– Наверняка мокрая, – устало сказала Индия. – И голодная. Я сейчас ее перепеленаю, а потом… – Нет, Индия, ты сейчас будешь отдыхать. Мисс Саймон, а где Пиллоуи? – спросила Фиона. – Я здесь, мэм, – ответил зычный женский голос. Это была няня детей Фионы. По-настоящему ее звали миссис Пиллоуэр, но Кейти в раннем детстве окрестила ее Пиллоуи, потому что няня была большой, мягкой и уютной, как подушка[9]. – Я уже приготовила ванны. Одну – для мисс Шарлотты, другую – для малышей миссис Бакстер. Я их вымою, переодену, а потом отведу на кухню и угощу чем-нибудь вкусненьким. – Идем, Шарлотта, – сказала Кейти, беря кузину за руку; девочки были почти ровесницами. – Ты будешь спать в моей комнате. Я покажу тебе, где она находится, потом пойдешь в ванную. Шарлотта последовала за Кейти. Миссис Пиллоуэр протянула руку шестилетнему Уишу, но тот замотал головой. – Я не хочу мыться и есть тоже не хочу, – заявил он, прячась за матерью. Миссис Пиллоуэр уперла руки в свои могучие бока и грустно покачала головой: – Не хочешь? Какая жалость! А наша повариха сделала ягодный пудинг и к нему – целое блюдо взбитых сливок. Теперь придется мне самой все это есть. – Нет, Пиллоуи! Нет! – закричал Патрик, один из близнецов Фионы. – Мы тоже хотим пудинга! – Я бы рада, мои утятки, но не могу. Мне нужно отмыть с дороги мастера Алоизиуса, а вы без меня в кухне успеете набедокурить. Повариха мне потом голову оторвет. – Не упрямься, Уиш! – сказал Патрик. – Ну что тебе стоит помыться? Всего минутка, зато потом мы все будем лопать пудинг! – Пудинг! Пудинг! Мы хотим пудинг! – подхватил его братишка Майкл. – Пудинг, – с серьезным видом произнес Уиш, осторожно выходя из-за матери. – Пудинг, – уже решительнее повторил он. – Вот и умница, сынок, – похвалила его миссис Пиллоуэр. – А теперь скажи, ты любишь, когда в сливки добавлено немного тростникового сахара? Я люблю. Тогда они приятно хрустят во рту. Иногда я туда кладу и несколько ягод малины. – Я люблю малину, – робко признался Уиш. – Конечно любишь! Кто ее не любит? Только ненормальные – вот кто. – Миссис Пиллоуэр помолчала и с наигранным беспокойством посмотрела на Уиша, словно ей в голову пришла тревожная мысль. – Ты ведь у нас не псих, правда? – спросила она. Мальчик засмеялся и замотал головой. – Я в этом и не сомневалась, – сказала миссис Пиллоуэр. – Но всегда не мешает спросить. Излишняя осторожность не помешает. Она забрала у Индии Элизабет, а когда малышка захныкала, достала из кармана погремушку. Простенькая игрушка мгновенно вернула улыбку на детское личико. – Да ты у нас насквозь мокрая! – Миссис Пиллоуэр повернулась к Индии и добавила: – Я их заберу на часик. Верну вымытыми и накормленными. Будут у меня как новенькие. – Спасибо, миссис Пиллоуэр, – улыбнулась няне Индия. – Я вам очень благодарна. Миссис Пиллоуэр удалилась наверх с Элизабет, Уишем и близнецами. Фиона повела Индию в гостиную, где уже был накрыт стол и женщин ожидал чай, сконы, кексы и печенье. – Наверняка мистер Фостер позаботился, – увидев угощение, сказала Индия. – Как он? – Здоров. Стареет понемногу, как и все мы. Бо́льшая часть тяжелой работы легла на плечи помощника, но мистер Фостер по-прежнему остается капитаном нашего корабля. И слава Богу! Без него здесь был бы полнейший хаос. Женщины сели на диван. Фиона налила Индии чая. Индия устало привалилась к спинке. – Чай великолепно соединяет тело с душой, – сказала Фиона. – Сара, наша горничная, разберет твои вещи. Потом, когда ты немного отдохнешь, я попрошу ее приготовить тебе ванну. – Спасибо, Фиона. Как чудесно наконец-то оказаться здесь. Бывали дни, когда я думала, что не доберусь до Лондона. Две недели мы добирались из Калифорнии до Нью-Йорка, потом еще три плыли до Саутгемптона. Я больше не желаю иметь дело с поездами, пароходами и кебами. По крайней мере, пока дети не вырастут. Я и подумать не могла, что Уиш будет страдать морской болезнью. А вот Шарлотта великолепно переносит качку. Наверное, потому, что она постоянно плавает с Сидом на лодке. – Как мой брат? – спросила Фиона. – Здоров и