Она протянула Элизе маленького плюшевого слона и запакованную зубную щетку. На улице было холодно, дул ветер. В утробе змееподобного дома оказалось немногим лучше: зябко, темно, пропитано резким запахом недовыветрившегося отбеливателя. Мисс Брим не стала включать верхний свет, чтобы провести Элизу по дому. Их шаги впечатывались в деревянные половицы с глухим костяным стуком. Дверей между комнатами не было вовсе. В одной из спален, через которую лежал их путь, Элиза различила очертания ворочавшихся под одеялами тел. В другой кто-то приподнялся и уставился в их сторону. Все эти комнаты казались жилыми лишь отчасти и сливались в один неуютный коридор. — Уже поздно, — прошептала мисс Брим, когда они оказались на другом конце длинного дома. — Или, даже скорее, рано. Разберемся со всем завтра. — Она просунула руку в дверной проем, включила свет в ванной, а затем кивнула куда-то в сторону — в слабом свете Элиза рассмотрела маленький матрас и скомканное у его изножья одеяло. Ее новая постель. — А пока, — продолжила женщина, — разденься, почисти зубы и спи. Хотя бы попробуй уснуть. Утром у тебя начнется новая жизнь. На кровати в другом конце комнаты еще одна девочка перевернулась и накрыла голову подушкой. Мисс Брим потрепала Элизу по плечу — она напряглась, будто дикий зверек, — и ушла. Элиза тут же отправилась в ванную выполнять ее наставления. Она почистила зубы, положила щетку на полку рядом с остальными четырьмя, выключила свет и на ощупь пробралась к кровати. Она лежала на жестких простынях, а за окном оранжевым светом мерцали уличные фонари. Из ванной донеслось странное бульканье — вероятно, вода переливалась в трубах, но прежде подобных звуков она не слышала. Элиза зажмурила глаза и попыталась представить, что, открыв их поутру, вернется в исправленный, непокалеченный мир. Мир, осознавший свою огромную ошибку и раздавший колоду заново. Но в ту ночь она так и не сомкнула глаз. Ночь густела и, казалось, вовсе не собиралась заканчиваться. Та другая девочка на соседней кровати дышала ровно и спокойно. Ветер бился в расшатанные оконные стекла. А утро… Утро казалось совершенно невозможным. Оно все больше походило на нелепое, больное создание, несчастное, нуждающееся в помощи, но кусающее протянутую ему руку — чтобы затем снова умоляюще простирать свои слишком длинные, чтобы быть настоящими, пальцы. Девочка поняла — пора брать себя в руки. Слова мисс Брим набатом били в ее голове: «Дом там, где тебя любят». Элизе нужно было найти такое место. Ей нужно было домой. Мейсоны за работой В воскресный день ближе к концу апреля мистер и миссис Мейсон позвали мальчиков помочь им оторвать ковровое покрытие в гостевой спальне. Это было давно увядшее коричневое месиво, старое и почти что липкое, отслужившее свой срок много лет тому назад. — Как мы могли так долго откладывать? — посетовал мистер Ник. Его голос был приглушен белой респираторной маской. Остальные Мейсоны были в таких же. — У нас здесь платяной шкаф. Антикварный платяной шкаф девятнадцатого века — на ковролине! Шурх! — миссис Лора оторвала длинный кусок. Она ползла по полу на коленях, скатывая старый ковролин в рулон. Покрытие отделялось неохотно и огрызалось на нее треском, чем-то похожим на звук комкаемой бумаги. — Сколько же всего в этом доме нужно чинить! И сколько здесь странного… — ворчала она. — Эй, Маршалл, возьми что-нибудь поменьше. Плоской отвертки более чем достаточно, чтобы поддеть гвоздь. Тебе не нужен лом. — Так у него шляпка уже содрана, — буркнул тот. — Маршалл! — осадила его миссис Лора. Лом в другом конце комнаты с грохотом упал на пол. — Следи за своим поведением, парень, — подал голос мистер Ник. Элиза была рядом. Мейсоны дружно работали — а она читала с фонариком внутри