Эвелин резко повернулась к Тине. – Что ты сказала? Тина попятилась под нашими пристальными взглядами, ее глаза забегали между нами. – Твой отец звонил минут двадцать назад. Шэрон с ним разговаривала и передала мне его номер. Он хочет, чтобы ты ему перезвонил… – Она нахмурилась, увидев, как выражение моего лица становилось все мрачнее. – А в чем проблема? Эвелин в ужасе уставилась на меня. Я сказал ей, что мой отец умер. Потому что так оно и было, насколько я мог судить. А теперь он вернулся, ищет меня… У меня онемел язык. – Ты уверена, что это он? – Он представился Рэем Стрэттоном. – Тина закусила губу. – Прости. Вы не общаетесь? – Нет, – ответил я. – Нет, не общаемся. «Потому что он умер. Для меня». – Тебе дать его номер? Я цеплялся за подлокотники кресла и чувствовал, как тяжело дышал. Эмоции в голове нарастали, подобно лавине. – Нет, мне не нужен его номер. Он звонит только потому, что… чего-то хочет. Должно быть увидел статью в «Роллинг Стоун». Узнал о моем успехе и теперь хочет получить свою долю. Эвелин взяла себя в руки и подтолкнула Тину к двери. – Дай мне номер. Я разберусь. Онемение распространялось по телу, лишая сил и вызывая дрожь. Перед глазами затанцевали черные точки. Рэй Стрэттон. Это имя врезалось мне в сердце, как удар бейсбольной битой. – Миллер! Эвелин бросилась ко мне. – Нет, – пробормотал я, едва в состоянии шевелить губами. Язык в раз потяжелел на тысячу фунтов. – Скажи ему… если он позвонит еще раз, пусть катится к черту… Скажи ему… Точки слились в черную бездну, и я провалился в нее. 27 Вайолет – Привет, Ви. – В дверях нашей квартиры появилась Вероника, нагруженная продуктовыми пакетами. Я оторвалась от учебника по физике и потянулась на диване. – Привет, Ви, – повторила я с улыбкой, не в первый раз думая, что Вселенная оказалась ко мне добра и подарила Веронику Мейерс, чтобы я не так сильно скучала по другим близким людям. На два года старше меня, Вероника приняла меня как старшая сестра и помогла устроиться на работу к «Маку». У нас не было ничего общего. Тихая девушка, любившая, однако, жуткую старую готическую музыку и развесившая по всей тесной квартире плакаты с названиями метал-групп, таких как «Type O Negative» и «Motionless in White». Парней она выбирала старше по возрасту, но я не успевала их запоминать, пока сидела затворницей в своей комнате, училась и едва ли выползала оттуда, чтобы пообщаться с другими людьми. – Нужна помощь? – Я справлюсь, – ответила она, перебросив свои крашеные черные волосы через плечо. – Думаю, тебе лучше остаться сидеть. Твой парень на обложке журнала «Роллинг Стоун». – Я слышала. Можно взглянуть? Вероника достала из сумки журнал и подошла ко мне. – Я не читала, но заголовок немного тревожит. Она протянула мне журнал, и меня обдало жаром. Миллер Стрэттон, мальчик, которому в свое время пришлось заложить гитару, теперь оказался на обложке самого известного музыкального журнала всех времен. И смотрелся там будто в своей стихии. Это была откровенная фотография, сделанная на одном из его переполненных концертов. Он стоял на краю сцены, где ревело море влюбленных фанатов, тянувших к нему руки. Электрогитара свисала с его стройного тела, которое за последние два года стало более мужественным и рельефным. На нем были рваные джинсы, ботинки и обтягивающая футболка, прилипшая к мокрому от пота телу, обрисовывая каждую линию его пресса и широкой грудной клетки. Склоненный над микрофоном, глаза зажмурены, губы приоткрыты. Кожаные браслеты на запястьях подчеркивали красоту предплечий, длинные волосы падали на глаза. Идеальный образ рок-звезды. «Несколько прекрасных, сияющих мгновений он был весь мой. Но теперь он принадлежал всему миру». Я провела пальцем по линии его подбородка, взгляд затуманили слезы. – Привет, любимый. – Прости, дорогая. – Вероника сжала мою руку. – Наверное, не стоило его покупать? – Нет, я рада, что ты это сделала. Горячий как ад, правда? – Даже спорить не буду. Я собираюсь разложить продукты. Буду рядом, если понадоблюсь. Я рассеянно кивнула и снова уставилась на обложку. Миллер практически падал в толпу, и это отметили в заголовке. «На Краю: Головокружительный