Мое сердце бешено билось в груди. Я кивнула. – Что случилось? Как долго его не было? История захватила меня с головой. Мама вздохнула. – Слишком долго. Каждый день в течение трех лет я ждала его возле забора, пока не получила письмо, в котором Курт Хадсон предлагал мне посетить Стерлинг-Хилл для брачного отбора. Три года? Ничего себе. Это слишком долго. Он что, умер? На ее лицо легла тень печали. – Мне пришлось выбирать: или ждать его, или исполнить свою мечту о поступлении в колледж. Как ты знаешь, здесь все бесплатно, и это был мой единственный шанс получить подобное образование, шанс на лучшую жизнь для меня и моей матери. Я выросла в бедности: у нас была небольшая ферма, но этого не хватало, даже вместе с помощью из Города вервольфов… жизнь была не сахар. По моей щеке скатилась слеза: никогда не слышала эту историю и не могла даже представить, что бы выбрала на ее месте. Я никогда не встречала свою бабушку, но говорила с ней по телефону пару раз, пока она не умерла где-то лет десять назад. На каждой фотографии она была одета в грязный фартук, готовила пищу или доила корову. Теперь я понимала, почему. Видимо, слишком наивно было полагать, что на территории Города вервольфов абсолютно все богаты и ни в чем не нуждаются. – Что случилось, мам? Ты можешь рассказать. Она тяжело сглотнула и кивнула. – Я солгала тебе, когда сказала, что не попала в топ-20 Курта… Я застыла. Ладно… этого я не ожидала. О боже, только не говорите, что она встречалась с Куртом, и Сойер – мой сводный брат! Видимо, она поняла по моему лицу, о чем я думаю, потому что тут же нервно рассмеялась: – Я даже не целовалась с ним ни разу. Я с облегчением выдохнула, но она закусила губу. – Я встретила твоего отца в первый день занятий здесь. Он мне сразу понравился. Умный, забавный и симпатичный. Он не пытался заигрывать со мной, поскольку я была в числе потенциальных девушек альфы, но между нами проскочила очевидная искра. Я улыбнулась, представляя себе, как мои родители постепенно влюблялись друг в друга. – Мы начали встречаться вечерами в библиотеке, чтобы вместе учиться. Иногда он как бы невзначай касался моей руки, или я находила предлог, чтобы коснуться его. Мы быстро поняли, что влюбились. А тем временем я попала в топ-5. О боже, вот это да! – Что ты сделала? Она медленно выдохнула. – Ну, я не горжусь этим, но… на Рождество я поехала домой, навестить мать… и там, возле сарая, меня ждал Бег. Я ахнула. – Подожди, что? Он вернулся? Она кивнула, беспокойно закусив губу. – Он вернулся и успел стать альфой. И к тому же до безумия хорошо выглядел. Я сглотнула. Эта история разрывала мне сердце. – Почему его не было так долго? Мне вдруг показалось, что я будто смотрю мыльную оперу, в которой хотела знать все подробности. Мама пожала плечами. – Мы не особенно много разговаривали в ту ночь… Фраза повисла в воздухе, и я в изумлении на нее уставилась. – Я встречалась с Куртом, влюблялась в твоего отца и была уже влюблена в Бега. Я совершенно запуталась в своих чувствах. Когда он поцеловал меня, все это вдруг отошло на задний план, и… мы занялись любовью прямо там, в сарае. Это был наш первый раз. Она вздрогнула. Слышать это матери, конечно, было ужасно неловко, но я хотела узнать продолжение. – Ого, – вот и все, что я могла сказать. Она кивнула. – Видимо, Курт подозревал, что я тайно встречаюсь с твоим отцом. Так что он последовал за мной, и его охранник застал нас с Бегом в сарае. Вот черт. Настоящий сюжетный поворот. – Они арестовали тебя? Она отняла у меня свою руку и отошла к окну. Шторы были задернуты, но она смотрела перед собой и терла виски. – Он был Паладином, Деми. Они убили его. Прямо у меня глазах. Сказали, что он незаконно проник на нашу территорию, и заключили, что он меня изнасиловал. К горлу подступила дурнота. Это слово, использованное неправильно, разозлило меня так сильно, что у меня закружилась голова. – Ох, мам, мне так