– Сойер, скажи, как есть. Мне уже страшно. Он взял меня за руки. – Ладно, извини. Это не так уж и страшно. В общем… где-то тысячу лет назад мой пра-пра-пра-пра-прадедушка разозлил ведьму Данаи, и она прокляла весь наш род. Я кивнула. Мне не терпелось узнать, что это за проклятие! В голове у меня вертелись сказки, услышанные в детстве. Он превращался в лягушку? Мог умереть на свой тридцатый день рождения? Что именно? Он тяжело сглотнул. – К двадцать третьему дню рождения я должен найти себе жену, которая полюбит меня настоящего. Он выдохнул так, будто задержал дыхание на слишком большой срок. Я нахмурилась. – Подожди… что? Ты должен жениться на той, кто тебя любит? Ну, ладно… это легко. Очевидно, тебя любит половина школы. Двадцать три – это рановато для брака, но… Он кивнул. – Тысячу лет назад в этом возрасте я уже считался бы довольно старым, но нет, Деми, ты не понимаешь. Если я выберу не ту девушку, если она будет любить только мои деньги и статус или что угодно еще, кроме меня самого, то проклятие… убьет всех в моем роду. Я застыла. Тряхнула головой. – Повтори-ка! Он отпустил мои руки и, поднявшись, начал шагать по комнате. – Это все ужасно неловко. Я встала и похромала к нему. – Нет, все в порядке, я… пытаюсь это переварить. Значит, все в твоей семье умрут, если ты женишься не на той? Он кивнул. – Каждый Хадсон. Мама, папа, я, Сейдж, дядя. Они все умрут, как только проклятие высвободится и уничтожит наш род. – Ни хрена себе, – ахнула я. – Это ужасно. И проклятие длится вечно? Он кивнул. – Из-за проклятия жена альфы может иметь только двух сыновей. У моего дяди, поскольку он не альфа, родилась Сейдж, но… На меня снизошло озарение. Я ведь ответила в тесте, что хочу двух девочек-близнецов. – Ого, это довольно сложное проклятие. Та древняя ведьма и впрямь продумала все наперед. Подожди – двое сыновей, но ты ведь… Я замолчала, видя печаль на его лице. – На самом деле у меня был близнец. Мертворожденный. Его голос дрогнул, и мое сердце сжалось. – Мне так жаль, – я взяла его за руку, пытаясь осознать услышанное. – Значит, этот отбор – только для того, чтобы твоя семья не умерла? Он поморщился. – Когда ты так говоришь, звучит не очень… но да, это все нужно, чтобы я нашел девушку, которая действительно меня полюбит. Вот почему я общаюсь с Мередит… она – «надежный выбор». Я зарычала во внезапном приступе ревности. – Мередит не любит тебя. Она одержима тобой. Это не одно и то же! Его глаза вспыхнули желтым и он притянул меня к себе. – Если я до конца следующего года не найду ту, кто полюбит меня по-настоящему, вся моя семья умрет. Я нахмурилась. – Так это и есть твоя тьма? – Что? – Когда мы встретились, я увидела тьму в твоей душе. Тяжесть, которую ты в себе носишь. Это она. Он кивнул. – Видимо, так. – Подожди, но тебе необязательно любить ее в ответ? Шестеренки закрутились в моей голове, и я поняла, почему он вдруг заговорил о Мередит. Он явно не любил ее, но если она любила его, он все равно мог на ней жениться. Он покачал головой. – Нет. Но я не хочу так. Я тоже хочу любить в ответ. Вот почему он говорил Сейдж, что беспокоится, найдет ли кого-то, кто будет его любить. Он чувствовал себя обязанным сохранить жизнь своей семье. Черт, это нехилая ответственность. Я шагнула к нему ближе. – Но что, если ты не найдешь ту, кого полюбишь сам? Ты выберешь Мередит ради безопасности семьи? Он медленно улыбнулся. – Мне казалось, я только что ответил на этот вопрос, Деми. Я люблю тебя. У меня перехватило дыхание, будто от удара. Он сказал это так буднично, так уверенно. Я никогда не встречала таких уверенных парней. Он знал, чего хочет, и целенаправленно к этому шел. Вот почему его мать волновалась, точно ли я «та самая». От того, полюблю ли я Сойера в ответ, зависела ее жизнь. Причем полюблю ли его настоящего, а не наследника Хадсонов и не сына альфы. Хорошо, что она вырастила такого джентльмена, потому что следующие четыре слова вышли самыми легкими в моей жизни: – Я тоже тебя люблю. Я рассмеялась. – Черт, это безумие какое-то. Я едва тебя знаю, но я люб… Он притянул меня к себе и накрыл мои губы поцелуем. В животе у меня что-то перевернулось. Он подхватил меня за бедра и поднял над полом, чтобы я обвила его ногами. Мое дыхание участилось: покрыв мою шею невесомыми поцелуями, он провел языком вдоль ключицы. Страсть накрыла меня с головой. Я ухмыльнулась, когда он куснул меня за мочку уха. Между ног стало жарко. Сойер прошел со мной в спальню и аккуратно положил на кровать, поцеловав в лоб. – Я чуть с ума не сошел, когда услышал, что тебя похитили. Наклонившись, он задрал мою футболку, целуя живот. – Я чуть не убил Уолша за то, что он оставил тебя там. Его ладонь скользнула мне под футболку, обхватила грудь – и все рациональные мысли меня оставили. Стоило, наверное, высказаться в защиту Уолша, который спас мне жизнь, позвав на помощь, но я не могла об этом сейчас думать. Все, о чем могла думать, – как сильно мне хотелось быть к Сойеру еще ближе. Я села, и Сойер чуть отстранился, наблюдая, как я медленно снимаю футболку через голову. Также медленно расстегнула лифчик. Его глаза мгновенно пожелтели. Ухмыльнувшись, он схватил меня за запястья, толкнув спиной на кровать и заведя мои руки за голову. Я слегка запаниковала, хоть и не сразу поняла, почему. Совсем не так я хотела себя чувствовать в такой момент. Когда Сойер накрыл губами мой сосок, продолжая удерживать мои руки, я вдруг поняла, почему мне некомфортно. – Отпусти! – крикнула я, пытаясь высвободить руки из его хватки. Перед глазами замелькали воспоминания. Сойер тут же с виноватым видом вскочил с кровати. А я пыталась подавить непрошеные воспоминания о Виконе Дрейке, который так же удерживал меня за руки и кусал за грудь, выпивая кровь. – Черт, я слишком далеко зашел? Извини, я… Мои глаза наполнились слезами. Я натянула футболку и закрыла лицо руками. После насильственной потери девственности я спала только с одним парнем – с фейри Исааком, и это было ужасно неловко. Я так хотела доказать себе, что даже после изнасилования могу заниматься сексом, как нормальные люди, но в итоге просто лежала и молилась, чтобы все поскорее закончилось. Так и вышло. – Не люблю, когда меня держат, – пробормотала я, все еще закрывая лицо. Он мягко убрал руки от моего лица. Передо мной оказались его желтые глаза. – Кто-то сделал тебе больно, Деми? – в его голосе снова слышалось звериное рычание. Я сглотнула, тяжело вздохнув. – Теперь моя очередь кое-что тебе рассказать. Я отняла руки от лица и похлопала по кровати, приглашая его сесть рядом. Он послушался, напряженный каждой клеточкой своего тела.