– Все, что я пожелаю. Арент остался на месте: – Этим кинжалом ты отрезал Боси язык? Вик на мгновение замешкался: – Ага, точно. – Он провел пальцем по лезвию. – Не самая острая штука, скорее пилил, чем резал. Пришлось попотеть, но вышло неплохо. – Тоже корабельные дела? Вик развел руки, показывая широту своих владений: – Все, чем я занимаюсь, – это корабельные дела. Так ведь, ребята? Матросы забормотали что-то в знак согласия. Кто неохотно. Кто с готовностью. Очевидно, не все одобряли эти дела. Вик осклабился на Арента: – Я тебе скажу, что еще будет корабельными делами. Исчезновение пассажира, который зашел за грот-мачту и оказался изрезанным на кусочки. Сзади послышались шаги, из темноты выступили с полдюжины матросов. На их лицах читалась готовность убивать. – На кораблях нередки несчастные случаи, – подытожил Вик. Арент посмотрел в его единственный глаз, в котором отражались воспоминания обо всех виденных ужасах. – Что означает лаксагарр? – спросил Арент. – Это ведь на норне? Говорят, ты знаешь этот язык. – Уноси ноги, солдат, – сказал Вик. – Без юноши не уйду. Вик присел на корточки около избитого парня и вогнал кинжал в доски рядом с его головой. – Слышал, Генри? Добренький солдат беспокоится за тебя, боится оставить тебя с нехорошим Виком. Что скажешь? – Взгляд Викового глаза уперся в Арента. Генри поднял голову и процедил сквозь окровавленные зубы: – Сгинь, солдат. Лучше умереть, чем… принять твою помощь. – Он с трудом сглотнул и опустил голову на пол. Вик потрепал юношу по щеке и процедил: – Тебе здесь не рады, солдат. Больше предупреждать не стану. – Нет, это я тебя больше предупреждать не стану, – спокойно ответил Арент. – У меня есть дела в этой части корабля, а значит, я буду тут проходить каждую ночь. Если кто-нибудь из вас, негодяев, вздумает меня задерживать, я перережу ему глотку и выброшу за борт. Под его взглядом матросы отступили, но свирепое выражение, мелькнувшее в глазах Арента, уже исчезло. Он открыл люк и спустился в каюту парусного мастера. Мастер храпел в койке и не пошевелился, когда Арент открыл второй люк и направился в закуток перед камерой Сэмми. Лаз был все таким же узким, но Аренту все же удалось через него протиснуться. Дрехт поставил караульного, как и обещал. К удивлению Арента, им оказался Таймен, тот самый мушкетер, которого Сэмми утром поймал на жульничестве. Эггерт охранял пассажиров, а Таймен – Сэмми. Очевидно, Дрехт развел повздоривших приятелей как можно дальше друг от друга. Таймен было выпрямился, но, увидев вошедшего, снова привалился к стене. Крошечный люк позади вел в трюм. У Арента запершило в горле от аромата пряностей, пока он отпирал дверцу в камеру. Наконец засов со скрипом поддался, и наружу вырвался едкий запах блевотины и нечистот. – Сэмми? – Арент закашлялся и, прикрыв рот, вгляделся в темноту. Полоски лунного света, пробивавшиеся сквозь решетку верхнего люка, высвечивали три пустых крюка на стене и нижнюю часть переборки, все остальное тонуло во тьме. Послышался глухой удар, и из дверцы вывалился Сэмми, отчаянно дрыгающий руками, ногами и хватающий ртом воздух. От лунного света он застонал и закрыл глаза руками. Арент опустился на колени и положил ладонь ему на руку. Мертвенно-бледный Сэмми весь дрожал, на заросшем щетиной подбородке виднелась засохшая рвота. Арент в ярости сжал кулаки. Он не мог допустить, чтобы друг и дальше так мучился. Сэмми ошеломленно посмотрел на него сквозь пальцы: – Арент? – Прости, я не мог прийти раньше. – Арент протянул ему бутыль с вином. – Я не ожидал, что ты вообще придешь, – ответил Сэмми, вытаскивая из бутыли пробку и заглатывая вино; красные струйки стекали по подбородку. – Я