В связке болтались шесть ключей. Три из них были типичными квартирными: от парадной, от квартиры и от французского замка. Но к замкам на Лундагатан они не подошли. Микаэль раскрыл блокнот и пролистал страницу за страницей. Он сразу узнал четкий аккуратный почерк Лисбет и тут же почувствовал, что это отнюдь не дневник с девичьими секретами. Три четверти его объема заполняли математические каракули. На самом верху первой страницы стояло уравнение, знакомое даже Микаэлю: x³ + y³ = z³ Трудностей со счетом у Блумквиста никогда не было. Гимназию он окончил с высшими баллами по математике, что, конечно, не означало, что он хороший математик, а просто свидетельствовало об усвоении школьной программы. Но страницы блокнота Лисбет Саландер содержали записи, которые он не только не понимал, но не стал бы и пытаться осмыслить. Одно уравнение растянулось на целый разворот и закончилось перечеркиваниями и правкой. Трудно было определить, реальны ли эти формулы и вычисления, но, насколько Микаэль знал Лисбет Саландер, он рискнул предположить, что уравнения реальны и что они имеют некий потаенный смысл. Он долго листал блокнот. Уравнения были ему понятны не более, чем китайская грамота, но он догадался, над чем она размышляла: x³ + y³ = z³. Ее увлекала загадка Ферма, классическая проблема, о которой слышал даже Микаэль Блумквист. Он глубоко вздохнул. На последней странице Микаэль обнаружил несколько кратких и в высшей степени загадочных записей, не имевших никакого отношения к математике, но все же похожих на формулу, например: (Блондин + Магге) = НЭБ Некоторые заметки были подчеркнуты и обведены кружками, что не делало их понятнее. В самом низу страницы стоял телефон автомобильной фирмы «Автоэкспорт» в Эскильстуне. Микаэль даже не пытался интерпретировать эти записи. Он подумал, что это просто каракули, сделанные в задумчивости. Затушив окурок и надев пиджак, Блумквист включил редакционную сигнализацию и пошел к автобусной станции у Шлюза. Там он сел на автобус, шедший маршрутом на Стэкет, резервацию пижонов в Лэннерсте. Он был приглашен на ужин к сестре, Аннике Блумквист, в замужестве Джаннини, которой исполнилось сорок два года. Эрика Бергер начала свои праздничные выходные с тяжелой, мучительной трехкилометровой пробежки, заканчивавшейся у пароходного причала в Сальтшёбадене. Последние месяцы она пропустила много занятий в гимнастическом зале и теперь чувствовала, что мышцы задеревенели. Обратно она возвращалась шагом. У мужа была лекция на выставке в Музее современного искусства, и домой раньше восьми он не попадет. Тогда она откроет бутылку хорошего вина, приготовит ванну и соблазнит мужа. Это могло отвлечь ее от мыслей о проблеме, которая ее мучила. Четыре дня назад ее пригласил на деловой ланч замдиректора одного из крупнейших предприятий в сфере массовой информации. Уже за салатом он самым серьезным тоном высказал намерение предложить ей пост главного редактора крупнейшей газеты, которой владело предприятие. «Правление обсудило несколько кандидатур, и мы пришли к выводу, что именно вы принесли бы газете наибольшую пользу. Мы хотим вас», – объявил он. Предложение включало зарплату, рядом с которой ее вознаграждение в «Миллениуме» было просто смехотворным. Предложение настигло Эрику как гром среди ясного неба, и на время она утратила дар речи. – Почему именно я? – наконец спросила она. Замдиректора темнил, пытался уйти от ответа, но под конец сказал, что Эрика известный, уважаемый и, как свидетельствуют многие, прекрасный руководитель. Умение, с которым она вытащила «Миллениум» из болота, в котором журнал находился два года назад, получило признание. К тому же Большой Дракон нуждался в модернизации. Налет