стены. Достаточно близко, чтобы слышать их разговоры и странный успокаивающий звук отрываемого от пола ковролина. Он напомнил ей о туфлях Русалочки, которые у неё были в детстве, — их ремешки на липучках расстегивались с похожим треском. — Я не понимаю, с чего мы должны это делать, — прогудел Маршалл. Миссис Лора свернула еще одну полоску ковролина и только тогда ответила: — С того, дурачок, что этот ковер отвратительный. Если тебе известно значение этого слова. Ты не замечаешь даже, что от твоей комнаты несет так, будто там что-то сдохло. Мистер Ник хохотнул. За стеной Элиза изо всех сил пыталась не фыркнуть. — А ты, Эдди, какого черта лыбишься? — рыкнул Маршалл. — Ну, хватит, ребята, — прервала миссис Лора. — У нас нет на это времени. Давайте, пожалуйста, ускоримся? Лучше бы покончить с этим до темноты. Шурх! Трудно было не заметить, что любым, даже самым незначительным, ремонтом миссис Лора наслаждалась больше, чем все остальные члены ее семьи, вместе взятые. Мистер Ник тоже мог ранним будним утром влезть на стремянку и подправить отошедший потолочный плинтус, но в целом придерживался более вдумчивого подхода к домашнему хозяйству. Несколько раз, выглянув из-за угла, Элиза видела, как он прерывал труды, критически осматривал сделанное, одновременно прикидывая объем будущих работ, недовольно поводил плечами и со вздохом, больше похожим на стон, изрекал усталое «твою ж…». Она хорошо его понимала. Зато миссис Лора слабости не проявляла никогда. За последние несколько месяцев Элиза видела из чердачного окна, как мать семейства Мейсонов с растрепанными, позолоченными солнцем волосами колотила кувалдой по садовому забору. Слышала, как она азартно посмеивалась, когда мыла обшивку дома из шланга. А одним поздним субботним вечером из пристроенного гаража потянуло свежей морилкой. Миссис Лора напоминала Элизе ее собственных родителей. Они тоже яростно стремились облагородить дом — пока не отказались от попыток завести еще одного ребенка (беременность Элизой сказалась на мамином здоровье) и не решили сменить жилье на более подобающее. Говоря проще, за все починочные работы миссис Лора бралась с энтузиазмом, который Элиза считала патологическим. На самом деле, миссис Лора не вызывала у нее такого отторжения, как какой-нибудь Маршалл, пусть даже именно она была движущей силой почти всех изменений — ужасных изменений! — в доме Элизы. Она ей даже нравилась — наблюдать за миссис Лорой было сродни просмотру по какому-нибудь метеоканалу репортажа о торнадо. Нравилась, пока этот ураган не добирался до самой Элизы. Например, прихоть миссис Лоры заменить плотные занавески прозрачным тюлем несколько подпортила ей жизнь, лишив возможности прятаться за шторами. Не лучше была и ее привычка на четвереньках пылесосить под столами и за диваном. А как-то раз она вообще взяла фонарик и принялась исследовать странных размеров дыры в задних стенках шкафов и люк в потолке кладовой. — Я не понимаю, какого черта мы всегда пашем сами, — проворчал Маршалл, сражаясь с яростно вцепившимся в угол куском коврового покрытия. — Можно ведь нанять кого-нибудь. Воскресенье — единственный день, когда у меня нет ни работы, ни домашки. Вам не кажется, что вешать на меня еще и это — просто свинство? — Следи за языком, — напомнил мистер Ник с другого конца комнаты. — Ни я, ни Эдди, — с нажимом продолжил Маршалл, — не хотим иметь ничего общего с вашими дурацкими затеями. — Только вот Эдди почему-то не возмущается, — парировал мистер Ник. — Эдди, тебе ведь не в тягость помогать нам по дому? Нет? Что-то мне подсказывает, Маршалл, что жалуешься один ты. — А ну перестаньте, — вклинилась миссис Лора. — И ты тоже, Ник. Через несколько минут миссис Лора скомандовала своему мужу и Маршаллу приподнять