Она нажала мне на нос, и я почувствовала тепло в груди. Что это значило? Неужели… Сойер действительно хотел со мной встречаться? Я что, и правда участвовала в «Оборотне-холостяке»? Хотела ли я этого вообще? Я подумала о его пронзительно-синих глазах и о том, что он видел мой срыв. Это был момент слабости, момент борьбы, показывающий, как плохо со мной обращались в изгнании. Он видел это и… я все еще ему нравилась? Ох. Мне вдруг стало не до шуток. Мы доехали на скутере до жилого комплекса, и Сейдж помогла донести пакеты до комнаты. Она зевнула и сжала на прощание мне плечо. – Сегодня было весело. Ты крутая. Я улыбнулась. – Мне тоже. Спасибо за поход по магазинам. Она кивнула и пожелала спокойной ночи, а затем скрылась в своей комнате, дверь в которую находилась напротив моей. Я собиралась тоже пойти к себе, но вдруг пробудилась моя волчица, и я помедлила на пороге. В этот момент я неожиданно… кое-что поняла. Я свободна. Я могла выйти наружу, трансформироваться в волка и впервые в жизни наконец пробежаться в зверином облике. Именно этого хотела моя волчица. Ухмыльнувшись, я закрыла дверь, схватила пропуск и помчалась к выходу из здания. Консьержка Кендра посмотрела на меня, но ничего не сказала. В конце концов, я уже взрослая, а это практически колледж (в стиле «Оборотня-холостяка», да). Выскользнув наружу, я вдохнула прохладный ночной воздух. Пробежка в волчьем облике. Раньше я не могла себе этого даже представить. Меня охватило радостное предвкушение. Я бросилась через лужайку, улыбаясь ощущению холодного ветра в волосах. Несколько студентов направлялись в жилые корпуса. Луна высоко стояла в небе, мягко освещая лес, окружавший территорию университета. Я скользнула за группу деревьев и начала раздеваться, готовясь к трансформации. Я знала, что при трансформации вервольфы могут порвать одежду, если превращаются прямо в ней. Я схватилась за край футболки и потянула ее вверх, когда позади меня вдруг кто-то прокашлялся. Вскрикнув, я натянула футболку обратно, прикрывая живот. – Прости, я… эм… увидел, как ты раздеваешься, и решил, стоит дать тебе знать, что я здесь. Я знала этот голос, хотя встречала его обладателя лишь однажды. Повернувшись, я увидела Сойера, без рубашки и в свободных спортивных штанах. Святая матерь кубиков… Мой взгляд упал на его мускулистую грудь. Все слова мигом вылетели у меня из головы. – Собираешься на пробежку? – спросил он, указывая на лес. Я глупо кивнула, стараясь не пускать слюни, и показала ему свои свободные от кандалов запястья. – В первый раз. Он слегка нахмурился и кивнул в знак понимания. – Я тоже собирался пробежаться. Хочешь присоединиться или предпочтешь побегать одна? По правде говоря, я была в ужасе. Я никогда еще не превращалась. Было бы здорово сделать это в первый раз вместе с кем-то опытным… но он? Я тяжело сглотнула. – Я… на самом деле я понятия не имею, что делать. В смысле… я даже не знаю, как проходит полная трансформация. Не хочу быть в тягость. Я знала, что совместные пробежки в волчьем облике – это что-то вроде гонки, где выявлялся быстрейший. Мама все время вспоминала о старых добрых деньках, когда бегала наперегонки с отцом вокруг кампуса. От стыда у меня вспыхнули щеки, но в его взгляде не было жалости. Он кивнул. Потом подошел ко мне – я смотрела, как двигаются мышцы у него под кожей. Господи помилуй. Он был самым горячим парнем, которого я когда-либо встречала. И я не сомневалась, что он прекрасно об этом знал. – Ты никогда не будешь мне в тягость, – прошептал он, и у меня пересохло в горле. Затем переместился мне за спину: я чувствовала жар его тела. – Раздевайся, и я скажу, что делать. Не беспокойся, я отвернусь, пока ты не трансформируешься полностью. У меня все внутри сжалось, когда он сказал «раздевайся». Я понимала, он не это имел в виду, но… черт. Я прочистила горло и обернулась, чтобы убедиться, что он стоит ко мне спиной. Да, так и было. – Хорошо. Мой голос дрогнул, и я ненавидела себя за это. Я никогда не была девчонкой, сохнущей по парням. Ты или хочешь быть со мной, и это круто, или нет. Я всегда уважала себя и не гонялась за кем-то. Этот «Оборотень-холостяк» был моим худшим кошмаром. Нравлюсь ли я ему? Нравятся ли ему остальные пятьдесят девушек? Я находилась здесь благодаря законам вервольфов или он действительно