— Уходи, Ваня, аппетит ты мне уже испортил. Иван двинулся на выход, но, остановившись в дверях, обернулся. — Я — хорват. У нас нет уменьшительного имени Ваня. Я — Иван. Яна подскочила к двери и прокричала ему вслед: — А мне плевать! Как хочу, так и буду называть! Спокойной ночи, Ваня, будь ты неладен! В ответ она услышала его смех, удаляющийся по лестнице вниз. Яна захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. — Чертов Штольберг, зачем ты кинул меня?! Почему на моем пути всегда встречаются змеи-искусители?! Почему я чувствую притяжение к этому типу, словно кого-то из нас заставили проглотить кусок металла, а другого — магнит? Она подошла к трюмо и поправила прическу. Когда ее волосы были еще слегка влажные, они заворачивались в нежные волны, обрамлявшие лицо с упрямым выражением, и очень ей шли. «Да, такую женщину, как я, нельзя оставлять одну. Ее измена будет расцениваться как неизбежность», — вздохнула Яна и снова набрала по местному телефону номер холла дома. — Фабрицио? Это опять Яна. Все-таки я хочу поговорить с твоей женой. Да, Иван Соло был у меня, но все же я хочу видеть Барбару. Фабрицио, мне трудно на вас кричать, и я не хочу этого делать, так как вы годитесь мне в деды, но мне придется настоять на своем. Да, я понимаю, что уже поздно и что Барбара прилегла отдохнуть, но вы поймите и меня. Я прилетела, что и так далось мне с трудом, в свой дом, а тут творится черт знает что. Что? Нет, я не хочу успокаиваться и ждать утра. Яна раздраженно бросила трубку. Хоть она и была руководителем у себя в клинике, но не любила говорить с людьми в таком тоне. Наверное, поцелуй Ивана вконец вывел ее из себя. «Что он себе позволяет? Вижу его первый раз в жизни, а он уже такое вытворяет. Да этот Иван точно маньяк! Еще неизвестно, что он делает с телами, которые выплавляет из пустот магмы», — успела подумать она, прежде чем в ее комнату, постучав, вошла Барбара — в длинной ночной рубашке, словно в саване, и кружевном чепце. Старушка походила на ангела, не хватало лишь для полноты образа молитвенника в руках и свечи. — Да, Яночка? — Садитесь, Барбара. Простите, что вытащила вас из постели, но утра я ждать не собираюсь, чтобы поговорить с вами. — Я слушаю вас, Яночка, — присела на краешек стула Барбара. — Мне ваш археолог, Иван Соло, сообщил, что в районе моего дома, моей земли ведутся раскопки. — Совершенно верно. — Что они спонсируются государством и им помешать нельзя, — продолжила Яна. — Именно так, — энергично закивала головой в чепце Барбара. — Но это не значит, что я как владелица дома не должна была о раскопках знать. Почему вы мне не сообщили, Барбара? — задала вопрос Яна. Но он остался без ответа. — Я разве не платила вам хорошую зарплату? — Платили, — склонила голову старушка. — Я не откликнулась на вашу просьбу и не разрешила жить вам в замке? — Откликнулись… разрешили… — Я не переводила деньги на ремонт замка и на прочие нужды по первому вашему требованию? — Яне не нравился разговор, но он был ей необходим. — Переводили… — За что тогда вы так поступили со мной? Почему не сообщили мне о важном, можно сказать, историческом событии в моем хозяйстве? Знаете, Барбара, можете даже мне не отвечать. Я не идиотка. Иван сказал, что теперь мой дом — отель. Причем деньги с него как с жильца берут немалые. Где они? Я имею в виду деньги. Кстати, Иван сказал о жильцах во множественном числе, что озадачило меня. Вы сдали мой дом под номера, предварительно на мои же деньги переоборудовав его? Не так ли, Барбара? Я здесь не появляюсь, верю каждому вашему звонку, высылаю деньги якобы на ремонт, а вы гребете деньги со сдаваемой — моей! — площади просто себе в карман. Ловко! Браво! Брависсимо! Ничего не скажешь… Барбара во время гневной тирады Яны постепенно сжималась в объеме, словно из воздушного шарика выпускали воздух, хотя и так была отнюдь не крупного размера. — Что скажете, Барбара? — повторила Яна, и вдруг старушка затряслась в рыданиях, буквально захлебываясь слезами. Яна растерялась. — Ну ладно вам, Барбара, я же ничего особого не говорю, я просто спрашиваю. Хватит, в самом деле, прекратите плакать, — несколько смягчившись, сказала она. — Вы не выгоните нас? — подняла на Яну заплаканное лицо Барбара. «А ведь следовало бы», — подумала Яна, но ответила: — Нет, не выгоню. — Я все объясню! Я все расскажу! — Да, хотелось бы. Только не плачьте. — Конечно, я должна была сообщить, но не сообщила, и теперь мне остается только просить о прощении. Дело в том, что моя дочка перенесла тяжелое вирусное заболевание. — У вас и дочка есть? — переспросила Яна. — Вообще-то у нас с Фабрицио сын Пабло, но у меня была любимая младшая сестра, они с мужем разбились на самолете, летевшем в Америку. Так их дочь Николетта оказалась у нас на воспитании с двенадцатилетнего возраста. Сейчас ей тридцать, и я считаю ее своей дочерью. Мы дали ей образование, жилье, но все равно настал момент, когда я ничем не могла помочь