– Я не пойду туда, где меня не ждут, Шай, – сказала я. – Пускай я и опозорилась тогда на Осеннем балу перед всей школой, у меня все еще осталась капля достоинства. – Кстати, Миллер сказал мне, что Эвелин Гонсалес украла твой телефон той ночью, взяла видео, где он поет «Все, чего я хочу», и выложила его в своем видеоблоге. У меня отвисла челюсть. – Что она сделала? Шайло вытащила телефон. – Я надеялась, что ты ей разрешила, но, похоже, у тебя даже не спрашивали. – Она вернула его мне на следующий день, но ни слова не сказала о Миллере. Последнее время мы с ней не были… близки. Но она и Миллер? Я смотрела видео и наравне с шоком поражалась прекрасному голосу Миллера, его таланту и тому, как чертовски сексуально он снял шапочку, чтобы провести рукой по волосам. Через несколько мгновений после этой песни он поцеловал меня… Видео закончилось. – Это объясняет, почему все улыбаются и так хорошо к нему относятся. – Ой, ты тоже заметила? – Шайло убрала телефон. – Да, он вдруг стал чуть ли не самым популярным человеком в городе. – Они и должны хорошо к нему относиться, но стоило делать это всегда. А не только из-за видео. – Согласна. – Шайло приобняла меня. – Ты всегда относилась к нему так, как он того заслуживал. Приходи в хижину. Тебя там ждут. Поверь мне. – Она стиснула меня в объятиях. – И не только я. Несколько дней спустя я набралась смелости и воспользовалась предложением Шайло. Когда солнце скрылось за океаном, она повела меня по безумной тропинке через острые и пористые валуны, в то время как прилив доходил нам до лодыжек. – Ты ведь притащила меня сюда, не чтобы убить? – спросила я, спотыкаясь о кучу водорослей и покрепче сжимая бумажный пакет с шестью упаковками пива, которые украла у папы – подарок Пропащим Ребятам за то, что пригласили меня к своему костру. Мои кеды промокли насквозь, а закатанные джинсы стали влажными. – Как-то страшновато, Шай. – Почти на месте. На ногах Шайло были сандалии и очередная пара широких льняных штанов. Мы обе надели толстовки с капюшоном, так как она предупредила, что ночью может быть холодно от ветра, даже возле огня. Я следовала за ее стройной фигуркой, длинные косы развевались у нее за спиной. Наконец, я с облегчением заметила, что удаляюсь от океана и идти стало легче. Мы обогнули огромный валун и увидели его. Миллер сидел на потертом пляжном лежаке перед ревущим костром, а рядом с ним лежал футляр от гитары. Ронан Венц и Холден Пэриш сидели на таких же лежаках, болтали какую-то чушь и смеялись. Хижина оказалась маленькой рыбацкой лачугой, пристроенной к скале. – Привет, мальчики, – поздоровалась Шайло, входя в круг света. Она многозначительно посмотрела на Миллера. – Вы же все помните Вайолет? Миллер встретился со мной взглядом, и, клянусь, его губ коснулась едва заметная улыбка, но сразу исчезла. Он закрылся. Защищал свое сердце, так же, как и я все эти четыре года. Мы как маятник, раскачиваемся взад-вперед, подумала я, гадая, сможем ли мы одновременно открыться друг другу. – Мисс Вайолет, – произнес Холден, поднимаясь на ноги и предлагая мне свой лежак, прямо возле Миллера. – Прошу, присаживайтесь. – Он пнул сапог Ронана. – Венц! Где твои манеры, черт подери? У нас гости. Ронан подтянул свои длинные ноги, которые грел у огня, пропуская меня к шезлонгу. – Я принесла подарок, – сказала я с легкой улыбкой. – Индийский пейл-эль. Слышала, что он хорош. – Ты просто ангел, – воскликнул Холден, забирая у меня пакет и бросая его Ронану на колени. – Он у нас ответственный за возлияния. Ронан хмыкнул и хмуро взглянул на Холдена, а затем перевел взгляд своих серебристых глаз на меня. Я почти ничего о нем не знала, кроме того, что в школе он постоянно попадал в неприятности и что Фрэнки Дауд сделал целью своей жизни однажды убить его. Судя по росту Ронана, его мускулистым и покрытым татуировками рукам и окружавшей его опасной ауре, я предположила, что бояться ему нечего. Он мог бы сложить тощего Фрэнки пополам. Но я не была готова к проницательному и умному взгляду, следившему за мной, пока я усаживалась. Холден раздобыл еще два