хотел со мной встречаться? Не думая, я стянула футболку и бросила ее на ближайший плоский камень. Втянув воздух сквозь зубы, я расстегнула лифчик и бросила его следом. Желание моей волчицы пробежаться пересиливало страх оказаться обнаженной перед Сойером, даже если он не смотрел. Они тут все наверняка видели друг друга обнаженными, пока росли, и не считали это зазорным, но для меня это было важно. Похоже, он понимал. Он казался отличным парнем – что, по моему опыту, встречается довольно редко. – Сойер? Я швырнула трусики на ближайший камень и стояла полностью голая. – Да? Его голос упал на пару октав, и я не знала, потому ли это, что он видел, как я бросаю свое нижнее белье, но желание в его голосе было очевидно. Меня обдало жаром. Я вдруг поняла, что так и не поблагодарила его за спасение из Дельфи и избавление от кандалов. – Спасибо… что вытащил меня оттуда. Молчание. Когда он наконец ответил, голос у него звучал хрипло и серьезно. – Твое место – здесь. Среди нас. Нас. Я понимала, что он имел в виду «среди вервольфов», но, черт побери, в этот момент уже начала надеяться, что получу от него розу завтра на торжественном ужине. Я хотела узнать его поближе, прежде чем он женится на какой-нибудь Барби, и я никогда больше его не увижу. – Что если… если я не смогу превратиться? – выдавила я. Двадцать лет в магических кандалах наверняка сломали моего внутреннего волка. Разве не так? Будто отзываясь на эту мысль, волчица пробудилась, и Сойер рассмеялся – от этого прекрасного звука у меня бабочки запорхали в животе. – Девушка, которую я сегодня увидел… ее волчица вполне жива и здорова, и хочет быть свободной. Его уверенность чертовски заводила, но теперь я запаниковала: начала бояться, что разочарую его. Что если превращусь только наполовину и застряну? Подобное уже случалось раньше, судя по рассказам родителей. Или вдруг смогу только отрастить шерсть, но ничего больше, и стану просто волосатым человеком? Есть лишь один способ узнать наверняка, подумала я. – Ладно. Готова, – сказала я, не давая себе возможности передумать. – Хорошо. Закрой глаза. Голос у него был бархатным, низким и слишком сексуальным – это меня отвлекало. Разговаривать с кем-то, не глядя, оказывается, очень заводит. Рвано дыша, я сделала, как он сказал. Стоять так, обнаженной, спина к спине с сыном альфы посреди леса, было самым странным, что я делала в жизни. – Представь, что ты ведешь машину. Твои руки на руле. Посмотри на них. Чего?.. Ну, ладно… может, это какая-то техника визуализации из Нью-эйдж[3]? Я сделала, как он сказал. – Больше двадцати лет ты вела машину. Ты была за главную, – сказал он, и не знаю, показалось ли мне, но он будто придвинулся ближе: я сильнее ощутила кожей его тепло. – Теперь пора передать управление ей. Пусти свою волчицу за руль. Смотри, как твои руки превращаются в когти. Я тяжело сглотнула, заставив себя не думать о его сексуальном голосе, и вернулась к образу рук на руле. «Я готова уступить тебе место», – сказала я волчице. Затем представила, как мои пальцы на руле превращаются в когти. Руки начали обрастать шерстью. Кости затрещали. – Теперь отпусти руль. Отпусти себя. Уступи ей контроль, – прошептал он. Всю мою жизнь я упражнялась в сохранении контроля. Никакой трансформации, никакой шерсти, никаких звериных клыков, не делай этого, не делай того – и впервые я отбросила все. Я позволила этим установкам осыпаться, как старой кирпичной стене. Из моего горла вырвался крик – позвоночник прошило болью, и я опустилась на четвереньки. Мышцы горели. Жар смешивался с болью. – Не забывай глубоко дышать. Твоя волчица знает, что делать, – сказал он позади меня. – Все… болит… – выдохнула я. Мой голос едва напоминал человеческий. Прохладная рука дотронулась до моей спины – мое тело тут же растаяло от этого прикосновения. Все внутри расслабилось. И вот тогда это и случилось. Я никогда не забуду щелканье собственных костей – резкий звук, который раздавался одновременно и внутри, и снаружи. Жар уменьшился, как и боль, и я просто… превратилась. Шерсть, которую привыкла видеть на руках, покрыла мое тело целиком. Я почувствовала, как удлинилось лицо: в поле зрения появился вытянутый нос, покрытый серебристой шерстью. Я высунула язык, пытаясь отдышаться. Когда я взглянула вниз, увидела бело-серые лапы.