Старик наклонился и попытался помочь, но рука его оттолкнула, и вскоре через борт перевалилась запыхавшаяся девушка с каштановыми кудрями. Она была из мардейкеров[2], гораздо ниже и младше Зандера, широкоплечая, с крепкими крестьянскими руками. Рукава холщовой рубахи были закатаны до локтей, юбка и передник покрыты пятнами. Через плечо у нее висела громоздкая кожаная сумка с медной пряжкой. Явно опасаясь, что брызги воды могли попасть внутрь, девушка тут же подергала защелкнутую пряжку и с облегчением вознесла благодарственную молитву. Свистнув матросам в шлюпке, она проворно поймала деревянную клюку, брошенную шлюпочником, и протянула ее Зандеру. Тот взял ее не сразу, поскольку его вниманием завладела разворачивающаяся неподалеку сцена. Девушка вгляделась в толпу и узнала Медведя и Воробья из приключений знаменитого сыщика. Прозвища были меткие, но все же не вполне отражали истинные габариты владельцев. Арент Хейс был не просто крупным, а огромным, как горный тролль. Он держал нож у горла извивающегося мушкетера, а бородатый солдат вжимал кончик шпаги в грудь Арента. Глядя на могучего Арента, не верилось, что клинок может его проткнуть, не говоря о том, чтобы убить. Сэмюэль Пипс безрезультатно пытался встать на ноги. Кандалы мешали ему подняться, и он напоминал птичку с перебитым крылом. Да, он был красив, но хрупкой красотой: острые скулы, карие глаза, похожие на темный хрусталь. Вживую он оказался еще меньше ростом и телосложением походил на ребенка. – Уже началось, – обеспокоенно пробормотал Зандер Керш. Он коснулся руки девушки и указал на шканцы, где совсем недавно стоял генерал-губернатор. – Обряд хорошо вершить там. – Он оперся на клюку. – Пойдем, Изабель. Девушка неохотно последовала за ним. Она была не прочь поглазеть на заварушку, и ей хотелось узнать, подтвердит ли Арент свою грозную репутацию. Оглядываясь на ходу, она помогла Зандеру подняться по трапу. Каждый шаг давался ему с трудом. Небо темнело. В сезон дождей днем нередко налетали яростные ливни, так что Изабель не удивилась, увидев, что на ярко-голубом небе толкутся тучи, время от времени закрывая солнце. На воду ложились тени, первые капли дождя застучали по палубе, а огромные флаги Ост-Индской компании затрепетали на ветру. На шканцах Зандер неуклюже расстегнул пряжку на сумке и извлек на свет огромную книгу. Капли дождя растеклись по кожаному переплету. – Подними передник, – скомандовал Зандер. – От дождя надо укрыть. Изабель нахмурилась, но сделала, как он просил. Сначала она вздрогнула от его резкого голоса, но потом поняла, что он просто боится. Страх разгорался в ее душе, как тлеющие угли. Больше года он обучал ее своему ремеслу, но рассказы об их враге были просто рассказами – да, ужасными, однако, подобно чужим трагедиям, не особо ее трогали. В сравнении с тяготами, которые она вынесла до встречи с Зандером, предстоящие труды казались сказкой. Эта работа мнилась ей увлекательным приключением. Но, глядя на дрожащие руки Зандера, Изабель чувствовала себя так, будто к ее горлу тоже приставили нож. Ее взгляд метнулся к Батавии. Еще не поздно сбежать. И ночью снова чувствовать горячий песок под босыми ногами. – Руки не опускай! – пожурил ее Зандер, снимая тряпицу с кожаного переплета. – Держи передник над книгой. А то вымокнет. Некогда мечтать. Сделав так, как он велел, Изабель отвела взгляд от далеких крыш. Какая бы опасность ни таилась на корабле, она не позволит собственной трусости убедить ее, что в Батавии безопасно. Бедную одинокую девушку опасность подстерегает на каждой улице. Бог предлагает ей лучшую долю в Амстердаме. Надо просто держать себя в руках. Оперев тяжелую книгу о поручень, Зандер начал переворачивать веленевые страницы так быстро, как только позволяло почтение. Рисунок на первой изображал козлоподобное существо с ликом человека, восседающее на троне из змей. На следующей странице клыки чудовища вгрызались в кричащую от ужаса толпу. Дальше трехголовый паук злобно таращился на смущенную девушку. Одна картинка была ужаснее другой. Изабель отвернулась. Она ненавидела эту книгу. Когда Зандер впервые показал ей несколько страниц, ее стошнило прямо в церкви. И даже сейчас при взгляде на это торжество зла ее замутило. Зандер наконец нашел нужную страницу: нагой старик с шипастыми крыльями оседлал чудище с головой летучей мыши и телом волка. Когтистыми руками он гладил по щеке юношу, придавленного к земле волкоподобным существом. Оно злобно скалилось, высунув язык, будто потешалось над обезумевшим от ужаса юношей. На другой странице был изображен символ, похожий на око с хвостом. Внизу шло заклинание на странном языке. Прикрыв изображение рукой, Зандер вновь обратил внимание к происходящему на палубе. Сэмюэль Пипс что-то говорил, и все взгляды устремились к нему. Прямо как в рассказах о его приключениях. Он лежал на палубе, в кандалах, однако имел полную власть над собравшимися. Даже великан, казалось, устрашился. Дождь шел все сильнее, бежал по талям, вода собиралась в лужи, просачивалась под передник Изабель. Сквозь тучи на темном, словно закопченном, небе иногда пробивались солнечные лучи. Капитан стражи отчего-то насторожился, кончик шпаги еще сильнее вдавился Аренту в грудь. – Ну, давай же, – пробормотал Зандер Керш. – Давай. 