счастлив, – улыбнулась Индия. – Весь в делах. Вот он принимает очередной приплод бычков, а уже в следующее мгновение прыгает в лодку, чтобы наловить рыбы к ужину. Впервые вижу, как человек столь быстро привык к новой жизни. Кажется, будто он родился в Пойнт-Рейесе. Мы все очень скучаем по нему. И так уже не виделись больше месяца. А теперь еще сколько времени пройдет, пока вернемся. – Жаль, что он не приехал, – сказала Фиона. – Он сам жалеет. Да и мы тоже. Но с его прошлым появляться в Лондоне небезопасно. Фиона кивнула. Ее брат долгие годы возглавлял преступный мир Восточного Лондона. Кое-кто из тех, кого он знал, сошли в могилу, однако многие по-прежнему были живы и хорошо все помнили. Она посмотрела на Индию, слишком бледную, исхудавшую, с темными кругами под глазами: – А ты-то сама как? – Даже не знаю, – покачала головой Индия. – Конечно, меня это раздавило. Но, думаю, я все еще не вылезла из шока. С момента смерти Мод прошло полтора месяца, а ее смерть до сих пор не укладывается у меня в голове. Бессмыслица какая-то. Особенно самоубийство. По-моему, Мод и за миллион лет не додумалась бы до такого. Только не она. – Но может, причиной было ее пагубное пристрастие к морфию. Помутнение рассудка и все такое, – сказала Фиона. – И это никак не вяжется, – возразила Индия. – В свое время она частенько покуривала опиум, но затем прекратила. Или почти прекратила. Возможно, баловалась сигаретами с добавкой опиума, но не более того. – Она могла вернуться к пагубной привычке, – осторожно предположила Фиона. – Макс фон Брандт придерживается того же мнения. С ним она встречалась вплоть до самой смерти. – Должно быть, так оно и есть, – сказала Индия. – Взялась за старое, причем еще активнее, чем прежде. По-другому ее смерть никак не объяснить. Не представляю, чтобы Мод, находясь в здравом уме, могла покончить с собой из-за кого бы то ни было. И менее всего – из-за мужчины. – Индия почти залпом выпила чай, и Фиона налила ей вторую чашку. – Она все оставила мне. Лондонскую квартиру, оксфордское имение. То и другое придется продавать, как и большинство ее вещей. А мне невыносимо даже думать об этом. Представляешь, войти в дом, где ее уже нет. Это очень болезненно. – Отложи эти мысли на потом, – посоветовала Фиона. – Я уже договорилась с юристом, занимающимся недвижимостью. Он тебе поможет. Встретишься с ним через несколько дней, когда отдохнешь и оправишься после путешествия. И с вещами Мод я тебе тоже помогу. Если хочешь, мы вместе посмотрим, что куда поместить. – Ты согласна? Я не смела и просить тебя об этом. И так свалилась тебе на голову вместе с детьми, когда нужно было бы остановиться в доме Мод. Тебе и без нас забот хватает. – Не говори глупостей. И не вздумай заикаться о переезде в тот дом. Мы с Джо хотим, чтобы вы жили у нас. И наша орава тоже. Мне было их не успокоить, когда мы узнали о вашем приезде. – Прежде всего я отправлюсь к ней на могилу, – не поднимая глаз от чашки, сказала Индия. – Я поеду с тобой. Сядем в поезд и поедем. Мод похоронили в Оксфордшире, на маленьком кладбище в ее имении. Глаза Индии, полные слез, вдруг яростно вспыхнули. – И еще я обязательно пойду в полицию. Я хочу посмотреть заключение коронера и прилагаемые снимки. Я должна увидеть следы игл на ее руках. Другие следы. Возможно, тогда случившееся наконец-то станет для меня реальностью. Возможно, тогда я действительно поверю, что ее больше нет. Услышав такое, Фиона вздрогнула. Разве равнодушные черно-белые фотографии мертвого тела Мод могли принести Индии хоть какое-нибудь утешение? В ней сейчас говорило горе – безумное, необузданное, требующее ответов. – Индия, я знаю, как сильно ты скорбишь по сестре, – сказала Фиона, беря ее за руку. – Но неужели ты действительно намерена это сделать? Не лучше запомнить Мод такой, какой она была: красивой, остроумной, полной жизни? Индия прислонилась к плечу Фионы и дала волю слезам. – Полной жизни, – всхлипывала она. – Она была моей сестрой. Боже мой, Фиона, что же толкнуло ее на это?! Глава 43 Уилла сидела за столиком для двоих в отеле «Дорчестер» и теребила салфетку. Эту встречу в чайной комнате с низкими столиками, серебряными подносами и невероятно мягкими стульями, обтянутыми английским ситцем, предложил Альби. Сама бы она сюда ни за что не пошла. Впрочем, идея совместного послеполуденного чаепития вне стен родительского дома тоже принадлежала ему. – Альби, зачем это нужно? Мы что, не можем поговорить с тобой в гостиной? – недоумевала Уилла, когда утром он предложил ей отправиться в «Дорчестер». – Уилла, нам нужно серьезно поговорить, и легче это сделать, когда поблизости нет мамы. Здесь он был прав. Отношения между братом и сестрой так и не наладились, и их подчеркнутое молчание или обмен колкими репликами огорчали мать. Уиллу радовало, что брат наконец-то захотел поговорить с ней. Пусть выговорится, изольет все, что скопилось у него в душе. Самому же станет легче. Альби до сих пор не оправился после отцовских похорон и по-прежнему злился, что Уилла не застала отца живым. Но здесь она была бессильна что-либо изменить. Она горячо любила отца. У нее и в мыслях не было равнодушно отнестись к его болезни. Узнав, в каком он состоянии, она бросила все и поспешила домой. Не ее вина, что письма слишком долго добирались до Ронгбука. Уилла надеялась наконец-то убедить в этом Альби. Она вновь посмотрела на часы. Альби опаздывал, а ей вовсе не хотелось засиживаться здесь. После разговора с братом она собиралась встретиться с Шейми. Уилла дорожила каждой минутой их недолгих встреч. Сегодня она повидает Шейми, а потом, через несколько дней, они встретятся… в Шотландии. На следующей неделе они решили отправиться на Бен-Невис, и Уилла торопила время. – Уилла, представляешь? Я смогу вырваться на целую неделю, – сообщил он ей несколько дней назад во время их очередной встречи в «Кобурге». – Поехали со мной в Шотландию. На Бен-Невис. Попробуем совершить восхождение. От него Уилла узнала, что у Дженни в Бинси есть домик, куда она часто уезжает отдохнуть от лондонской суеты. На следующей неделе она собиралась снова туда поехать. На дворе стоял август – время отпусков. Непродолжительный отпуск получил и Шейми. Своему начальству в Королевском географическом обществе он скажет, что поедет в Шотландию. Это будет воспринято вполне нормально, поскольку он часто куда-нибудь уезжал, чтобы побродить по горам или просто походить пешком. Шейми обещал снять для них домик в глухом, отдаленном месте. В Шотландию они, разумеется, отправятся порознь. Оба запасутся едой и встретятся уже на месте. А потом их ждет целая неделя вдвоем. Семь замечательных дней. Они будут гулять и лазать по горам. Вместе завтракать, обедать и ужинать. Говорить, не глядя на часы. Вместе ложиться в постель, когда стемнеет, и просыпаться на рассвете. – Уилла, поехали со мной. Скажи, что поедешь, – просил Шейми. Она попыталась сказать «нет». Попыталась поступить, как следовало бы, и опять не смогла. Ей хотелось быть вместе с Шейми, а более всего – хотелось снова отправиться с ним в горы. И она это сделает. По совету Шейми Уилла потратила немало времени на знакомство с лондонскими фирмами, изготавливающими протезы. Наконец поиски привели ее к братьям Марселю и Шарлю Десуттер, которые недавно изобрели «дюралюминиевую ногу» – протез, сделанный из легкого металла. Он был вполовину легче деревянного и имел фрикционный ортез коленного сустава, что позволяло Уилле управлять скоростью ходьбы и длиной шага. А главное, дюралюминиевый протез был снабжен упругим сочленением. Это давало возможность сгибать искусственную ногу и передвигаться на ней, как на настоящей. Испытав образец, Уилла пришла в неописуемый восторг и сразу заказала себе такую же, расплатившись деньгами из аванса, который получила от Клементса Маркема за альбом об Эвересте. Новый протез значительно превосходил прежний. Легкий, удобный. К концу дня она меньше уставала и натирала культю, а гибкость искусственной ноги существенно расширяла возможности движения. Наконец-то она попытается совершить настоящее восхождение. Ей не терпелось поскорее оказаться у подножия Бен-Невиса.