. Впрочем, не только он. Вместе с ним пропал заплечный мешок, топоры и лунный камень. Медленно, стараясь подавить нарастающую панику, Дюжина пыталась восстановить цепочку событий. Проныра. Дуб-Патриарх. Чудовищная стычка. Куда подевался Хрум? И остальные? Может, сбились с ног, разыскивая ее? Или им плевать? Как горько она раскаивалась в своих словах! Откуда-то возникло непреодолимое, нелепое желание извиниться перед Шестым, но Дюжина усилием воли отогнала эту мысль прочь. То ей хотелось, чтобы Шестой и Пятак помирились, то, наоборот, чтобы рассорились окончательно. Ее обуревали настолько противоречивые чувства, что под конец осталось единственное желание поскорее выбросить их из головы. Чего бы она не отдала, чтобы забыть о принадлежности Шестого и Семерки к пещерному клану! Ведь Шестой почти стал ей другом. А Семерка так походила на Фиалку. Конечно, ее спасение не вернуло бы сестренку, но это было бы благим делом. А теперь все рухнуло. Шестой оказался лжецом, а Семерка… Семерка сгинула. Дюжина сердито одернула себя: нечего убиваться по врагам. Сперва сочувствие, а потом? Неужели она простит тех, кто убил всю ее семью, лишил ее дома? Неужели позволит жить счастливо тем, кто обрек ее на вечные муки? Конечно нет: она должна думать о родных, чтить их память.