Взлет (И Падение?) Миллера Стрэттона, Нового Полубога Альт-Поп/Рока». – Он падает? – пробормотала я. Корреспондент следовал за Миллером на протяжении всего европейского этапа его мирового турне. Первая часть статьи была прекрасна. В ней подробно описывалось, как Миллер, несмотря на очень плотный график, в каждом городе посещал приюты. Как раздавал сотни билетов на свои концерты обездоленным фанатам, жертвовал деньги на исследования диабета и как половину своих гастрольных доходов отдавал на благотворительность для бездомных детей. Мои глаза наполнились слезами при виде фотографии Миллера, сидящего рядом с бездомным в Дублине, Ирландия. Миллер вытянул длинные ноги, руки засунул в карманы куртки. У мужчины рядом была свалявшаяся борода и чумазое лицо. Они сидели у стены почти плечом к плечу, как два друга, ожидающие автобуса. Как тогда мы с Миллером сидели у стены моего дома в ночь нашей первой встречи. Я читала текст статьи, цепляясь за каждое слово и смакуя его, как умирающая от голода. «Они проговорили больше двадцати минут. Стрэттон дал ему немного денег из собственного кармана, а затем велел своей команде устроить его на ночлег, где есть горячая еда и душ. Этот случай возвысил Стрэттона в глазах поклонников, особенно женского пола, и стал доказательством того, что он достоин того бешеного внимания, которое преследовало его по всему миру. Другие же сочли это рекламным трюком. На что Стрэттон закатил глаза. – Так получилось. Только слежка прессы и сделала из простого события рекламный «трюк». А так это чушь собачья. Никто не планирует становиться бездомным. Никто не думает, что может оказаться на улице. Но я был на их месте, а потому, когда сидел с тем человеком, снова вспоминал, каково это. Он помог мне гораздо больше, чем я ему. Когда его спросили, каким образом, Стрэттон долго молчал. – Я часто чувствую себя самозванцем, укравшим чужую жизнь. В прошлое вернуться нельзя, но его можно забыть. Этот человек на улице помог мне вспомнить, кто я». Боже, как мне хотелось забраться в журнал и оказаться рядом с Миллером. Но он ехал дальше. Другой город. Очередной концерт. Долгие недели бесконечных гастролей, а статья углубилась в тему «падения» из заголовка. Боль от разлуки начала сменяться страхом. Журналист интересовался, правда ли то, о чем последние месяцы болтала пресса: что Миллер пал жертвой пороков славы, а именно наркотиков и алкоголя. Миллер все отрицал, но в статье упоминалось, что он задремал в середине интервью. Статью сопровождали фотографии папарацци: Миллер, спотыкаясь, шел по парижским улицам, а Эвелин держалась рядом. На одном снимке виднелась ссадина на лбу после того, как он споткнулся и ударился головой о кирпичную стену во Флоренции. «– Иногда он кажется совершенно не в себе, – заметил свидетель, пожелавший остаться неизвестным. – Похоже, за пределами сцены он много пьет. Но всегда умудряется взять себя в руки перед выступлением, и шоу получаются потрясными». Вот только Миллер не пил. Он не мог. Выпивка только ухудшит его ситуацию с сахаром в крови. Звукозаписывающая компания взяла в турне врача. Заявление доктора Брайтона было туманным и оптимистичным, но я читала между строк. Он предупреждал Миллера и «Голд Лайн Рекордс», что в интересах Миллера лучше прервать или отложить тур и взять отпуск. «Потому что он болен». С тринадцати лет я изучала все аспекты диабета, чтобы он больше никогда не застиг нас врасплох, если с Миллером что-то случится. Я поклялась сделать все возможное, чтобы защитить его, заботиться о нем, когда его показатели падали или, наоборот, взлетали. Потому что его диабет был агрессивным. С ним тяжело бороться. Я пробежала глазами статью, ища предательские признаки. Растерянность, ухудшение зрения (которое привело к столкновению со стеной), усталость. Все сходится, и доктор это знал. Но ни звукозаписывающая компания, ни сам Миллер его не слушали. «Это же Миллер. Он не бросит начатое. Он предан своему лейблу, благотворительности, своим фанатам, наконец». Я схватила телефон и набрала его номер. Звонок тут же перешел на голосовую почту. Я послала ему сообщение: Пожалуйста, позвони, как только прочитаешь это.