— Над заливом ураган. Час от часу не легче. — Сильный? — Вода в заливе аномально теплая. Достигла, вероятно, рекордно высокой температуры. Лора сделала пару шагов назад и снова заглянула в дверной проем. — Движется в нашу сторону? — Не исключено. Лора кивнула. — Ну ладно, — только и сказала она. Как будто это было все, что можно сделать. Принять очередной удар. И жить дальше. Она подошла к мужу, чтобы тоже посмотреть прогноз погоды. Он приобнял ее за талию, она не оттолкнула и даже, чуть постояв, положила голову ему на плечо. Похожий на огромный вращающийся красный глаз циклон уже взгромоздился на Флориду. — Почему-то суша не убила то, что должна была убить, — посетовал метеоролог. Напротив, над землей ураган раздулся до небывалых размеров. — Мы совершенно забыли про наших детей, — грустно заметила она. — Мы много о чем забыли, — вздохнул Ник и сразу добавил: — Что-нибудь все равно случилось бы. Рано или поздно. Уехали бы мы или нет. Лора не ответила. Как говорили старухи, беды ходят по трое. Поросшая былью присказка. Лора узнала ее в старших классах, когда похоронила отца, деда и школьного друга. Когда была в том же возрасте, что ее сыновья сейчас. С тех пор, теряя близкого человека, она сразу начинала готовиться к следующим смертям. Замирала в одиночестве под душем и загибала пальцы, пересчитывая тех, кого у нее отняли. Чертила их имена на запотевшей плитке. Боялась дойти до четырех — ведь последний предвещал бы еще две смерти. Но подобные потери было, по крайней мере, легко сосчитать — в отличие от того, что происходило сейчас. Лора представила себе бушующий над домом ураган. Представила, как под потемневшим небом дребезжит водосточными желобами ветер. Как ливень просачивается под крышу, и капли барабанят прямо по половицам. Внизу зажужжала дрель установщика системы безопасности. Метеостанция ограничилась прогнозом на десять дней. Пока погода обещала быть солнечной и жаркой, а финал — открытым. Сошлось слишком много переменных. — Ну, посмотрим, — протянул Ник. Он глянул вниз и о край ведерка соскреб оставшуюся штукатурку со шпателя. — Ты же сама понимаешь, что они не могут его не поймать, — подбодрил он Лору. — У них есть его описание. Они знают, какой у него грузовик. И могут отследить его на этих форумах. Прошло уже больше недели. Мужчина мог быть где угодно. Лора мечтала его увидеть. Хотела, чтобы он обрел лицо и тело в ее мыслях. Неизвестность делала его страшнее. Почти лишала его человеческих черт. — Они найдут его, — твердо повторил Ник. — Он никогда сюда не вернется. — Но едва ли Нику было известно больше, чем ей самой, — а она не знала вообще ничего. Слова ее мужа не имели под собой никаких оснований. И все же Лора в них нуждалась. — Знаешь, — продолжил Ник. — Может, оно и к лучшему — если грянет ураган. Не слишком разрушительный, конечно. Нам не помешали бы небольшие каникулы. Никакой работы. Запремся всей семьей дома, вооружимся фонарями на случай отключения электроэнергии. А потом пару жарких дней будем растаскивать заваленный ветками двор. — Мы не будем пережидать ураган здесь, — отрезала Лора. Ник помолчал. — Как скажешь, — сдался он. Несколько минут спустя сводка погоды обратилась в рекламу, а мысли Ника — к планам эвакуации. Он говорил настолько непринужденно, будто речь шла о воскресном ужине. Вспоминал, как они поступали раньше, когда возникала необходимость уехать. Как пару лет назад они отправились к ее матери — этот вариант можно было рассмотреть и сейчас. Ник разглагольствовал о том, что из эвакуации можно устроить настоящий отпуск. Поболтать по дороге. Всем вместе. Насладиться побегом. Но Лора была занята — она считала, разжимая пальцы упертого в бедро кулака. Вломившийся к ним мужчина, Трауст — это раз. Ураган, если он все же грянет, — это два. «Три» же только надвигалось — а может быть, сторожило их все это