Сорэйя жестко усмехнулась. – Ты так думаешь? Сорэйя подошла ближе к решетке, чувствуя, как в ней бурлит яд. Она решила высказать бурлившие у нее в голове мысли. Потому ли, что подземелье было столь глубоко, что казалось другим миром? Миром, бесконечно далеким от ее обыкновенной упорядоченной жизни. Или от того, что говорила с существом, столь же опасным, как и она сама. – Ты думаешь, что я спустилась в подземелье и прошу тебя избавить меня от проклятия из-за страха перед могуществом? – спросила Сорэйя, подходя еще на шаг ближе. – Моя семья стыдится и прячет меня. Я провожу большую часть времени в полном одиночестве. Если это и есть могущество, то оно мне не нужно. Сорэйя стояла в считаных сантиметрах от решетки. Так близко, что при желании див могла бы дотянуться до нее. Но тут вспыхнувшее в ней сомнение едва не заставило ее отойти. Сорэйя понимала, что единственной причиной, по которой она могла позволить себе стоять так близко и не бояться, было ее проклятие. Див была права – у Сорэйи была определенная сила. Сила заставлять людей бояться. Разве сегодня ей не было приятно увидеть страх в глазах Рамина? Разве не наслаждалась она этим ощущением то короткое мгновение, пока стыд не пристал к ее коже подобно холодному поту? Ей приходилось цепляться за стыд, а вовсе не за силу. Именно стыд заставлял ее ощущать себя человеком. Она столь же опасна, что и див, однако Сорэйя отказывалась получать удовольствие от того, что несла смертельную угрозу всему живому. Отказывалась радоваться своей чудовищной силе. Лишь это отделяло ее от того, чтобы оказаться по ту сторону решетки, где томилась Парвуанэ. – А теперь отвечай: как мне избавиться от проклятия? – спросила Сорэйя, глядя в глаза Парвуанэ. Див пристально посмотрела на нее, не отходя от прутьев. Взгляд ее опустился с лица Сорэйи к горлу. Сорэйя понимала, что та разглядывает зеленый узор вен. И тут внезапно Парвуанэ протянула руку между прутьев. Она едва не коснулась ее щеки кончиками пальцев, ведя рукой вниз, вдоль налившихся зеленым вен шеи. – Будет обидно столь бессмысленно утратить его, – сказала она, выплюнув последнее слово и убрав руку. У Сорэйи перехватило дыхание, когда Парвуанэ протянула к ней ладонь, едва не коснувшись ее. Только теперь она смогла выдохнуть. – Это ты меня прокляла? – Нет, не имею к этому никакого отношения. – Но тебе известно, кто это сделал? Это были пэри́к? В глазах Парвуанэ пробежала озорная искорка. И что-то еще. Что-то колкое. – Было такое. Иль не было? Похоже на то, как начинаются все ваши сказания. Мне любопытно узнать, какими россказнями пичкали тебя, Сорэйя. Как случилось, что на тебя пало проклятие? Скажи мне правду и можешь ждать того же от меня. По рукам? Сорэйя сомневалась, ища подвох в предложении Парвуанэ. Ей казалось, будто она стоит на краю высокого утеса, с которого див предлагает ей спрыгнуть. Разве не глупо идти у нее на поводу? «Но я в отчаянии», – подумала Сорэйя. Она начала пересказывать то, что слышала от матери. Про дива, встретившегося ей в лесном краю к югу от горы Арзур. Сорэйя рассказывала обо всем так же, как это делала Таминэ. Так, будто это была легенда, нечто, что произошло с кем-то другим давным-давно. Никаких имен, никаких обвинений. Слушая обо всем этом ребенком, она принимала рассказ за чистую монету, особо не стараясь его анализировать. Она требовала, чтобы мать рассказала ей все еще раз, каждый раз надеясь на иной исход. Требовала всякий раз, как они встречались. Однако по мере взросления ей становилось все сложнее слушать, так как сложнее становилось и дистанцироваться. Сейчас завершить рассказ было даже сложнее, однако Сорэйя рассказала все до последнего слова, неотрывно смотря в глаза Парвуанэ. – Ну? – закончив, спросила она чуть громче, чем хотела. – Вот и все. А теперь говори, что тебе известно. – Я обещала правду за правду. Ты рассказала мне предание, а не поделилась правдой. – Это то, что рассказывала мне матушка. – Твоя мать лгала тебе. Сорэйя покачала головой, не готовая поверить в подобное. Ее мать не лгунья. Жизнь Сорэйи не ложь. И все же из головы не шло, насколько сильно Таминэ не хотела, чтобы Сорэйя встречалась с дивом. Может ли быть так, что она боялась того, что див могла раскрыть? Или Парвуанэ просто старается ввести ее в смятение? «Дивы умеют манипулировать людьми. Ему может оказаться достаточно одного слова, чтобы уничтожить тебя». – Ты играешь со мной в игры. Ты бы обвинила ее во лжи, что бы я тебе ни рассказала, – сказала Сорэйя, отходя от решетки. Парвуанэ положила руку на грудь в показной обиде. – Не веришь мне? Ответь-ка мне вот на что: почему проклятие не проявилось сразу же после рождения? – Я не знаю, – раздраженно выдохнула Сорэйя. – Чтобы матушка не умерла при родах? Чтобы ей пришлось жить с тем, что она никогда