– До дома довезти вас не могу, – предупредил Костя. – Жду приятельницу, она сюда зашла. – Что вы! – залепетала Таня. – Разве я похожа на нахалку, способную отвлечь занятого человека? Ау! Нога! Оу! Больно! Простите, случайно вырвалось! – Опирайтесь на меня, – приказал Костя. – Как? – смутилась Таня. Франклин вздохнул и обнял «несчастную» за талию. Таня обвила рукой спину доброго самаритянина и на одной ноге запрыгала вперед. – Офигеть, – прошептала Лиза. – Ну, Танька! Ну, блин! Я вскочила, убедилась, что парочка удаляется в противоположном от меня направлении, и бодрым аллюром, забыв о еде, поскакала к выходу. Эх, Танечка, жаль, ты никогда не узнаешь, что, расставляя силки на мужчину, очень помогла мне. Спасибо тебе, дорогая. А Костя, похоже, не профессионал, раз отвлекся на рухнувшую к его ногам девицу. Настоящий сыщик спокойно переступит через любую преграду и продолжит свое дело. Клуб «Девушки-ангелы» располагался в обычной московской квартире на первом этаже старого дома. Здание стояло особняком, прямо за ним расстилался пустырь, слева торчали заводские трубы, справа тянулись ряды гаражей. – Вы, похоже, от Лены? – закричал из домофона резкий, словно скрежет ножа по стеклу, женский голос. – Виолетта, да? – Лариса? – спросила я в ответ. Дверь распахнулась. В ярко освещенной прихожей стояла миниатюрная, но крепко сбитая тетка с короткой стрижкой. Ларису нельзя назвать мужеподобной. На лице предводительницы «ангелов» я заметила стильный макияж, в воздухе носился аромат легких духов, ногти на руках и ногах были накрашены синим лаком. Вот татуировки на предплечьях смотрелись брутально. Как правило, слабый пол накалывает цветы, бабочек, орнаменты, птичек. А у Ларисы были кинжалы и какие-то монстры. – Балетки не снимай, – приказала хозяйка, – иди за мной. Я послушно двинулась за ней по длинному коридору и попыталась завести беседу: – У вашего дома большой двор, сейчас это редкость. – Очень мрачный и унылый, но хорошо, что мне квартира хоть здесь досталась, – ответила Лариса, – когда я от мужа ушла, нашу с ним площадь не делила. Дочь осталась с Олегом, им требовались три комнаты. Как я эти хоромы добывала, это просто роман про дикий американский Запад. Мы очутились в квадратном, примерно двадцатиметровом помещении. Везде, куда ни посмотри, висели и стояли фотографии в рамках. – Садись, – радушно предложила Лариса. – Чаю хочешь? – Неприлично признаваться, но очень, – ответила я. – У нас в клубе все можно, – заверила хозяйка. – Хочешь поужинать? Готовить я не люблю, за семейную жизнь напрыгалась у плиты, теперь меня косорылит при виде кастрюль. Но бутербродов легко тебе настрогаю. Пойдет? Я сглотнула слюну. – Ну, если вам не трудно, то я с огромным удовольствием поем. – Отлично, – потерла руки Лариса. – Масло употребляешь или подвержена новомодным веяниям? Жиры из рациона вон, мясо смерть, яйца погибель, сладкое главный враг? – Я всеядна, как медведь гризли, – заверила я. – Диета тебе и не нужна, – засмеялась Лариса. – Имеешь недобор веса, надо бы мышечную массу нарастить. В фитнес ходишь? – Времени нет, да и лень, – честно ответила я. – Муж, дети, родители? – перечислила Лариса. – Уборка, стирка, котлеты? – Нет, живу одна, – сказала я. – Дома от тишины звенит, вот и хватаю работы побольше, чтобы от одиночества умом не тронуться. Можно, я пока снимки посмотрю? – Любуйся на здоровье, – кивнула Лариса и пошла к двери. – Мы с девчонками летопись ведем, куда ездили, где отдыхали. Я начала разглядывать фотографии, Лариса вдруг обернулась. – Кто тебя побил? – Вчера купалась в озере с племянником, – пробормотала я. – Он глубины испугался, вцепился в меня. Синяки только сегодня, после того как я на работу уехала, проявились, иначе б я надела кофту с рукавами. – А-а-а, – протянула Лариса, – знаешь, Виолетта, врать надо уметь. Секунду назад ты сказала, что одна дома от тоски воешь, и вдруг племянник. Сдается мне, это «малыш» высокого роста с крепкими кулаками, и он любитель залить за воротник, а потом «поучить» любимую женщину. – Нет, нет, мальчику восемь лет, – сообщила я чистую правду. Лариса хмыкнула и ушла. Нарезать бутерброды – дело нехитрое, но хозяйка пропала минут на двадцать. Я успела хорошо изучить карточки в рамках и поняла: я пришла по нужному адресу. Главное – не вызвать у Ларисы никаких подозрений. Пусть она думает, что я типичная жертва домашнего насилия, которая стесняется признаться вслух: меня бьет мужчина. Глава 28 – Во, сэндвичи и чай, – объявила Лариса, втаскивая в комнату поднос. Уж не знаю, насколько хорошей хозяйкой была она в прошлой жизни, но сейчас Лара криво нарезала батон, шлепнула на него толстые куски сыра, а чай был из пакетика. Но