8 Держа кинжал у горла Эггерта и чувствуя острие шпаги на своей груди, Арент признался себе, что посадка прошла не так гладко, как он надеялся. – А ну, тихо, – бросил он вырывающемуся мушкетеру, еще крепче хватая его за шиворот. Потом смерил взглядом Якоба Дрехта, рука которого со шпагой за это время так и не дрогнула. – Мне с тобой делить нечего, – сказал ему Арент. – Но Сэмми Пипс – великий человек, и я не позволю, чтобы его унижали такие ссаные ничтожества. – Он кивнул на Таймена, который шатаясь поднялся на ноги. – Знайте все, Сэмми – не развлечение для скучающей солдатни. С этого момента всякий, кто дотронется до него, умрет прежде, чем успеет об этом пожалеть. Тон Арента не оставлял ни малейшего сомнения в его намерениях. Во всей Ост-Индской компании не было человека подлее, чем мушкетер. Ремесло это оплачивалось скудно, а посему привлекало лишь тех, чьи души черны, тех, кто стремился попытать счастья как можно дальше от родины, ибо на родине их ждала виселица. А в далеких краях их волновало только, как бы развлечься да сохранить свою шкуру, и горе тому, кто осмеливался им помешать. Держать такое отребье в узде можно было лишь с помощью страха. Дрехт знал, на что лучше закрыть глаза, а какая обида требует искупления кровью. Если Дрехт его не убьет, если не станет защищать честь, которой у этих двоих все равно нет, это сочтут слабостью. И все восемь месяцев ему придется завоевывать послушание команды вновь. Сжав рукоять кинжала так, что по краю клинка прокатилась капля Эггертовой крови, Арент потребовал: – Опусти шпагу, Дрехт. – Сначала отпусти моего солдата. Они глядели друг на друга, а воющий ветер бросал пригоршни дождя им в лица. – Твой дружок надул тебя в игре в кости, – внезапно объявил Сэмми, разряжая нарастающее напряжение. Все тут же вспомнили о его присутствии и поглядели на него. Он обращался к Эггерту, мушкетеру, которого удерживал Арент. – Что? – возмутился Эггерт, резко двинув челюстью, и Аренту пришлось сместить клинок чуть ниже, чтобы ненароком не продырявить ему щеку. – Когда ты вытаскивал меня из сети, ты злился на него, – пояснил Сэмми, с усилием поднимаясь на ноги. – Он досадил тебе недавно. Ты все поглядывал на него и хмурился. Я слышал, как у него в кошеле под камзолом звякали монеты. А в твоем – нет, потому что твой был пуст. И ты все гадал, не обдурил ли он тебя. Так вот, обдурил. – Не может быть, – фыркнул Эггерт. – Кости были мои. – Он сам предложил играть твоими? – Ага. – Ты несколько раз бросал кости, но удача от тебя отвернулась после того, как он сорвал первый куш? Мушкетер нервно почесал покрытую струпьями лысину. Ошеломленный заявлением Сэмми, он даже не заметил, как Арент его отпустил. – С чего ты это взял? – с подозрением спросил Эггерт. – Это он тебе наболтал? – У него был еще один набор костей, – пояснил Сэмми. – Он подменил их, когда сгреб твои кости со своим выигрышем. А в конце игры вернул тебе твои. Зеваки удивленно перешептывались, обвиняя Сэмми в том, что ему помогают темные силы. Так всегда бывало. Сэмми не обратил на них внимания и кивнул Таймену, который обессиленно прислонился к переборке. – Проверьте его кошель, они будут там, – сказал Сэмми. – Бросьте пять раз, и все пять раз выиграете. Они с грузилом. Видя, что гнев Эггерта возрастает, Дрехт зачехлил шпагу и встал между двумя мушкетерами. – Таймен – туда, – приказал он, махнув рукой в сторону грот-мачты. – Эггерт, вниз. – Он указал на нижнюю палубу. – И не приближаться сегодня друг к другу, иначе будете держать ответ передо мной. – Во взгляде Дрехта явственно читалось, что последствия ослушания им не понравятся. – Всем остальным разойтись по своим делам! Зеваки с ворчанием разбрелись кто куда. Дрехт убедился, что Эггерт с Тайменом ушли подальше друг от друга, и обратил все свое внимание на Сэмми. – Как ты догадался? – спросил одновременно с благоговением и настороженностью, которую зачастую вызывали способности Сэмми. – По настроению и весу кошельков, – сказал Сэмми, пока Арент его отряхивал. – Я знал, что один злится на другого, а деньги – самый явный мотив, так что я просто направил его гнев в нужное русло. Выражение лица Дрехта изменилось, когда он смекнул, что на самом деле означают эти слова. – То есть наугад?! – недоверчиво воскликнул он. – Я знаю игру, – сказал Сэмми, обескураживающе разводя руками настолько, насколько позволяли кандалы. – Сам играл в юности. Нужны ловкость рук, много практики и глупец, которого можно обдурить. Все это здесь было. Дрехт расхохотался, а потом покачал головой, удивляясь откровенности Сэмми. – Ты жульничал, играя в кости? – спросил он. – Где это знатных вельмож такому обучают? – Вы ошибаетесь насчет меня, капитан, – смущенно сказал Сэмми. Он мало рассказывал о своем прошлом, но Арент знал, что Сэмми так усердно работал, чтобы никогда больше не испытывать то, что испытал в детстве. – Я не из богатой семьи. Мой отец умер, когда я был маленьким, и мать осталась беднейшей вдовой. Дорожная грязь была мне подушкой, а ветер – одеялом. Я не гнушался никаким заработком, иногда приходилось даже залезать в чужой карман.