жаль. Я встала и подошла к ней. Она повернулась ко мне. – Это еще не все, Деми, – она выставила руку перед собой, как будто не хотела, чтобы я подходила ближе. В глазах ее блестели слезы, но она сморгнула их. Я никогда не видела, чтобы она плакала. Когда мы смотрели какой-нибудь грустный фильм, отец всегда плакал вместе со мной, но не мама. Она была нашей скалой, и, видя ее в таком состоянии, как сейчас, я была совершенно потрясена. – Я не могла позволить им очернять имя Бега вот так, называя его насильником. Я кивнула, и она сделала глубокий вдох. – Я рассказала Курту о случившемся. О том, что я знала Бега с детства, и что все было по взаимному согласию, что это был наш первый раз и я любила его, – она прижала ладони к глазам на секунду, смазав макияж и оставив влажные следы на щеках. – Он ужасно разозлился. Пришел в ярость, что я выбрала Паладина, а не его, и изгнал меня. Сказал, что начал в меня влюбляться во время отбора. Я даже не догадывалась об этом. Охренеть… Курт, видимо, действительно любил мою маму… хотя, конечно, так с любимым человеком не обращаются, но это объясняло его гнев. – Я побежала к себе собирать вещи. Все думала, что мне теперь придется делать ради еды и крыши над головой, как я буду выживать одна в человеческом мире… И тогда на пороге комнаты появился твой отец, – на этот раз она всхлипнула и схватилась за сердце. – Он услышал о моем изгнании и не мог вынести мысль, что я буду в человеческом мире одна. Он сказал, что успел полюбить меня за время наших встреч в библиотеке, и попросил меня стать его женой. Теперь я тоже плакала. Это было очень в духе отца, он всегда был добряком и знал, как поступить правильно. Ничего себе, в мою маму были влюблены трое парней одновременно. Вот это драма. – Я рассказала твоему отцу о Беге. Он сказал, что ему все равно, что со временем я полюблю его, а мы можем не спешить. – Это так в его духе, – всхлипнула я, и она кивнула, улыбнувшись и смахнув слезы. – Мы не спешили, но я и правда быстро полюбила его. Ты знаешь своего отца, его нельзя не любить. Он обеспечивал нас обоих, пока я училась в общественном колледже и получала диплом педагога. Я улыбнулась, чувствуя облегчение. Эта история была ужасной, но не такой ужасной, как я боялась. Теперь я полюбила родителей только сильнее. – Спасибо, что рассказала мне, мам. Я попыталась обнять ее, но она остановила меня жестом. Я застыла. Меня охватило нехорошее предчувствие. – Деми, через месяц после изгнания я обнаружила, что беременна. Ее голос дрогнул, и я потрясенно моргнула. К чему это она? Она покраснела. – Мы с твоим отцом тогда еще ничем таким ни разу не занимались, так что… Деми, ты наполовину Паладин, – выпалила она. Мир вокруг меня поплыл. Что? Бег был… мой отец на самом деле – не мой отец? – Нет! – прорычала она. – Не вздумай, даже, блин, не смей, – она впервые в жизни выругалась при мне, и это до чертиков меня напугало. – Я знаю, о чем ты думаешь. Этот мужчина… – она показала в сторону закрытой двери. – Он достал тебя из меня, когда ты родилась, перерезал пуповину, менял подгузники. Он остался, хотя большинство мужчин в его ситуации решили бы уйти. Этот мужчина – твой отец. Я кивнула. По лицу у меня ручьями текли слезы. Естественно, она права, но я не могла перестать думать о бедном Беге, который мог бы стать отличным отцом, если бы ему дали шанс. Впрочем, это не меняло моих чувств к папе, которого я теперь любила только сильнее после этой истории. – Папа знает? Она кивнула. – Разумеется. У меня нет от него секретов. Деми… прости, что не сказала тебе раньше. Эта история для меня слишком болезненная, да и не так уж это важно. Мы с ним завели детей немного раньше, чем планировалось, вот и все. Конец разговора. Ты была желанным ребенком. Ты была зачата в любви, рождена в любви и – уф-ф… Я врезалась в нее, сжав в объятиях так крепко, что ей не хватило воздуха. – И я все понимаю, – заверила я.