Но это уже не моя работа. Я должна обеспечить безопасность Луизы и ее матери. Не теряя времени, я вернулась к дому. Он выглядел мирным, спящим. Открытое окно хлопало на ветру. Даже стекло не разбилось. Я вернулась в дом так же, как его покинула — по стволу дерева. Надо бы спилить, а то какой удобный путь в дом… Хотя теперь это уже неважно. Совсем скоро малышка Лу будет жить в Дании… нет, в Норвегии. Я зажгла свет и осмотрела место преступления. Выглядело оно странновато. Я заметила несколько сломанных игрушек, раздавленных ножищами грабителя, завалившегося набок медведя. Бок игрушечного зверя был разрезан, из дыры торчали клочья синтепона. Домик Барби тоже был сломан. Варвар какой-то… Лу будет расстроена. Странно, что преступник топтался на игровом пятачке — если он хотел похитить девочку, то ее кровать под балдахином совсем в другом месте и прекрасно видна при свете фонарей. Ладно, пусть в этом полиция разбирается. Думаю, они скоро приедут. Надо разбудить Марину, рассказать, что в ее дом вломился грабитель. Мое внимание привлек блеск металла. Что это виднеется под обломками домика? Я присела, откинула в сторону щепки и розовые тряпки и подняла с пола часы. Мужские «Бове» из белого золота. Явно не новые — на браслете мелкие царапины. Упакованы в пластиковый пакет, сверху обрывок скотча — им пакет крепился к крыше домика с внутренней стороны. Ничего не понимаю. Кажется, я нашла часы покойного банкира. Но почему в игрушечном домике маленькой Лу? Значит, все время, пока полиция искала пропавшего телохранителя и эти вот дорогущие часы, они мирно хранились среди игрушек. Невероятно, чтобы сама Луиза положила их туда. Значит, это сделал кто-то из взрослых. Кандидатура Марины Эдуардовны прямо-таки напрашивается. Но зачем вдове хранить часы в таком странном месте? В собственном доме она могла бы найти куда более надежное хранилище. Например, семейный сейф, установленный в стене спальни. Никто, кроме хозяйки дома, не имеет к нему доступа. Часы могли бы спокойно лежать там сколь угодно долго. Нет, эта версия не клеится. Скорее всего, часы спрятал тот, кто имеет доступ в дом, но хотел бы утаить что-то от Марины. Эта версия выглядит неправдоподобной лишь на первый взгляд. Со дня смерти банкира Марина почти не появляется в комнате дочери. Заботы о Лу вдова переложила на плечи Мариванны. Эта женщина уж точно не полезла бы в домик Барби. Да она бы и не пролезла в него. Тогда кто спрятал часы в таком необычном месте? Мэри Поппинс? Нет, я сама ее нанимала через агентство. К смерти банкира она не имеет отношения. Кто-то из слуг? Но кто? Ответ для меня чрезвычайно важен. Потому что тот, кто снял с руки Лазарева эти часы, скорее всего, причастен к его гибели. Найди того, кто устроил тайник, найдешь убийцу. Я застыла с часами в руках. Мысли крутились в мозгу, как шестеренки в швейцарских часах. Предположим, моя версия верна, и Лазарева убили только потому, что он стал свидетелем убийства охранника. Что я знаю о Ерпылеве? Только то, что он был бабник. Допустим, дело было как раз в бабе. Известно ведь, сколько неприятностей может принести мужчине неправильно выбранная женщина. Что за баба могла стать источником проблем телохранителя? Уж точно не сама госпожа Лазарева, Марину я изучила вдоль и поперек. При всей своей стервозности, она бы не стала наставлять рога мужу с охранником. Марина любила своего банкира, подарившего ей сказку. Кто еще есть в доме? Мариванну в расчет не берем. За моей спиной скрипнула дверь. — Вечер добрый, Катя, — сказала я. Домоправительница вошла в комнату, на ходу завязывая поясок халата — такого же, как у Марины, только голубенького. — А я слышу шум, вот, решила посмотреть, что здесь такое, — проговорила Катерина, глядя на сверток в моих руках. — Не поверишь, что случилось, — весело сказала я. — Спугнула грабителя, представляешь? Он в темноте налетел на домик и разломал его. Вот Лу расстроится! — Да ладно, скоро у нее будут игрушки получше, — произнесла Катя, не отрывая взгляда от часов. — А я ведь ей не верила, — я покачала головой. — Луиза мне говорила, что в доме живет ведьма. А я не верила. Катерина подошла ближе, наклонилась и стала подбирать розовые тряпки, устилавшие домик. — Отличный тайник, — похвалила я. — В эту штуку не всякий взрослый пролезет. Вот я с моим ростом даже не стала бы пытаться. А тебе в самый раз. Искать там точно никто не стал бы. Зачем ты его убила? Точнее, их обоих? А, Кать? Я недооценила ее. Хорошенькая стервочка, похожая на миловидную кошечку, переиграла меня. Меня, Евгению Охотникову! Видимо, у нее все было готово, и руку со шприцем она держала в кармане халата. Когда девушка прыгнула на меня, я еще сидела на полу и не успела среагировать. Удар, укол в шею — и я увидела, как гаснет свет перед глазами. — Сдохни, тварь! — услышала я шипение убийцы, и мир для меня исчез. В темноте алыми буквами на изнанке моих век горели слова. Первый Закон: телохранитель обязан осуществлять защиту жизни и здоровья