– Э-э, да, приду. – Отлично. Тогда увидимся, – произнес он и зашагал прочь вместе со своим другом. – Ага. Увидимся. Эвелин уставилась на меня, уперев руки в бока. – Что? – Тебе обязательно быть такой правильной? Ты спугнула Холдена. – Я? Вряд ли. Да и в любом случае, мне кажется, чтобы его напугать, понадобится что-то посерьезнее лекции о пассивном курении. – Верно. Глядя на него, я думаю, он успел повидать дерьма в этой жизни. Интересно, что с ним приключилось? – Она провела языком по нижней губе. – Пожалуй, посчитаю это вызовом. Мы снова пересекли лужайку, и я заметила Миллера, который сидел на камне возле столиков кафетерия. На нем были рваные джинсы, ботинки и выцветшая винтажная футболка Sonic Youth. На коленях лежал пакет с едой, сам же Миллер рылся в рюкзаке, вероятно, в поисках инсулина. Эвелин проследила за моим взглядом и вздохнула. – Ты собираешься рассказать ему о вечеринке Ченса, да? – Конечно. А что? Думаешь, Фрэнки со своими парнями продолжат над ним издеваться? Эвелин пожала плечами. – Фрэнки – идиот, ему больше нечем заняться. Но Миллер, похоже, может за себя постоять. Твой маленький мальчик уже совсем взрослый, правда? Очень жаль. – Очень жаль, что? – спросила я, вспыхивая. – Очень жаль, что он бедный? Какое это вообще имеет значение? – Дело не в том, что он беден. А во всей картине в целом. Он жил в машине. Его мать занималась проституцией. Все это создает вокруг него определенное… облако? – Ауру? – подсказала я, скрестив руки на груди. – Ауру, точно! Она исходит от него, как дурной запах. – Эвелин, ты говоришь ужасные вещи. «Раньше от него пахло лесом, а теперь – солнцем и пляжем». – Только не нервничай. Я знаю, что он твой друг. Или тебе просто нравится с ним нянчиться из-за этого его диабета. – Да, он мой друг, и не смей так о нем говорить. Никогда. – Ладно, ладно, извини. Простишь? – Она быстро обняла меня. – Иди. Пригласи его на вечеринку, если хочешь, а я позвоню тебе попозже. – Эвелин чмокнула воздух у моей щеки и убежала, покачивая волосами, собранными в высокий хвост. Я посмотрела в сторону Миллера. «Нет, он вовсе не моя любимая игрушка, и я с ним не нянчусь. Он замечательный». Хотелось бы мне, чтобы все в школе видели то же, что и я. Да, я тоже видела в нем ребенка, который жил в фургоне, но от этого в моих глазах он становился только лучше, а не наоборот. Красивее, сильнее, храбрее. И он никогда не жаловался, вместо этого изливая все свои эмоции в музыке. И настало время, чтобы все в школе узнали о его таланте. 4 Миллер – Привет! Я поднял взгляд и увидел приближающуюся Вайолет. Сердце глухо забилось, каждый удар походил на тычок в старый синяк. Она была так прекрасна в лучах позднего летнего солнца, поблескивавших в ее иссиня-черных волосах. Ее темно-синие глаза сегодня казались мрачнее, несмотря на лучезарную улыбку. Что-то не так. Она плюхнулась на траву рядом с камнем, на котором сидел я. – Привет, – произнес я, держа ручку для инъекций инсулина. – Только собирался уколоться. Решил, что стоит дать новичкам пищу для разговоров. Все-таки первый день в школе. Ви слабо улыбнулась. Она знала, что я выдержал череду глупых насмешек: типа я наркоман, который нагло ширяется среди бела дня. К черту этих придурков, если они думали, что я буду прятаться по туалетам, чтобы принять лекарство, которое поддерживало во мне жизнь. Мне приходилось распределять инъекции по всему телу, чтобы не колоть много раз в одно место. Сегодня я закатал короткий рукав своей футболки. – Погоди, дай угадаю дозу, – произнесла Вайолет. – Для практики. Она заглянула в мой контейнер с обедом: бутерброд с ветчиной, несколько ягод клубники, пакет попкорна, бутылка воды. – Похоже на сорок граммов углеводов, потому… четыре единицы инсулина. – Верно, доктор Эм, – ответил я и сделал себе укол. Ввел лекарство под кожу, и жалящая боль от иголки стала терпимее. Когда я убрал ручку в футляр, Вайолет протянула мне ланч, хотя я не стал есть сразу; нужно подождать несколько минут, пока начнет действовать инсулин. – Как проходит первый день? – спросила Ви. Она прищурилась, разглядывая темные круги под моими глазами. – Что случилось? Ты в порядке? – Нормально. Просто тяжелая ночка. – Я смерил ее угрюмым взглядом, просившим не давить. У меня не было настроения разговаривать о новом мамином хахале. – Я собирался спросить у тебя о том же. – Что ты имеешь в виду? – Да брось, Ви. Это же я. Она грустно улыбнулась. – Ты, наверное, экстрасенс. – У тебя на лице все написано, – ответил я. «Мне знакома каждая черточка». – Из-за родителей? Она кивнула. – Прости за прошлый вечер. – Это они должны извиняться, – мрачно ответил я. – Они сказали, из-за чего устроили этот цирк? – Не совсем, но у меня есть подозрения. Думаю, мои сбережения на колледж тают. Или, возможно, уже иссякли. У меня округлились глаза. – Вот дерьмо. Ты уверена? – Я ни в чем не уверена. – Она махнула рукой. – Все нормально. Если это правда, я справлюсь. Подам заявку на стипендию и постараюсь сделать все возможное. – Не подавляй эмоции, Ви. Это же важный вопрос, черт подери. Рассчитывать на свободу, а получить двести тысяч долга? Даже больше, учитывая, что ты собираешься стать хирургом. Если чувствуешь злость, ты имеешь на нее полное право. – Я не могу злиться на них за это, – ответила она. – Мне стыдно, да и к чему хорошему приведет? Я сказала, что возьму кредит… – Да тебе придется взять все кредиты мира, чтобы покрыть расходы за медицинскую школу, но под низкий процент обычно дают только бедным детям вроде меня. – Умеешь утешить, Миллер, – произнесла она, и в уголках ее глаз заблестели слезы. – Мне даже неизвестно, насколько все серьезно. Может, даже нет смысла на этом зацикливаться. Я прикусил язык. Вайолет смотрела на мир с надеждой и улыбкой, а все трудности встречала лишь еще большим усердием. Я восхищался этим качеством в ней. Черт возьми, я ему завидовал. Но от этого мое желание защитить ее от любой напасти становилось только сильнее. «Я заплачу за ее колледж. Каждый чертов пенни». Помолчав, она жизнерадостно поинтересовалась: – А ты не думал, чем займешься после школы? Я пожал плечами, как будто действительно не размышлял об этом. – Собираюсь свалить отсюда к чертовой матери и заняться музыкой.