– Знаю, что не за этим. Да сама видишь, я пока сам к доктору не ходок. Так что возьми. Мало ли чего. Ребёнок-то ещё не совсем оправился. Да и гостинец я тебе из похода не привёз. Самого едва довезли. Так что бери и не думай глупого. – Спаси тебя Бог, Мишенька, – жарко выдохнула Ленка, прижимаясь к нему всем телом. * * * Из сна его вырвал чей-то возмущённый шёпот. Словно в сенях кто-то спорил, при этом стараясь сдерживаться. Возмущённую тётку Мишка признал, ещё даже как следует не проснувшись, а вот второй голос сначала его удивил, а потом заставил улыбнуться. Так гудеть рассерженным шмелём размером с собаку мог только один человек. Поднявшись, Мишка не спеша обулся и, не торопясь прошаркав к дверям, распахнул их, с улыбкой сказав: – Мама Глаша, ты чего гостя на пороге держишь? Негоже так. Не басурмане, чай. – Ой, сыночка, проснулся, – смутившись, засуетилась тётка. – А ты чего вскочил? Хочешь чего? – За дом прогуляюсь, а ты пока самовар поставь. Проходи, дядя Николай. Я скоро, – добавил он, отворяя входную дверь. Смущённый представитель власти – это всегда необычное зрелище. А смущённый урядник – это вообще что-то с чем-то. Громадный мужик с роскошными усами, весом за полтора центнера, смущающийся, словно девица, зрелище не для слабонервных. Так что Мишка, выбравшись во двор, едва сдерживался, чтобы не заржать в голос, как тот конь. Посетив свой теремок, он всё так же не торопясь вернулся в избу и, усевшись за стол, улыбнулся вытиравшему лицо платком толстяку: – Что, дядя Николай, досталось от тётки? – Это я ещё не всё сказала, – тут же отозвалась Глафира, вылетая из-за печи. – Ты это, Глафира, не шуми, – забасил урядник, ещё больше смущаясь. – Я ведь не просто так. По делу пришёл. – Мама Глаша, ты ещё метлу возьми, полетишь быстрее, – шутливо осадил Мишка её порыв. – Я тебя просил самовар поставить. – Так уже, Мишенька, – разом осёкшись, залепетала тётка. – Вот и слава богу. Гость в доме. Собери там к чаю чего, – улыбнулся ей парень. – Ага, так уже, – закивала Глафира и метнулась обратно. – Однако, – удивлённо покрутил толстяк головой. – Как дела, Николай Аристархович? – сменил тему Мишка. – Так твоими молитвами, – усмехнулся толстяк. – Снова выручил ты меня, Миша. Народ уж чего только не задумывал. Благо у нас вечно запрягают медленно, а то не миновать беды. А уж когда узнали, что мы с казаками сговорились, так разом все и притихли. Знают уже, что ты ничего просто так не делаешь. – О как! Это я тут теперь заместо народного мстителя числюсь? – растерянно усмехнулся парень. – А ты как думал? Да помнит народ, с чего ты сиротой стал. Так что знают, что мимо такого дела не пройдёшь. – Ну не прошёл, и чё? – иронично усмехнулся Мишка. – Ещё неизвестно, чем вся эта история нам аукнется. – Сам говорил, война будет. А то, что хунхузы лютуют, так оно всегда так было. С самого начала нужно было им рога обламывать. Да начальство всё в большую политику играет. – Ну, пусть дальше играет, а если военные в следующий раз не почешутся, то и я не стану. В этот раз повезло, едва жив остался. А в следующий может и не повезти. И что тогда с Глафирой станется? Её кто кормить станет? Или мало вдов в посёлке воют? Сам того не замечая, Мишка начал заводиться и повышать голос. Потом, сообразив, что не на того гавкает, снизил тон. Но голова от таких переходов начала болеть. Чуть скривившись, урядник понимающе кивнул и, разведя руками, примирительно ответил: – Думаешь, я по-иному мыслю? Нет, Миша. И я так же думаю. Да только толку с мыслей наших чуть да маленько. – А вы с полковником говорили, дядя Николай? – беря себя в руки, спросил парень. – Приказ у них. Все действия проводить только в пределах имперской границы. А хунхузы, сам знаешь, нагадят, и за кордон. Поди догони. Да что я тебе рассказываю. Сам всё лучше меня знаешь. – Угу, – мрачно кивнул Мишка. – А чего сказать-то хотели, дядя Николай? – В общем, был у меня разговор с начальством, – кивнув, не спеша принялся рассказывать урядник, – долго спорили. Всё решали, что с тобой делать. – О как! И чего решили? – иронично усмехнулся Мишка. – А главное, с