старины привел к тому, что число молодых подписчиков стало заметно и постоянно снижаться. Сделать зубастую женщину, к тому же феминистку, главным редактором в самой консервативной газете мужского населения Швеции было вызывающе и нагло. В общем, это было единодушное решение, или, скажем, почти единодушное. По крайней мере, так решили те, с кем нужно считаться. – Но я не разделяю основных политических позиций газеты, – возразила Эрика. – Кому какое дело? Вы же не записная оппозиционерка и будете шефом, а не политруком, а руководство само все решит. Чего он не коснулся, так это классового смысла вопроса. Эрика имела нужное происхождение и среду воспитания. Она ответила, что интуитивно чувствует притягательность этого предложения, но не может согласиться сразу. Ей нужно все тщательно обдумать. Они договорились, что Эрика ответит, по возможности не откладывая. Замдиректора заметил, что, если причиной ее сомнения служит размер зарплаты, они могут продолжить обсуждение соответствующих цифр. К тому же ей предлагается исключительный по масштабам «золотой парашют»[22]. «А ведь пора подумать и о пенсии», – пришло Эрике в голову. Ей скоро сорок пять. Сколько воды на ней возили, пока она была начинающей или замещающей сотрудницей… Именно она взрастила «Миллениум», стала главным редактором лишь благодаря собственным заслугам. Неумолимо приближался момент, когда ей придется снять трубку и сказать «да» или «нет», а она все еще не решила, что ей делать. Всю последнюю неделю Эрика собиралась обсудить это с Микаэлем Блумквистом, но так и не удосужилась. Она чувствовала, что подспудно хотела скрыть от него данную ситуацию, а из-за этого ее мучила совесть. Предложение имело явные недостатки. Положительный ответ означал бы конец сотрудничества с Микаэлем. Он бы никогда не последовал за ней к Большому Дракону, чем бы она ни подсластила подобное предложение. Деньги ему не нужны, и он был вполне доволен возможностью в спокойной обстановке кропать свои тексты. Эрика была довольна ролью главного редактора «Миллениума». Она давала ей определенный статус в журналистских кругах, который ей самой казался почти незаслуженным. Она работала редактором, а не поставщиком новостей. То была не ее стезя, она считала себя посредственным журналистом. Но у нее хорошо получались беседы на радио и телевидении, а главное – она была классным редактором. Тем более что ей, как главному редактору, доводилось прикладывать руку и к текущему редактированию. Конечно, Эрика Бергер испытывала соблазн. И даже не столько из-за высокой зарплаты, сколько оттого, что благодаря новой должности она станет одной из самых влиятельных фигур в медиабизнесе. «Такое предложение дважды не делают», – заметил директор в разговоре. Где-то у «Гранд-отеля» на берегу Сальтшёбадена она осознала, что, к сожалению, не сможет сказать «нет». На секунду ей стало страшно оттого, что придется выложить эту новость Микаэлю Блумквисту. Обед в семье Джаннини, как всегда, проходил в обстановке легкого хаоса. У сестры Микаэля Анники было двое детей: Моника тринадцати лет и Дженни десяти лет. Ее муж Энрико Джаннини, возглавлявший скандинавское отделение международной биотехнологической компании, имел на своем попечении сына Антонио от предыдущего брака. Другие гости включали маму Энрико Антонию, брата Пьетро с женой Евой-Лоттой и детьми Петером и Никола. Кроме того, в том же квартале жила сестра Энрико с четырьмя детьми. На ужин пригласили также тетушку Энрико, Анджелину, которую родня числила просто-напросто сумасшедшей, или, во всяком случае, невероятно эксцентричной особой, а вместе с ней и ее нового бойфренда. Уровень хаоса, царившего за обеденным столом весьма