уж думал, меня тут навсегда заперли… – Он осекся, потом встревоженно проговорил: – Тебе же нельзя сюда. Если генерал-губернатор узнает… – И так знает, – перебил его Арент. – Он разрешил прогулки в полночь, при условии, что я буду тебя сопровождать. Я договорюсь, чтобы и днем разрешил. – Как тебе это удалось? – Сэмми непонимающе наморщил лоб. – Что он потребовал взамен? Чем тебе пришлось пожертвовать?.. – Его голос взвился. – Скажи ему, что ничего не надо. Не допущу, чтобы ты ходил в должниках у такого человека, как Ян Хаан. Да я лучше сгнию тут в темноте. – Ничего не потребовал, – попытался его успокоить Арент. – Нет никакого долга. Это услуга с его стороны. – С чего ему оказывать тебе услуги? Арент покосился на Таймена, потом понизил голос: – А это важно? Сэмми с подозрением уставился на него, сузив умные глаза, будто пытался проникнуть взглядом в тайники Арентовой души. Потом встряхнул головой и отвернулся – из уважения к другу не стал применять к нему свои методы. Парусный мастер над ними вылез из койки и затопал по полу. Им на головы посыпалась пыль. – Идите любезничать на палубу! – рявкнул он. – Дайте поспать. Все еще взволнованный, Сэмми поднялся по одному трапу, потом по второму и наконец вылез на свежий воздух. Моряки разошлись по своим делам, и никто не помешал Аренту присоединиться к другу. Блики лунного света скользили по снастям, словно расплавленное серебро. – Красиво, – с восхищением произнес Сэмми. Еще немного полюбовавшись видом, он подошел к поручням. – Отвернись, пожалуйста. – Зачем? – Мне нужно облегчиться. – Нет ничего такого, что бы я… – Арент, прошу тебя! – воскликнул Сэмми. – Позволь мне сохранить остатки достоинства. Арент со вздохом отвернулся. Сэмми спустил штаны и выставил зад над водой. – Генерал-губернатор – опасный человек, – прокряхтел он, справляя большую нужду в море. – Я не посвящал тебя в свои наблюдения за ним, так что скажи, ради моего спокойствия, с чего это он решил выпустить меня из камеры? – Он мой родственник, – признался Арент, отходя туда, где меньше воняло. – Я зову его дядей, но на самом деле он мне как отец. – Отец? – хрипло проговорил Сэмми. – Он – лучший друг моего деда, – пояснил Арент. – Соседи по имениям во Фрисландии, провинции, где я вырос. Мальчишкой я проводил все выходные в его доме. Он учил меня фехтовать, ездить верхом и еще много чему. – Ты меня извини, Арент. – Сэмми подтер зад пуком пеньки и натянул штаны. – Манеры у тебя лучше, чем у солдафона, но как получилось, что твой дед водил дружбу со столь могущественным человеком, как генерал-губернатор Ян Хаан? Арент замялся, подбирая слова. Ответ на этот вопрос хранился так глубоко в его душе, что его непросто было оттуда достать. – Мой дед – Каспер ван ден Берг, – наконец произнес он. – Ты из Бергов?! – Сэмми отшагнул, будто ему пытались сунуть в руки что-то тяжелое. – Ван ден Берги в Совете семнадцати. Твоя семья практически управляет Компанией. – Правда? Жаль, никто не сказал мне об этом перед тем, как я уехал из дома, – сухо сказал Арент. Сэмми открыл рот и закрыл. Потом еще раз открыл и снова закрыл. – Какого черта ты делаешь на этом корабле?! – взорвался он. – Да твое семейство могло бы тебе собственный корабль купить. Даже не корабль, флотилию! – И что мне делать с флотилией? – Да все, что захочешь, черт подери. Арент не мог отрицать, что в этом заявлении есть смысл, но не находил ответа, который не смутил бы обоих. Он уехал из дома в двадцать лет, потому что после семи лет обучения в Совете семнадцати понял, как ограниченна предлагаемая ему жизнь. Богачи полагали, что все их состояние играет роль слуги, исполняющего любой каприз хозяина. Они ошибались.