– Зачем… зачем ты это сделал? Тебе нужен личный помощник? – Мне ничего не нужно, – отрезал он. – Это нужно ей. Чтобы получить путевку в жизнь. Наладить собственные связи, а потом она уйдет. Я бы даже не подумал этого делать, если бы она не нуждалась в… помощи. Большего я не могу рассказать. Я обещал ей сохранить тайну. – Он тихо выругался. – Знаю, как это выглядит… – Как это выглядит, Миллер? – спросила я дрожащим голосом. – Ты собираешься жить с ней? – Нет. Я не знаю, где буду жить, но… нет. Между нами ничего нет, клянусь. И да, понимаю. Я говорю, как последняя сволочь. Я собирался все тебе рассказать и объяснить. – Почему ты не сказал мне об этом перед отъездом? Как долго вы с ней это планировали? – Ничего я не планировал. Перед отъездом она взяла с меня обещание. Буквально по дороге в аэропорт. Это казалось безумной и нереальной идеей, но, с другой стороны, получить контракт на запись тоже. Я покачала головой и вылезла из постели, чувствуя себя еще более обнаженной. Быстро натянула футболку и шорты. – Поговори со мной, Ви, – попросил Миллер. Он прокашлялся. – Я думал, ты мне доверяешь. – Я не доверяю ей. Она любит вести долгие игры. Ей потребовался целый учебный год, чтобы отомстить мне за то, что я стала Королевой Осеннего бала, но в итоге все равно это сделала. И каким-то образом устроила так, чтобы ты стал королем Выпускного. Он поморщился, потом фыркнул. – Да ладно. Глупость несусветная. – Правда. Ты этого не видел. Ее не видел. Заявила на тебя права перед всей школой. У меня на глазах. Это было унизительно. Но что еще хуже, это… это просто больно. Миллер порылся на полу в поисках нижнего белья, натянул его и подошел ко мне. – Мне очень жаль, Ви. Я не знаю всех ее мотивов, но понимаю, что без нее я бы не смог заполучить контракт. А сейчас мне это очень необходимо. Мне дали денег. Аванс. Я могу отдать его маме и избавиться от Чета. – Он осторожно взял меня за плечи. – Клянусь, я только твой. И знаю, что это похоже на пощечину. Вижу по твоим глазам, и я… – Он оборвал себя на полуслове, его переполняли разочарование и боль. Он с трудом сглотнул. – Я люблю тебя. Ничто и никогда этого не изменит. – А она собирается попытаться, – слабым голосом ответила я. – И обломается. Обломается, потому что я ей даже не позволю попытаться. Во мне бушевали ревность и неуверенность в себе. Но я знала Миллера. Дав обещание, он его сдержит. Он обещал помочь Эвелин, и я не могла просить его нарушить слово. – Я должна доверять тебе, – неохотно выдавила я. – Или у нас ничего не останется. Миллер притянул меня в крепкие объятия. Я прижалась щекой к его теплой груди, слушая вибрацию его голоса. – Ты можешь мне доверять. Я делаю ей одолжение, вот и все. Ты будешь в часе полета. Стану навещать тебя, или ты ко мне прилетишь этим летом, до начала занятий. И в ту самую гребаную секунду, когда альбом будет готов, я вернусь… – Меня здесь не будет. Он напрягся. – Что, почему? – Мои родители разводятся и продают дом. У меня нет денег на наш университет, поэтому я еду в Техас. Бейлор заплатит за мое обучение. – Техас, – повторил он, отпуская меня и садясь на край кровати. – Господи. Когда это случилось? – Я вчера узнала. Они разорены. Ничего не осталось. Он покачал головой, уткнувшись взглядом в пол. – Мне очень жаль, Ви. И за Санта-Круз. Знаю, что это была твоя мечта. Я села на кровать рядом с ним. – Что нам теперь делать? – Не знаю. «Голд Лайн» собирается записать альбом, и, если все получится, зайдет разговор о туре. Я смогу выступать на разогреве у Эда Ширана. – Эд Ширан? О господи… Это очень круто, – воскликнула я, поражаясь, как разбитое сердце могло переполняться радостью. – Это еще не точно, но