стула, один для Шайло, между Ронаном и Миллером, и другой для себя, между Ронаном и мной. – Круг замкнулся, – произнес Холден, и его улыбка исчезла от внезапной мысли. – Почти. – Привет, – сказала я Миллеру. Шайло заверила меня, что он знает о моем приходе, но все равно чувствовала себя нежеланным гостем. – Привет. – Он сделал глоток пива. Я подавила желание спросить, как он себя чувствует и как его диабет. Теперь это забота Эмбер и его друзей. Я уже не уверена, отношусь ли к их числу. – Как поживаешь? – спросила я. – Хорошо. А ты? – Нормально. Господи. После долгих лет глубоких, вдумчивых споров и пререканий о смысле жизни вести с Миллером такой банальный разговор – настоящая пытка. Я через костер встретилась взглядом с Шайло. Она дернула головой и одними губами произнесла: – Действуй. Я откашлялась и наклонилась к Миллеру. От него пахло дымом, солью и его собственным неповторимым ароматом. – Мы можем поговорить? Давай прогуляемся? Он уставился на огонь, отгородившись стеной, взгляд был жестким. Но когда повернулся, его взгляд немного смягчился. – Конечно. Он встал и протянул мне руку. Я приняла помощь, и сердце бешено заколотилось. Последний раз мы касались друг друга несколько месяцев назад. Когда он поцеловал меня. Его ладонь была твердой и шершавой, но нежной. Он поднял меня на ноги, а затем отпустил. – Мы скоро вернемся, – сказал он компании, сделав акцент на слове «скоро». Чувствуя на себе три пары глаз, я отряхнула песок с задницы и последовала за Миллером. Хижина стояла в тупике из скал, обвалившихся в океан. Мы отправились обратно тем же путем, прочь от костра, к относительно ровному небольшому пятачку пляжа. Полная луна освещала наш путь. Миллер молчал, сгорбившись в своей клетчатой фланелевой рубашке, ожидая моих слов. В ушах прибоем шумела кровь, я до смерти боялась окончательно потерять его, и боялась узнать наверняка. Мне вспомнились слова Нэнси, что я не трусиха. Глубоко вздохнув, я начала: – Прости. Миллер настороженно нахмурился. – За что? – За то, что произошло между нами. За все. Он слегка расслабил плечи. – Это не твоя вина. Мне не следовало тебя целовать. Ветер трепал мои волосы, кидая их на лицо и скрывая вспыхнувшую в моих глазах боль. Когда я не могла думать ни о чем другом, кроме нашего поцелуя, он сожалел о нем. Маятник качнулся ко мне и не собирался двигаться. – Что было, то было, – произнесла я. – Сегодня я пришла сюда просто потому, что скучаю по тебе. Я скучаю по своему другу. Это все, что мне хотелось сказать. Что последние месяцы были очень тяжелыми без тебя, и… Я просто хотела, чтобы ты это знал. Воцарилась тишина, если не считать ветра и шума волн, разбивающихся о берег. Миллер остановился и наполовину сел – наполовину облокотился на валун, засунув руки в карманы, и устремил на меня взгляд. Благодаря вязаной шапочке ветер не кидал волосы ему на глаза. – Когда ты попросила поговорить с тобой, у меня в голове сразу же пронеслась куча мыслей и вопросов, – хрипло произнес он. – Резкие или холодные фразы, чтобы оттолкнуть тебя. Держать тебя на безопасном расстоянии. Но я не хочу причинять тебе боль. Это действительно последнее, чего бы мне хотелось. Я вздрогнула и обхватила себя руками. – Я тоже не хочу, чтобы тебе было больно. Мне нравится видеть тебя здесь с твоими друзьями. Рада, что они у тебя есть. Очень рада. Он стиснул зубы, на его щеке дернулся мускул. Наконец Миллер развел руками. – Господи, Ви. Вот ты стоишь передо мной, так смотришь на меня, говоришь милые вещи и становится невозможно… – Что? – выдохнула я. – Ничего. Не бери в голову. Просто я… я тоже по тебе соскучился. Ты всегда была рядом. Всегда. И без тебя… – Он скрестил руки на груди, словно удерживая защитные стены на месте. От отчаяния его голос сорвался. – Но я встречаюсь с другой и отношусь серьезно к любым обязательствам. – Знаю. Я здесь не для того, чтобы помешать вам, обещаю. Но если так, я уйду. Оставлю тебя в покое. «Даже если это убьет меня». Секунду он смотрел на меня, потом коротко рассмеялся и покачал головой. – Ты? Оставишь меня в покое? Я смутилась.