чего вдруг? – Так запрет на переход границы был, а ты туда казаков увёл. – Да? И где та граница? Не на карте, а там, в тайге. – Вот о том и был спор. По сути-то предъявить вам нечего. Да и народ не поймёт, ежели начальство кулаками махать начнёт. В общем, спорили долго и решили, что историю эту нужно оформить как преследование грабителей, что прииск ограбили. – Так не вернули же золото? Или казаки привезли? – насторожился Мишка. – Привезли, – кивнул урядник. – Я потому и решил тебя с атаманом свести, чтобы пропажу вернуть. Под эту марку он и согласился. Сам понимать должен, золото для казны вопрос более чем серьёзный. – Это понятно. А от меня-то что требуется? – Подумай, как расписать всё это правильно, – неожиданно попросил толстяк. – Уж больно ловко у тебя это выходит. А то мне начальство уже плешь проело, отчётов требуя. – А чего там расписывать? – удивился парень. – Узнали, что на прииск напали, собрали казаков, следопыта своего взяли и вдогон пошли. А уж где догнали, там и догнали. В тайге верстовых столбов нету. – А почему не полиция погналась? – тут же последовал вопрос. – А поселок кто охранять станет? Благочиние защищать? И вообще, казаки для того и есть, чтобы в особых случаях силам правопорядка помощь оказывать. – Ну, так-то оно так. Да только мы ведь не сразу вдогон кинулись, – с сомнением протянул урядник. – Так оно и понятно. Для такого дела подготовка требуется. Да даже людей собрать, и то срок. А уж для серьёзного дела тем более. Да пока про прииск узнали, сколько времени прошло. Это им не столица. Тут от посёлка до посёлка скакать устанешь. – Это верно, – снова вздохнул толстяк. – А вот и самовар поспел, – появилась Глафира. – Спасибо, мама Глаша, – улыбнулся ей Мишка. – Садись с нами. – И правда, Глафира Тихоновна, давай с нами, – оживился урядник. – Так у вас вроде дела какие были, – пришло время смутиться тётке. – Да какие там дела, – отмахнулся толстяк. – Так, обсудили кой-чего. – Лучше бы у начальства премию какую ему выбил, – снова заворчала тётка. – Мальчишка, можно сказать, жизнью рисковал. – А это да, – неожиданно кивнул урядник. – Я ведь не договорил. От головы городского за помощь в возврате добычи с прииска тебе премия положена. Десять рублей на ассигнации. Вот, изволь. С этими словами толстяк достал из своей полевой сумки какую-то бумагу и карандаш. Разложив всё это на столе, он подвинул бумагу Мишке и, доставая из кармана деньги, велел: – Распишись, Миша. Сам понимаешь, мне перед начальством отчитаться нужно будет, что деньги тебе лично в руки вручены. – Ваше начальство не поймёшь, – усмехнулся Мишка, быстро расписываясь в ведомости. – То ругаются, что ушёл, а то премию выдают, что золото вернул. Уж определились бы. Ловить или не ловить. Взяв со стола две пятёрки, Мишка протянул одну тётке, коротко сообщив: – На хозяйство. Вторую пятёрку он сунул в карман и, подмигнув уряднику правым, менее заплывшим глазом добавил: – А это на баловство. – Это чем же ты таким балуешься? – не понял толстяк шутки. – Да мало ли? Вдруг задумаю себе ещё механизм какой собрать? Вот деньги и пригодятся. А вообще, дядя Николай, есть у меня одна оружейная идея. – Да кто б сомневался, что оружейная, – фыркнул толстяк. – Чего задумал, рассказывай. – Хочу бомбы ручные сделать. В депо цех литейный есть. Чугун лить им забава. Осталось только придумать, как правильно запал сделать. Но главное – это то, что в той бомбе за начинку станет. – Так порох, чего ещё-то? – пожал плечами явно поскучневший урядник. – А если динамит? – огорошил его парень. – И как ты его туда запихнёшь? – Ну, проще всего бомбу из двух половинок сделать. На резьбе. В половинки динамита напихать, а потом аккуратненько свинтить. Запал можно из обычного охотничьего капсюля сделать. Точнее, малокалиберный патрон, но вместо пули – больший заряд пороха. Как рычаг отпустил, ударник по капсюлю стукнул, и взрыв. А отпускать его боец будет, только когда кинет. – Недалеко же оно улетит, – снова фыркнул толстяк. – Так тут ещё подумать надо, но три секунды точно будет, – задумчиво проворчал Мишка, прихлёбывая чай.