черт, Ви. Я думал, что труднее всего будет справиться с такой долгой разлукой… – Его глаза расширились от внезапной мысли, и он схватил меня за руку. – Поехали со мной. – Куда? В Лос-Анджелес? – Да, и, если состоится тур, ты тоже поедешь со мной. – А как же моя учеба? – Всего на год. Джек Вильегас, сотрудник из «Голд Лайн», он действительно очень в меня верит, Ви. Как и ты. Может быть, я заработаю достаточно денег, чтобы оплатить твое обучение. И в следующем году сможешь поступить в Калифорнийский университет в Санта-Крузе или в Лос-Анджелесе. Это может сработать. После стольких лет недоверия и сомнений его переполняла надежда. Но я покачала головой. – Не могу. На его лице отразилось разочарование, взгляд помрачнел. – Из-за Эвелин? – Не только, но и это тоже. По крайней мере, у нее будет работа. Цель. А чем буду заниматься я? Бегать за вами двумя? А как насчет моих собственных планов? К тому же предложение Бейлора в дальнейшем поможет мне поступить в Медицинскую школу. Потому что у меня впереди еще лет десять учебы в университете. Я должна придерживаться плана. Нельзя прерваться на год или отложить поступление. Взгляд Миллера стал жестче, челюсти сжались. – Тогда я могу. Позвоню Джеку и… – Ни в коем случае, – отрезала я. – Ты должен поехать и записать этот альбом, а я должна преследовать свои цели. Ты не можешь пожертвовать ради них своей мечтой, а я не могу бросить их на год, чтобы повсюду следовать за тобой. Я буду несчастна. – Несчастна, – повторил он. – Ты будешь со мной. Мои глаза наполнились слезами. – Миллер… – Нет, я все понимаю. Тебе этого недостаточно, – произнес он, и я слышала невысказанные слова. «Меня недостаточно. Снова». Эта мысль ясно отражалась в его глазах, смешиваясь с воспоминаниями о том, как когда-то его уже бросали. – Миллер, подожди, – взмолилась я, когда он начал одеваться. – Мы не закончили, нам нужно поговорить. Во всем разобраться. – Не могу. Мне пора. Мама и так слишком долго пробыла с Четом. Он натянул ботинки, взвалил на плечо сумку и взял футляр с гитарой. Одевшись, остановился передо мной, его тон был жестким. – Поговорим позже. Он наклонился, коротко поцеловал меня в макушку и отвернулся. Но я поймала его за руку, развернула к себе лицом и подождала, пока наши взгляды встретятся. Выражение его стальных голубых глаз мгновенно смягчилось. Он бросил сумки с футляром и обнял меня. Не говоря ни слова, мы прижимались друг к другу. Это тупик. Наша любовь друг к другу слила нас вместе, в то время как обстоятельства разлучали. Через несколько мгновений он снова взял свои вещи и ушел. Я опустилась обратно на кровать, где простыни были испачканы кровью. Яркое доказательство произошедшего этой ночью, хотя теперь все казалось лишь сладким сном. 24 Миллер – Для нас крайне несвойственно выписывать чек новому артисту в первый же день знакомства. Джек Вильегас напоминал мне Энди Гарсия. Высокий. Угловатые черты лица. Требовательный, но добрый. Мы сидели по разные стороны полированного стола в его кабинете с видом на знак Голливуда. Его карие глаза задержались на ссадине на моей щеке и отпечатках пальцев на шее. Я пытался прикрыть их, но в Лос-Анджелесе было жарко, и пришлось оставить шарф Холдена в отеле. – Но твоя ситуация несколько особенная, верно? – Он встал и прошелся вокруг стола. На южном солнце поблескивали запонки, а серый костюм, вероятно, стоил больше, чем полгода нашей платы за квартиру. – У тебя редкий талант. Чуть более волнующий, чем у Шона Мендеса, немного уступающий «Bon Iver». Но в тебе есть нечто неосязаемое, то магнетическое притяжение, которое заставляет слушателей чувствовать с тобой связь. Тебе ведь есть что рассказать, верно?