время. На экране синоптик делился своими прогнозами: — Они не подстраиваются под наше расписание. — Прекрасно, — подытожила Лора, хотя это было последнее слово, которое она бы использовала для описания переполнявших ее чувств. Дом разваливался. А она пыталась удержать равновесие, из-за всех сил размахивая руками, будто ее трепало на ветру. Окутавший ее дом представлялся ей сейчас целым континентом. Каждая комната — отдельной экосистемой. Внизу обитали дети. На задней веранде возился с оконными датчиками рабочий. Этажом выше громоздился чердак. Муж нажал на пульте кнопку, экран резко потемнел, повисла непривычная тишина. Из коридора донесся легкий скрип половиц — но тут же смолк. Ник потрепал ее по плечу и отправился в ванную мыть инструменты. — Прекрасно, — повторила Лора и закрыла глаза. Под полом Ее лихорадило, лоб был мокрым от пота, а тошнота накатывала с такой силой, словно ее внутренности решили поиграть в пятнашки. Желудок сводило от голода и еще больше — от одной мысли о еде. Ее мучила жажда, но она слишком устала, чтобы проходить через все это снова: прижиматься к стенам и прислушиваться в ожидании, пока Мейсоны протопают на другую сторону дома и она, улучив момент, сможет проскользнуть в ванную на первом этаже и напиться из раковины. Подле нее, сгорбившись и скрестив ноги, сидел Один. Его мощные колени казались вздымающимися из-под земли валунами. — У тебя обезвоживание, — заметил он. «Думаю, ты прав», — подумала она про себя. Говорить вслух было слишком рискованно. Мгновение бог рассматривал ее, задумчиво дергая себя за длинную бороду. — Кстати, — протянул он, — как думаешь, чем сейчас занимается тот паренек — твой друг? «Ты же всеведущий. Разве ты сам не знаешь?» Один передернул плечами. Бог провел кончиком большого пальца по швам смыкающихся над ними половиц. — Тебе не кажется, — снова заговорил он, — что это он вызвал пожарных? Довольно умно для маленького мальчика, если это и правда его рук дело. Правда, полиция все равно приехала. Но пожарные не арестовали бы юную нарушительницу, даже если наткнулись бы на нее. Элиза не ответила. Может быть, их и вправду вызвал Броуди. А может, и нет. Благодарности к этому воришке она не испытывала — он ее не заслужил. Здесь — в грязи под своим домом — она оказалась именно по его вине. По его вине ее стали разыскивать Эдди и Маршалл. По его вине в дом нагрянул тот человек. По его вине она теперь была в постоянной опасности. По его вине она потеряла свои и родительские вещи, оставшиеся в ее разоренном прибежище на чердаке. И по его же вине она целыми днями слушала, как мальчики приписывают ей всякий шорох, зовут ее, говорят, что знают — она все еще где-то там. — Но это не я! — так и хотелось воскликнуть ей. — Меня там нет — нигде нет! Даже здесь почти нет! Во всем был виноват Броуди. А она просчиталась, впустив его, пригласив к себе, дав слабину, забыв, кем она стала. — Ты заболела, — покачал головой Один. «Я знаю». — Этот мальчик мог бы помочь. «Плевать». Кто-то прямо над ними прошел через гостиную и, остановившись перед телевизором, покачался с одной ноги на другую — половица ритмично поскрипывала под его весом. Мистер Ник. — Все еще движется на нас, — огласил он на весь дом. Вот уже полтора дня с регулярностью, которой могли бы позавидовать даже певчие часы, он извещал все семейство о прогнозируемой траектории урагана. Он коротко выкрикивал последние новости, иногда даже получал от кого-нибудь ответ — и возвращался к своим делам. Мир над Элизой изменился. И продолжал меняться. — Ты должна встать, — посоветовал ей бог. — Тебе нужна вода. Подозреваю, что та отрава все еще в воздухе. Осела внизу. Вставай. Тебе нужно двигаться. Одна из причин, по которой Элиза не хотела подниматься наверх, заключалась в том, что даже когда она была одна, когда Мейсоны спали, ей казалось, будто сами окна ополчились