своей Николетте. Как я уже сказала, прошлым летом она перенесла вирусное воспаление легких, которое дало тяжелейшее осложнение на сердце. Я не знаю, как оно называется по-научному, но что-то вроде воспаления сердечной мышцы. — Миокардит? — предположила Яна. — Точно! Только пересадка сердца могла спасти мою девочку. Но операция стоит больших денег, тем более что требовалась она экстренно. — Позвонили бы мне, — сказала Яна. — Яна, как вы не понимаете! Как я могла просить у вас, фактически незнакомого человека, такую огромную сумму?! Что вам до нашей Николетты? — Попытка не пытка. — Мы с мужем были безмерно счастливы уже от того, что вы не выгнали нас из дома, не продали его, перечисляете приличную сумму на его содержание и нашу зарплату. Я не могла вешать еще одну проблему на вас. Я поняла, что, кроме нас с Фабрицио, помочь нашей Николетте некому, что только мы должны как-то выкручиваться. А чем я владею? Что я могу? Мне уже под семьдесят! Но мы с мужем жили в огромном пустом замке, вот я этим и воспользовалась. Пустующие метры могли принести пользу, то есть деньги. Ведь сначала замок только требовал денежных вливаний, разваливаясь по кирпичику, так что пора ему было и заработать. Мы переделали все левое крыло под гостиничные номера и впустили жильцов. Вот уже семь месяцев здесь живут постояльцы. Хотите, представлю вам полный отчет о деньгах. Я могу всю оставшуюся жизнь работать без зарплаты, чтобы вернуть вам долг! Яна, я хотела взять деньги только на операцию Николетте, а потом бы обязательно сообщила вам. Успею ли я отработать долг? Я уже так стара, и у меня давление… — вновь судорожно всхлипнула Барбара. — Николетту прооперировали? — выхватила из разговора главное Яна. — Да, но моих денег все равно не хватило. Я оказалась плохим организатором. Несмотря на высокие цены в номерах, уйма денег уходила на прачечную, питание постояльцев и прочие дела. Мне удалось скопить одну десятую суммы, требуемой для операции моей дочери. — И как же вы выкрутились? — заинтересовалась Яна. — Когда наш сын выкопал кипарис… — Я знаю эту историю, — прервала ее Яна. — Ах, Иван рассказал? Ну да. Когда обнаружились археологические ценности, замок наводнили строители, и наша жизнь превратилась в ад. Постояльцы были очень недовольны. Еще бы, вместо спокойного, уединенного отдыха в тиши старинного замка, кипарисовых аллей они получили круглосуточный шум от моторов техники под окнами, воздух, полный строительной пыли, и всякое отсутствие покоя. Они стали съезжать, остались только самые стойкие и самые бедные, так как цены пришлось значительно снизить. Я не находила себе места, ведь Николетте становилось все хуже и хуже. Бедная девочка не могла пройти и двух метров, чтобы не остановиться и не передохнуть. Лицо ее стало бледное, как мел, а губы синие, как черника. Ее мучили боли, похолодание в конечностях и дрожь со слабостью во всем теле, она даже периодически теряла сознание. Это было ужасно! Ради ее спасения я могла пойти на многое. Собственно, и пошла на многое. Простите меня, Яна. — Что с Николеттой? — напомнила Яна. — Ах, да. Когда мои финансовые дела пошли на убыль, а следовательно, не пополнялись и сбережения для дочери, я со своей болью пошла к Ивану. Он же был самым главным в государственной комиссии. — И что? — О, этот молодой человек — очень знаменитая личность в известных кругах. Самый молодой профессор археологии, фанат своего дела. — Я заметила, — кивнула Яна. — Но он еще и один из самых богатых людей мира, — добавила Барбара. — Да что вы? — удивленно вскинула брови Яна. — Имеет гражданство нескольких стран, занимается благотворительностью, знает кучу языков, — перечисляла Барбара. — Понятно, он святой, — вздохнула Яна. — Но я не могу по-другому к нему относиться, хотя согласна, что, наверное, не объективна. Ведь именно Иван оплатил операцию Николетте и все лекарства на реабилитационный период. — Вот как? — протянула Яна и подумала: «Вот, значит, почему Барбара закрыла глаза и на вакханалию вокруг дома. Ведь Иван — ее благодетель». — Теперь я вам все и рассказала, — подытожила Барбара. — Судите меня, я виновата, что не поставила в известность вас, хозяйку и владелицу, о происходящем в доме. Я признаю свою вину. — Расслабьтесь, Барбара. — Я думала, что как-нибудь смогу разобраться во всем, заработать на лечение дочери и потом вернуть все как было, чтобы вы не заметили. — Ладно, замяли, — махнула рукой Яна, — переживу как-нибудь ваш обман, главное, что Николетта спасена. — Да, она уже с нами, но… Ее постигла другая напасть, — грустно проговорила Барбара. — Что такое? — испуганно спросила Яна, почему-то решив, что теперь Николетте требуется пересадка почек или печени. — Моя девочка до беспамятства влюбилась в своего спасителя. Яна вспомнила великолепную фигуру Ивана и его дерзкие глаза и решила: «Да, немудрено, я и то с трудом устояла перед этим типом». Вслух же сказала: — Он имел наглость обольстить больную девушку?