внушительных размеров, был немаленьким. Разговор шел на трескучей смеси шведского и итальянского, иногда всеми разом; ситуацию усугубила Анджелина, на весь вечер затеявшая разговор, почему это Микаэль до сих пор холостяк, и предлагавшая на выбор несколько подходящих кандидатур из числа дочерей ее знакомых. Наконец Микаэль пояснил, что и рад бы жениться, да его любовница, к сожалению, замужем. Это заставило Анджелину ненадолго примолкнуть. В половине восьмого вечера зазвонил мобильник Микаэля. Он-то думал, что отключил телефон и пропустит разговор, но успел выудить его из внутреннего кармана пиджака, который кто-то забросил на шляпную полку. Это был Даг Свенссон. – Не помешал? – Не особенно. Я ужинаю у сестры вместе с кучей ее родственников со стороны мужа. А что случилось? – Тут вот какое дело. Я попытался дозвониться до Кристера Мальма, но он не берет трубку. – Он со своим бойфрендом в театре. – Вот не везет. Я пообещал встретиться с ним завтра утром в редакции, показать фотографии и иллюстрации для книги. Он хотел заняться ими в праздник. Но Миа вдруг надумала ехать к родителям в Даларну, показать им диссертацию. Поэтому мы должны выехать завтра рано утром. – Ну, хорошо. – Но у меня все иллюстрации на бумаге, я не могу переслать их по электронной почте. Ничего, если я передам фотографии тебе сегодня вечером? – Но… Слушай, я сейчас в Лэннерста, побуду тут еще немного, а потом двинусь в город. К тебе в Эншеде мне только сделать небольшой крюк с дороги. Ближе к одиннадцати подойдет? Даг Свенссон не имел ничего против. – У меня еще одно дело. Только, боюсь, тебе это не понравится. – Ну, давай, говори. – У меня тут одна непонятка, которую я хотел бы прояснить, пока книга не пошла в печать. – А о чем речь? – Зала. Пишется через «З». – Что еще за Зала? – Зала – это гангстер, вроде из Восточной Европы, может быть, из Польши. Я упоминал о нем в электронном письме тебе с неделю тому назад. – Извини, что-то не припомню. – Он появляется в материалах то там, то сям. Его, похоже, все боятся, и никто не хочет о нем говорить. – Вот оно как… – Пару дней назад я снова на него наткнулся. Я думаю, он сейчас в Швеции. Его надо включить в список клиентов проституток, который у меня в седьмой главе. – Даг, ты не можешь заняться сбором материала за три недели до отправки рукописи в типографию. – Я знаю. Но тут особое дело. Я разговаривал с одним полицейским, который тоже слышал про Залу… В общем, мне кажется, стоит потратить несколько дней на следующей неделе, чтобы поискать его. – Зачем? У тебя разве мало гадов в тексте? – Похоже, что это особый негодяй. Никто толком не знает, кто он. Чутье подсказывает мне, что тут еще стоит покопать. – Чутью необходимо доверять, – отозвался Микаэль. – Но если говорить серьезно, то передвинуть срок сдачи книги совершенно невозможно. У нас договор с типографией, и книга должна выйти одновременно с номером «Миллениума». – Я знаю, – грустно ответил Даг. Только Миа Бергман заварила кофе и налила его в термос, как в дверь позвонили. Часы показывали почти девять. Дагу было ближе идти к двери, и он, в уверенности, что это Микаэль Блумквист пришел раньше, чем планировал, открыл, даже не посмотрев в дверной глазок. Но вместо Микаэля Блумквиста перед ним стояла невысокого роста девица, по возрасту несовершеннолетняя. – Мне нужно видеть Дага Свенссона и Миа Бергман, – начала она. – Я и есть Даг Свенссон. – Я должна с вами поговорить. Даг машинально взглянул на часы. Миа тоже вышла в прихожую и с любопытством разглядывала незнакомку из-за плеча Дага. – Не слишком ли позднее время для визита? – поинтересовался тот. Девушка смотрела на него, храня терпеливое молчание. – Поговорить о чем?