я так хотела есть и пить, что накинулась на угощение, как голодная кошка на сосиску. – Лена сказала, что тебе нужно хорошее средство защиты, – начала деловой разговор Лариса. – Да, пожалуйста, – с набитым ртом произнесла я, – хотела приобрести баллончик или шокер, но Елена отсоветовала. – И правильно сделала, – громогласно заявила Лариса. – С твоими физическими данными лучше не дразнить мужика. Кто над тобой издевается? Отец? Любовник? Брат? Я опустила глаза в пол. – Мать? – предположила Лариса. – Ну что ты, – отмела я это предположение. – Я вышла из того возраста, когда родительница учит дитятко оплеухами. – Ошибаешься, – скривилась хозяйка. – Вон на том фото Юля Панова. Она к нам пришла три года назад, после того как ей родимая маменька в припадке сильной любви нос сломала. – Жуть, – поежилась я. – Юле тридцать с хвостом стукнуло, – продолжала Лариса. – Но мамуля дочь далеко не отпускала. За любую провинность жучила, Юлька терпела, а потом терпелка лопнула. Теперь она свободный человек. Мне не трудно тебе интересную примочку продать, но ручка-самострел и прочие ухищрения от домашнего насильника не спасут. – Нет, меня никто не принуждает к сексу, – быстро возразила я. – Раз руки распускает, то он насильник, – жестко сказала Лариса. – Впрочем, если тебе неохота в кровати кувыркаться, а муж принуждает к сексу и свое удовольствие получает, он тоже насильник: штамп в паспорте – не оправдание. Ты не раба, не его собственность, ты появилась на свет не для того, чтобы обслуживать двуногую свинью. Ты личность, имеешь право жить, как хочешь. Знаешь, что тебя хорошо защитит от участи боксерской груши? Уход от мерзавца. – Страшно, – прошептала я, – останусь одна. – Уж лучше быть одной, чем вместе с кем попало, – процитировала Лариса известное выражение. – Вступай в наш клуб – и стопроцентно забудешь про синяки. – Вы на мотоциклах ездите, – проблеяла я. – Купить байк не трудно, – воскликнула Лариса, – научиться рулить можно в любом возрасте. Если сама категорически не захочешь с техникой связываться, будешь пассажиром. У нас есть девочки без колес. Мотоциклы нам нужны летом для поездок за город, по Москве мы не гоняем. У большинства «ангелов» есть обычные малолитражки. – Страшно как-то без семьи остаться, – промямлила я. – Зато сейчас у тебя все отлично, – ехидно воскликнула Лариса. – Имеешь любовь, взаимопонимание, заботу. Ну, колотят тебя до синяков, так это ерунда. Приходила сюда одна девушка, хотела, как и ты, что-нибудь особенное приобрести. Я ей попыталась мозги на место поставить, а она мне в ответ заявила: – Муж руки распускает не каждый день, всего-то пару раз в неделю. И это свидетельство неравнодушия ко мне. Другим мужикам наплевать, что за человек его супруга, а мой Сережа пытается дома свой мир создать. Здорово, да? Спрашивается, зачем ты тогда за ручкой-самострелом прикатила, если всем довольна? Многим бабам нравится, когда их мутузят. Чем сильнее наподдадут, тем им приятнее. – Ну это ты загнула, – воскликнула я, отбросив церемонно-вежливое «вы», – я не знаю никого, кому бы понравились побои. Лариса хмыкнула. – На себя погляди. Многие женщины родителями недолюблены, мужьями недоласканы, детьми не уважаемы. На работе у десятой батареи сидят, ничего собой не представляют, начальник их не замечает. Дома они домработницы, с ними глаголами в повелительной форме общаются: принеси, подай, убери. А вот если такую тетку муж колотить начинает, тут она в центре внимания оказывается. Ее жалеют, советуют, как с супругом справиться, обсуждают проблему, а ей приятно. Поэтому она зуботычины терпит. Если на самом деле хочешь от насильника избавиться, уйдешь куда глаза глядят, босой по снегу. Да только для такого поступка мужество нужно и твердое желание свою жизнь переиначить. Помнишь, я тебе про девушку говорила, которая побои мужа за признак внимания считала? Я кивнула. Лариса поморщилась. – Убил ее парень. Ударил по шее и сломал позвонки. Потом рыдал на суде: «Простите, люди добрые, это несчастный случай, не хотел жену жизни лишать, не сажайте меня, я хороший». Тебя такая участь устраивает? – Нет, – поежилась я. – Вот и подумай, – вздохнула Лариса. – Имей в виду: если подонок один раз руку на женщину поднял, он непременно это повторит, потому что понял – раз ему не дали отпор, можно продолжать. – Неужели тебя тоже до создания клуба избивали? – усомнилась я. – У меня другая ситуация, – пояснила собеседница. – Родственники один на один с тяжелой болезнью меня бросили, решили: я покойница, отработанный материал, зачем о Ларке заботиться, все равно на тот свет отправится. В нашем клубе у каждой своя история, и, знаешь, побои еще не самый худший вариант.