не сможет взять на руки собственную дочь? – А вот еще вопрос: почему именно первенец-девочка? А не просто первенец? – Потому что дивы загадочны и несправедливы, – сорвалась Сорэйя. И все же вопрос задел ее за живое. Она задавалась им всякий раз, как видела Соруша. – А вот еще: зачем дивам накладывать на ребенка ядовитое проклятие, перед которым будут уязвимы даже сами дивы? Зачем создавать оружие, которое можно использовать против них самих? На этот раз Сорэйя не нашлась, что ответить. Губы Парвуанэ растянулись в снисходительной улыбке, от которой к лицу Сорэйи прилила краска. – К тому же для подобного проклятия потребовалось бы куда больше, чем обронить пару слов, желая напугать ребенка. Сорэйя боролась с желанием начать теребить торчавшую из рукава нитку. – Ты хочешь сбить меня с толку. – Я пытаюсь помочь тебе. Тебе соврали, но это была не я. – Мне все равно! – крикнула Сорэйя. Все эти годы она держала свои эмоции в узде, подчиняя их своей воле. Но сейчас, из-за этого ухмыляющегося демона, они нахлынули на нее все и сразу. Она глубоко вдохнула и вспомнила Шахмара. Вспомнила растущие у него на коже чешуйки, стараясь успокоиться. – Меня не волнует, как именно меня прокляли. Просто скажи, как мне избавиться от проклятия, – сказала она уже более тихим голосом. – Если ты не веришь мне в таком простом вопросе, то разве поверишь, когда я скажу, как снять проклятие? – спросила Парвуанэ, нахмурив брови. Между ними повисла напряженная тишина. Сорэйя нарушила ее лишь тогда, когда почувствовала, что сможет ответить спокойным голосом. – Так ты все же знаешь, как это сделать? Парвуанэ открыла было рот, но повременила и свесила голову набок, прислушиваясь к чему-то. – Разве ты не слышишь шаги, Сорэйя? После слов Парвуанэ она и правда их различила, а заодно и спорящие голоса. Сорэйя обернулась и увидела первого из спускавшихся стражников. За ним последовало еще двое, державших Азэда под руки и тащивших его за собой вниз по лестнице. – Стой где стоишь! – рявкнул первый стражник на Сорэйю, держа в руке меч. На короткий безответственный момент Сорэйя подумала, что могла бы справиться с ними всеми. Она услышала смех Парвуанэ у себя за спиной. Можно было подумать, что она прочла ее кровожадные мысли. «Успокойся», – напомнила она себе. В помещении было темно, и стражники могли и не заметить ее вен, но рисковать не стоило. – Как это вас никто не остановил по дороге сюда? – спросил стражник. Сорэйя перевела взгляд на Азэда и увидела, как он слегка покачал головой. Значит, он не рассказал о потайном ходе. Тогда и она не станет. – Я имею право ходить везде, где мне вздумается, – ответила Сорэйя, пытаясь звучать властно. Стражник поднял бровь, все еще направляя на нее меч. – Да неужели? И откуда же у тебя такое право? Бросив быстрый взгляд на свои руки и удостоверившись, что вен больше не было видно, Сорэйя подняла руку ладонью к себе, демонстрируя перстень-печатку у себя на пальце. – От моего брата, шаха этой страны. Стражник резко вдохнул и подошел поближе, чтобы получше разглядеть перстень с печаткой Симург. – А теперь попрошу вас отпустить моего… сопровождающего и позволить вернуться к нашим делам. Стражник нахмурился. Видимо, он взвешивал в голове, стоит ли верить, что эта странная девчонка в подземелье была тем, за кого себя выдавала. И все же он немного опустил меч и обратился уже осторожнее и уважительнее. – Лишь немногим дозволено посещать дива, и шахзаде в их число не входит. Я не могу позволить вам остаться. Сорэйя напряглась в смятении, но вновь заставила себя успокоиться. Если она начнет с ним спорить, то снова потеряет контроль и ее секрет проступит у нее на лице. – В таком случае проводите нас наружу, и мы отбудем по своим делам. – Этого я тоже не могу допустить, – покачал головой стражник. – Мне потребуется отвести вас куда-нибудь до тех пор, пока я не смогу подтвердить, что вы действительно шахзаде. Если вы и вправду та, кем представились, то должны понимать, о чем я говорю. Сорэйе хотелось начать спорить, но она умерила свой пыл. День начался с того, что она хотела встретиться с Сорушем, не так ли? – Я понимаю. Передайте шаху, что я хочу встретиться с ним. Главный стражник сделал жест рукой, и двое других сопроводили Азэда к лестнице. Он оглянулся на Сорэйю, и она ободряюще кивнула ему. – Пожалуйста, пройдемте со мной, бану, – обратился к ней первый стражник. Сорэйя поспешно натянула перчатки. – В другой раз, Сорэйя, – раздался у нее из-за спины голос Парвуанэ. – Ты действительно знаешь? – спросила она сквозь зубы, пока стражник подходил к ней. Сорэйя позволила ему увести себя не сопротивляясь, боясь, что в противном случае он может дотронуться до ее кожи. Однако у подножия лестницы она обернулась в последний раз. – Ты не врала? – обратилась она к Парвуанэ.