против нее. За ними ей слышался замаскированный кваканьем древесных лягушек рев его двигателя. Всякий раз, когда она, умываясь, склонялась над раковиной, она чувствовала — могла поклясться, что чувствовала, — как его рука снова впивается в ее волосы. Элиза переживала, что начинает усыхать. Дом вырывался из ее рук. Раньше она была достаточно сильной и спокойной, чтобы дотянуться до каждого его уголка, удержать все его части вместе, словно невидимая сила, скрепляющая атомы, — она изучала эту тему в школе. Она удерживала здесь себя — и тем самым удерживала родителей. Раньше. А сейчас? Элиза вытянула руки, уперевшись ладонями в раскинувшееся над ней серое облако утеплителя. «Мама, папа, я все еще дома. Я все еще берегу память о вас». Элиза с трудом представляла собственное будущее. Гадала, не совершила ли она ошибку, выбрав этот путь. Если Девочка из Стен потеряет стены, у нее не остается ничего. — Тебе не интересно, будет ли эвакуироваться семья Броуди? — спросил бог, хотя и знал, что Элиза не ответит. Она слишком устала. Руки и ноги словно вросли в землю. Некоторое время Элиза лежала, чувствуя, как голод скручивает живот болью. Потом перестала чувствовать. Потом задремала. Но, прежде чем уснуть, она вспомнила предыдущий ураган. Тогда родители еще были с ней. Электричество отключили — и они устроили пикник прямо на крыльце перед домом, несмотря на ливень и потемневший от воды газон. Мама была уверена, что, хоть они и жили у дамбы, опасность им не грозила: сооружение было слишком крепким, чтобы сломаться, и слишком высоким, чтобы река перемахнула через него. А порывистому ветру оставалось лишь угрожающе завывать — ведь стены дома надежно укрывали их от его посяганий. И мама оказалась права. Ураган не был так уж разрушителен: разбил на крыльце одно окно, перевернул уличную мебель да разбросал по всему двору ветки. За пару часов до того, как облака окончательно рассосались, Элиза с мамой натянули дождевики и отправились гулять по дамбе. Они стояли на самой ее вершине, раскинув руки в стороны, и падали навстречу бешено треплющему их плащи ветру, который тут же услужливо подхватывал их перегнувшиеся через край тела. Наконец его порывы стихли — и они ничком повалились в густую мокрую траву. Когда разразится ураган, Элиза заберется обратно в свой дом и из окон верхнего этажа будет любоваться беснующейся стихией. Ураганы мало чем отличаются друг от друга. День сменяется ночью, мир вокруг меркнет. Может быть, это возвращался из прошлого тот самый ураган? Почему бы ему не быть тем же? Ослабел, покружил несколько лет над морем, набрался сил для нового броска — и решил пройтись по местам былой славы. Сейчас Элиза нуждалась в этом больше, чем когда-либо прежде. Отец Из коридора до комнаты Эдди доносилось бормотание заляпанного краской радио. В окно ломилось слепящее послеполуденное солнце. Ник стоял на столе, вырезая вокруг пробитых в стене дырок аккуратные прямоугольники, чтобы потом заделать их гипсокартоном. Он знал, что должен позвать мальчиков. Он не нуждался в помощи, но им стоило поприсутствовать. Пусть посмотрят, как тяжело устраняется учиненный по их вине бардак. А заодно научатся ремонтировать подобные повреждения. Хоть какая-то польза от обрушившейся на их дом катастрофы. Сказать по правде, Ник предпочел бы работать в одиночестве. Так было легче обмануться. Представить, будто он совершенствовал, исцелял их жилище, а не заделывал недавно пробитую в стене дыру. Воображение куда податливее в уединении. Этот человек пытался прорваться в стены только в двух местах — которые и крушил. Ник не мог не задаться вопросом, почему его выбор пал именно на комнату Эдди и кабинет. Раз уж он кого-то искал, почему не пробивал дыры беспорядочно по всему дому? — Больной, — буркнул Ник себе под нос. Не стоило и пытаться понять его логику. Бессмысленное занятие.