– Я не позволю им убить меня, – твердо сказала она. Выражение Людивин смягчилось. – Риэль, послушай… – Они могут попытаться, я в этом уверена. Но я им не позволю это сделать. – Она приподнялась, чувствуя пульсирующую боль в голове. Людивин нежно погладила Риэль по руке, потом взяла ее лицо в ладони. Риэль позволила себе закрыть глаза. Запах Людивин – запах лавандового масла и чистой кожи – окутал ее воспоминаниями детства: утренние прогулки по саду, где они бродили взявшись за руки, ночи, проведенные у широкого камина в комнате Одрика, когда она лежала свернувшись калачиком между ним и Людивин. – Я не позволю им причинить тебе боль, – повторила Людивин твердым ясным голосом. – Никогда. Ты меня слышишь? Риэль постаралась, чтобы ее ответ прозвучал как можно более беспечно. – О, и что же ты сделаешь? Как я слышала, милая леди Людивин и мухи не обидит. Людивин улыбнулась. Она уже было собиралась что-то сказать, но Риэль остановила ее. Мгновения спокойствия внезапно пробудили воспоминания. – Мне почудилось, что кто-то говорил со мной, – резко сказала она. Людивин нахмурилась и растерянно моргнула. – Что? Сейчас? – Раньше. Я увидела огонь и не смогла подняться. Одрик подхватил меня, и… потом я услышала, как кто-то пытается разговаривать со мной. – Ты имеешь в виду, что с тобой говорил Одрик? – Нет. Кто-то другой. Это было… – Риэль замолчала, пытаясь вспомнить точное ощущение, и ее кожа покрылась мурашками, как будто кто-то провел перышком по ее животу. – Эти слова звучали внутри меня. Людивин выгнула бровь. – Личный лекарь Одрика сказал, что у тебя может быть небольшая лихорадка. – Нет, Лю, говорю же тебе… Кто-то постучал в наружную дверь покоев Людивин. В комнату вбежала перепуганная горничная. Людивин сжала руку Риэль в своей. – Что там такое? – Прошу прощения, миледи, я пыталась им сказать… – Это король, – сказала Риэль. – Ведь так? Горничная избегала смотреть ей в глаза. – Нам было приказано сообщить, как только вы проснетесь, госпожа. – У его величества много вопросов к тебе, Риэль, – послышался так хорошо знакомый ей голос. В спальню Людивин, распахнув дверь и даже не утруждая себя тем, чтобы постучать, твердым шагом вошел лорд-командующий Арман Дарденн. Он был весь словно выкован из стали – воплощение безупречной непогрешимости. Он смотрел на дочь со всем теплом, на которое способна статуя. Риэль подалась вперед. – А Тал… – Великий Магистр Белоуннон уже был допрошен властями, – перебил ее отец, – так же, как и я. Ты следующая. Приведи себя в надлежащий вид. Не говоря ни слова, Людивин и ее горничные помогли Риэль укрыться за ширмой и переодеться в скромное платье сумеречно-синего и кремового цветов с высоким воротником и рукавами, отделанными лентами. Оно было достаточно красивым, чтобы привлекать внимание, и достаточно скромным, чтобы не казаться вызывающим. – Должна ли я рассердиться, что ты послала своих служанок рыться в моем гардеробе без моего разрешения? – полушутя, полусерьезно пробормотала Риэль. – Мне все равно, сердишься ты или нет, – сказала Людивин, поправляя юбки Риэль. – Все эти годы я была твоей наставницей в вопросах моды, и я до сих пор не верю, что ты способна выбрать подходящее платье для конкретного случая. – Некоторые сказали бы, что мое чувство стиля уникально и опережает время. – Именно, но столь своеобразный вкус в одежде вряд ли стоит демонстрировать во время королевского допроса. – Людивин подняла бровь, глядя на одну из служанок. – Мне нужны гребни с драгоценными камнями, те, что на столе. Как только Людивин забрала длинные темные волосы Риэль гребнями, та посмотрела на свое отражение в зеркале. Она показалась себе маленькой и какой-то незнакомой, скромность ее платья резко контрастировала с красными царапинами на лице и глубокими тенями под сверкающими зелеными глазами. – Надеюсь, ты готова, – раздался холодный голос отца. Риэль зажмурилась и глубоко вздохнула, но прежде чем она успела пошевелиться, Людивин заключила ее в нежные объятия и поцеловала в щеку. – Помни, – прошептала Людивин, – если кто-то захочет навредить тебе, ему придется иметь дело со мной. И Одриком. И Талом. И многими, многими другими. Король не будет действовать необдуманно. Доверяй ему. Доверяй нам. Риэль еще мгновение постояла, прижимаясь к Людивин, потом вышла из-за ширмы. Отец предложил ей руку, и она неохотно приняла ее. – Отец, – начала она, – прежде чем мы спустимся вниз… Он резко прервал ее. – В данный момент все в этом замке жаждут повода для сплетен. Не говори ни о чем важном, пока они ведут нас вниз. – Они? – переспросила девушка, но, выйдя из покоев Людивин, тут же все поняла. Двадцать солдат королевской гвардии ждали их с обнаженными мечами. Риэль запнулась лишь на мгновение, когда стражники вывели их в коридор с окнами, где утреннее солнце окрасило полированный камень в золотой цвет. Она вздернула подбородок и стиснула зубы. Главное, Одрик был жив. Она не сожалела о содеянном. «Очень хорошо, – возник успокаивающий голос в ее голове. – Ты ни о чем не должна сожалеть. Это все в прошлом». Ее снова залихорадило. Это было невыносимо – слышать голос и не понимать, откуда он исходит. И все же… «Кто ты?» – мысленно спросила она. Ответа не последовало. Тишина раздражала ее, и, хотя это прозвучало по-детски, она не могла удержаться, чтобы не сказать отцу: – А я ничего не боюсь. – Дочь моя, – сказал он, и в его голосе послышалось какое-то новое, незнакомое ей прежде выражение безграничной усталости. – На самом деле тебе следует бояться. Глава 8 Элиана «Они называют его Волком. Как сообщают наши шпионы, это любимый ученик Пророка. Говорят, он неуловим, но будьте уверены, мой повелитель: мы разыщем этого Волка и вырежем все секреты из его тела, оставив истекать кровью, пока она не вытечет вся, до последней капли». Из доклада лорда Аркелиона, наместника Вентеры, Его Святейшеству Императору Бессмертной Империи от 21 июня 1018 г. Третьей Эпохи Волк привязал ее руки к перилам и приказал сесть на нижнюю ступеньку. Затем, к ее огромному удивлению, снял свою маску и отбросил с головы капюшон. Хозяйка борделя сильно преувеличила. Шрамы были лишь белесыми полосками, тонкими линиями пересекавшими его лоб, нос и щеки. На обветренной коже виднелись и едва заметные следы от ожогов, но само его лицо, суровое, с резкими чертами, обрамленное копной непокорных светло-пепельных волос, было по-настоящему красивым. Однако насчет его глаз мадам не соврала: синие, как зимнее небо, и холодные, как бриллианты. – Ну что, нравится то, что ты видишь? – Элиана взглянула на него из-под ресниц. Она подалась к нему и выгнула спину, демонстрируя свои прелести. Волк опустился на колени рядом с ней.