— Глядите — страж зубы скалит, — выкрикнул кто-то. Да уж… с улыбкой у меня, похоже, проблемы… — Арисат! — зычно проорал обозный старшина — его голос просто незаменим, если надо поднять мертвых. — Может, ему просто сон хороший приснился? — несмело предположил опозоренный Флом. — Ага, снится ему, как я к бабе твоей опять пришел, — поддакнул Тук. — Да я тебя! Тьфу! — А ну стоять! Обоим кнут организую! — Опять крик старшины. Похоже, надо приходить в себя начинать — отдохнуть мне не дадут. Попробую открыть глаза. Это не так просто — ведь веки весят десять тонн. Каждое. По миллиметру, скрипя зубами от натуги, пошли вверх. В глаза ударил свет, и я увидел людей. Лучше бы не смотрел… Перед глазами будто туннель овального сечения, в котором, сильно искажаясь, шевелятся жуткие хари — кривые, заостренные книзу, ядовито-синего цвета. И глаза монстров — красные, светящиеся. Одна из них голосом обозного старшины удовлетворенно констатировала: — В себя приходит! Ошибаетесь — это шиза пришла с богатым набором галлюцинаций. Закрыл глаза — смотреть на такое не хотелось. — Сэр Дан, вы слышите меня?! Голос Арисата. Надо ответить, а то ведь не отстанет. — Да, — прохрипел я на грани слышимости. — Вы сильно заболели, лекарка говорит, лежать вам надо. Но не волнуйтесь, довезем вас до королевства. Карта епископа не врет — и городок на ней указанный видели, и дорогу, и озеро. Правильно идем, не собьемся. — Пи-и-и-ить… — Как трудно выговаривать длинные слова. — Потерпите, уже за лекаркой послали. Сами опасаемся — вдруг вам простой воды нельзя. Трея подоспела быстро. Холодная рука ощупала лоб, оттянула веко, продемонстрировала все ту же синекожую личину, подержала руку на шее. — Ну что с ним? — не выдержал Арисат. — Горит весь, и белки покраснели. И сердце сильно быстро бьется. И пот нехороший. И смотрит странно… — И что с этого? — А болен он. — Трея! Это и так знаю! Когда поднимется?! — Может, и никогда… — Да ты что! — А что я?! От такого огня можно и совсем сгореть. Льдом бы его обложить, да где ж его взять… Мокрые тряпки — не то… Вон зубы стиснул — плохо ему совсем. — И что делать? — А не знаю не ведаю, что за болезнь такая. А как лечить то, чего не понимаешь?! — Ну ты попробуй, кто же, кроме тебя. Он еще и пить просил только что. — Дам ему зелья сонного, раз пить просит, то тело примет. И тряпками мокрыми будем обкладывать, иначе точно сгорит. Йена пусть возле него сидит и меняет. А если в себя придет, опять напоит зельем — спать ему сейчас надо больше. Только Тука не подпускайте, он его брагой напоит или чем похуже. Вон что с птицей говорящей учудил — до сих пор кверху лапками валяется в углу… как бы не сдохла от такого пьянства. — Он у меня плетей допросится! — Вот и верно, попугай в трезвости должен быть, чтобы погань чуять. Сэр страж, приоткройте рот, это вкусненькая такая сладенькая водичка… вам от нее хорошо-хорошо будет. Отключился я, наверное не успев добить кружку до конца. * * * Вроде бы через некоторое время опять проснулся. Самочувствие при этом не улучшилось. Вроде бы Йена задавала какие-то вопросы, но сил не было ни ответить, ни понять, чего она от меня хочет. А потом опять прохладный край кружки, горькая гадость в глотку и мертвый сон. * * * «Продолжение отчета добровольца номер девять. День десятый. Сегодня ничего не курил, но глюки дивные. Похоже, началось отторжение души от тела — иммунная реакция на ментальном уровне. Ловите мою матрицу между мирами и запихивайте куда угодно — согласен даже на тело свиноматки. Очень уж жить хочется. Если не поймаете — все отчеты, кроме последнего, сохранились в памяти попугая. Информация в его голове легко активируется с помощью алкоголя. P.S. Много не наливайте». Глава 15 БОНУСЫ! БОНУСЫ? Придя в себя, поначалу заподозрил неладное — ни боли, ни ломоты в суставах, ни дикой жажды. Умер, что ли? Отмучился? Вряд ли, мертвое тело не должно так сильно мечтать сходить в кусты по неотложному делу. Открыл глаза — ни боли, ни овального туннеля вместо поля зрения, ни синих морд. Солнце несмело освещает верхушки сосен над головой, или утро, или вечер… не разобрать. Лежу на чем-то умеренно мягком, причем мир не раскачивается, если это по-прежнему повозка, то мы никуда не едем. Пошевелил руками — на месте, ноги — аналогично. Ни боли, ни каких-либо неудобств. И вообще, чувствую себя как никогда бодрым и здоровым. Рискнул сесть. Опять обошлось без проблем. Где я? Как и предполагал, в повозке. С одного бока возвышается двухъярусная клетка с курами, с другого — жердевой тележный борт, используемый спящим Зеленым в качестве насеста. Подо мной толстый слой соломы и веток с вялыми листьями. Лошадь не запряжена, но оглобли до земли не склонились — лежат на задке следующего тарантаса. Все ясно — ночной привал с обязательным кругом из повозок. Если мне не померещился тот разговор мужиков, получается, я, завалившись под иву позавчера, провалялся весь день и лишь на утро следующего поднялся. А может, и не следующего… Неплохо поспал… В кусты хотелось очень сильно, но куда подевались сапоги, понять не мог. Кольчуги тоже нет — только простая рубаха и штаны. Да зачем мне обувь — я и босиком передвигаться умею. Спустился на землю, направился в сторону ближайших кустов. Из-за толстой сосны выглянул ополченец с луком наготове, покосился на меня, ничего не сказал. А может, и сказал, но не мне. По возвращении столкнулся с целым комитетом по встрече: Арисат, обозный старшина и Трея. — Утро доброе, сэр страж, — настороженно поприветствовал воин. Ответить не успел — перебила лекарка: — Не мешайте, мне надо осмотреть его. Сэр страж, присядьте на бочонок. Или можете назад лечь, я помогу вам забраться. — Лучше сяду — належался уже. — Дайте-ка… Трея потрогала лоб, проверила пульс, заглянула в глаза, заставив раскрыть рот, изучила вываленный язык. Потом крутила пальцем, приказывая на него смотреть, и напоследок болезненно прощупала какую-то точку у бицепса, отчего рука в локте конвульсивно дернулась. — Сэр страж, голова не кружится? — Нет.