шкаф, чтобы она могла вытащить из-под него ковер. Эдди стоял где-то в углу. За весь день он едва ли проронил несколько слов. Будто онемел. Уследить за ним порой было очень сложно — как и представить, чем он занимался. Иногда Элизе даже казалось, что она не единственный призрак в этом доме. Утром миссис Лора была уверена, что они разберутся с полом на раз-два — еще до вечера. Но вот уже снизу донеслось пение королька, огласив скорое наступление сумерек, а Мейсоны все смотрели на открывшийся им деревянный пол. Элиза слышала, как они ходили по нему, останавливаясь то тут, то там, чтобы поскрести подошвой по половицам. Из этого можно было сделать вывод, что дом снова нарушил их планы на быстрый ремонт. Подпольный сюрприз. — Нет, — раздосадованно заключила миссис Лора, — нет. Это не сработает. Нужно его оттереть, отшлифовать и покрыть полиролем. Ник, добавь все это в список. Отец семейства помолчал и со вздохом согласился: — Ладно. Считай, все добавлено. — Я правильно понимаю, — проговорил Маршалл, — что в следующие выходные вы нас снова впряжете? Все воскресенья месяца — отлично… Эдди в углу тихонько застонал — первый звук, который он издал за последний час. Мистер Ник повысил голос: — Даже слышать не хочу. Вы как будто не видите: мы и так жалеем вас как можем. Учитывая, сколько всего в этом доме требует нашего внимания и сколько мы делаем без вашей помощи, вам не кажется, что полдня в неделю — это пустяки? Мы могли бы нагружать вас и почаще, но мы этого не делаем. Мальчики не ответили. О стену прямо рядом с Элизой что-то ударилось. От неожиданности она вздрогнула. Наверное, Маршалл в показном отчаянии стукнулся затылком о гипсовую прослойку. Повисла тишина. Элизе представилось, как мальчики и их родители рассматривают пол, который они только что раскопали под ковролином. Представился паркет — весь в пятнах, в черных потёках старости и разбухших тумаках, оставленных водами летнего урагана. Ей вспомнилось, каким был кухонный пол, после того как ее родители вскрыли прятавший его горчично-желтый линолеум. Им потребовалось немало времени, чтобы превратить замызганное деревянное покрытие в глянцевый, цвета сиропа паркет, каким он оставался и по сей день. Она вспомнила, как вместе с мамой валялась на животе на обретшем долгожданную новую жизнь полу и катала по нему хлопья «Чириос». — К тому же, — продолжил мистер Ник, — если уж взялись за что-то, надо довести начатое до конца. Бросать работу на полпути — не дело. Лучше тогда вообще не браться. — А мне вот интересно, — отозвался Маршалл, — если забивать на начатое так плохо, почему же мы живем здесь больше года, а все еще не разобрались с мышами? — У нас нет мышей, Маршалл, — процедила миссис Лора. — Мы уже это обсуждали. Если бы они были, хоть одна да попалась бы в мышеловку. О, Элиза эти мышеловки видела. По правде говоря, одна точно попалась — ее пятка. — Кто же тогда ворует мою еду? — вскинулся Маршалл. — На прошлой неделе два «поп-тартса»[10] пропало. И Эдди клянется, что не брал. — Может, какие-нибудь жуки? — предположил Эдди. — Точно! — подхватил мистер Ник. — Тебе не приходило в голову, что «поп-тартсы» могли приглянуться паре гигантских жуков? — Ник, — укоризненно осекла его миссис Лора. — Их стащили, — упрямо повторил Маршалл. — Мыши не бегают с целыми печеньями в воровских котомках, — возразил мистер Ник. — Ты сам их съел и забыл. — Ты их ел, Эдди? — уточнил Маршалл. — Нет. — Тогда, может, это вы? Мам, пап? — Ты правда думаешь, что мы съели твои «поп-тартсы», Маршалл? — переспросил мистер Ник. — Выкрали их среди ночи, да? — Вы меня за идиота не держите, — отчеканил Маршалл. — Я не тупой. И не маленький. Нет, сам я их не ел. Их сперли. Элиза закрыла книгу. Да, не стоило брать «поп-тартсы».