охраняемого лица всеми доступными способами и средствами. Второй Закон: незамедлительно сообщать в правоохранительные органы о готовящихся или совершенных преступлениях против жизни и здоровья охраняемого лица. Третий закон: телохранитель обязан соблюдать закон, уважать права и свободы человека и гражданина… Если это не противоречит Первому и Второму законам? Я открыла глаза. Светлее не стало. На грудь давила непомерная тяжесть, ледяной холод стискивал тело. Ног я не чувствовала вообще. Где я? Что это течет по моему лицу? И что скрипит у меня на зубах? Неимоверным усилием воли я заставила себя очнуться. Не спи, Охотникова, нельзя спать! Кажется, тебя закопали заживо. Если ты сейчас позволишь себе потерять сознание, больше уже не очнешься. Я лежала на боку, подтянув колени к груди. Видимо, когда меня сбросили в яму, я инстинктивно свернулась в позе эмбриона. Благодаря этому я могла дышать — в полости, образованной моим телом, еще оставалось немного воздуха. Но черная муть неудержимо влекла меня в свой поток. Не смей подчиняться! Дерись за жизнь. Ты всегда так делала. Сможешь и сейчас. Для начала я подтянула ко рту собственную руку и впилась в нее зубами. Боль ледяным нашатырем ударила в мозг. Мои пальцы медленно двинулись к плечу, преодолевая сопротивление рыхлой земли. Нашарили, дернули, потащили. В наплечном кармане куртки я ношу две ампулы. Одна — антидот к отравляющим веществам. Про вторую пока не будем. Искренне надеюсь, еще не время. Я нащупала ребристую пластиковую поверхность, пальцами проверила насечки — маркировка нанесена на ампулы как раз для таких случаев. Размахнуться здесь было невозможно, но места, чтобы уколоть себя над коленом прямо через джинсы, хватило. Я изо всех сил надавила на шприц-тюбик. Эта штука со мной давно — еще со времен службы в «Сигме», но пригодилась только сейчас. Тут черная волна налетела снова, закружила, унесла меня. На этот раз я позволила себе соскользнуть в темноту. Я знала, что антидот уже в моей крови, и надо дать ему совсем немного времени. Когда я снова очнулась, мир уже не кружил вокруг меня по кривой орбите. Сознание было ясным, тошнотворная слабость прошла. Я пошевелилась, и земля осыпалась подо мной. Теперь оставалось только выбраться на поверхность. Мне бы хоть какой-нибудь инструмент, ну хоть что-нибудь! Я пошарила руками, и мои пальцы судорожно вцепились во что-то длинное и гибкое. Мой не вполне адекватный в данной ситуации мозг услужливо подкинул мысль о змеях. Скажем, питонах. Отбросив ее прочь, я нашарила металлическую пряжку. Это был мужской ремень. Ага, вот и ответ сразу на два вопроса: первый — где могила пропавшего телохранителя? И второй — как это Катерине удалось так быстро вырыть мне могилу. Девушка просто воспользовалась уже готовой. Мысль, что где-то подо мной труп охранника, заставила меня шевелиться быстрее. Пряжка ремня позволяла копать рыхлую землю, и совсем скоро я почувствовала на лице дуновение свежего воздуха. Закопали меня неглубоко, иначе мне бы не выбраться. Убить меня должен был яд, а холод довершить дело. Если бы не антидот… Я кое-как села и пошарила под собой. Может, там труп телохранителя? Но в яме больше ничего не было. Земля скрипела у меня на зубах, когда я наконец выбралась из своей неглубокой могилы. Откинувшись на спину, я раскинула руки и жадно, давясь и кашляя, глотала холодный воздух, пахнущий лесом, грибницей, хвоей, подступающей зимой, свободой, жизнью. Глядя в чернильное небо с редкими гвоздиками звезд, я слышала ночную музыку леса — скрип веток, уже лишенных листьев, шелест хвои, стон старого расщепленного дерева, свист ветра в голых ветвях. Я знала, что в лесу я не одна — в этих местах водились дикие кабаны, и хотя медведей здесь не видали лет сто, зато волки еще встречались. Но мне было плевать. Сейчас я сама была опаснее любого дикого зверя, и в этих краях не было никого опаснее меня… Кроме одного человека. Но ему придется подождать. Мысль о медведях заставила меня вспомнить о ребенке. Надеюсь, еще не поздно. А если поздно… Я должна встать. Должна действовать. Должна успеть. Вот только подышу еще минуту, всего одну. Но тут из леса вышел зомби. Тяжело ступая, он приблизился ко мне и остановился. На фоне звездного неба его силуэт казался сотканным из мрака. Зомби протянул мне черную руку и едва слышно произнес: «Вставай. Пора им заплатить за все, что они сделали». Я не колебалась ни секунды. Ухватившись за руку нежданного союзника, я поднялась с земли и широко улыбнулась мертвецу. Я протянула ему ремень со словами: — На, твое. Ерпылев накинул мне на плечи куртку. Сам зомби стоял в свитере, джинсах и резиновых сапогах и холода, похоже, не чувствовал. На руках его я заметила черные перчатки. — Значит, Лу была права, — выдохнула я и принялась кашлять, плюясь землей. Охранник протянул мне фляжку, я прополоскала рот водкой и сделала добрый глоток. Все, теперь смерть от переохлаждения мне не грозит. Разве только от отравления сивушными маслами.