– И… это… тоже… Тинтин откинулся на песок. От нехватки воздуха противно кружилась голова. Как будто он вместе с дюнами разом поднялся на огромную высоту. Рядом нарисовался черный с недовольной миной. – Да мне-то что, – буркнул он. – Ничего не изменить. У нее справка. Они на мгновение застыли в невесомости, а потом разом ухнули вниз. Желудок Тинтина скакнул к горлу, а потом затерялся в пятках. Тинтин больно ударился спиной, зажмурился, ожидая новой боли. Нинка сидела, закопанная в песок, трясла головой. – Ненавижу песочницы, – буркнула она. – А чего? Мы никуда не сбежали? Тинтин уставился на свои руки. На ладони лежал черный нож. Темная оплетка влажно поблескивала – ладони у него вспотели. Нинка озадаченно смотрела на нож. Все, как она представляла. Черный. Но почему у Тинтина? – Это он, да? – спросил Тинтин. – Появился? Нинка поморщилась. Ей все это не нравилось. – Я загадывала по-другому. – Какая разница как? Вот, убей его. Ты хотела. Нинка взяла нож. Он ладно лег в ладонь, словно под ее руку был сделан. Песок медленно исчезал, уступая место лесу. Темному мертвому лесу с мертвыми мечтами. Черный выступил из-за деревьев, повел руками, приглашая Нинку к костру. Нож в ее руке стал заметно тяжелее. – Оставайся с нами, – позвал черный. – Отомстишь. Не матери, так другим. Вон их сколько – счастливых! В груди у Нинки защемило. Она вдруг вспомнила лагерь, прощальный костер, мальчишек, сующих палки в огонь, взлетающие искры, раскрасневшееся лицо с косой – она поет. «Ребята, надо верить в чудеса. Когда-нибудь весенним утром ранним…» Котик на открытке, надпись про «незабудуникогда». Когда-то у нее в жизни все это было. И это можно вернуть. – Он исчез? – прошептала Нинка. – Сбежал куда-то. Сейчас найдем. – Его никогда не было. – В смысле? – Он – это же я. – Но мельтешил же… Как появится, сразу бей! «Не три глаза, ведь это же не сооооон…» – тянули всхлипывающие девчонки. Они тогда заплакали. Все. Даже Нинку проняло. Но она держалась. Потому что черный сидел внутри нее. Зажмурилась. Глубоко вдохнула, размахнулась и всадила острое лезвие себе в живот. – Зачем? – кинулся к ней Тинтин. Но она уже падала, от удивления широко распахнув рот. Глава 9 Праздник, который всегда с тобой Они пришли в пять двадцать. Нинка держалась за плечом Тинтина. Ей не нравилось, что она все еще в шортах и мокрых кедах. От этого казалось, что на нее смотрят. Все. Особенно бабки и парни. Бабки с ненавистью, парни с жалостью. Заскочить домой они успели, Нинка поменяла футболку, а шорты остались. Потому что другой одежды просто не было. Тинтин старательно оттирал пятно с длинных шорт, словно это была главная неполадка в его одежде – рваная и снизу прожженная футболка, исцарапанная щека и дурдом на голове – это нормально. – Нинка! – Красотка кинулась ей на шею. – Здорово, что ты пришла! А Лизка говорила, что не придешь! – Лизка? Нинка оглянулась. ДК старый и облезлый. Словно змея по весне. Шкуру стала сбрасывать, да задумалась. Краска на здании местами отходила. Угол начали красить, но не доделали. Справа и слева от входа висели баннеры будущих концертов – единственное, что здесь было новое и регулярно сменяемое. Ступеньки, стеклянные двери. Большая площадка. По краю тянутся вазоны с чахлыми цветами. Когда лагерные уезжали и приезжали, вся эта площадь была забита народом, пройти невозможно. А сейчас кучка людей терялась на сером пространстве асфальта. Нинка заметила Максима из первого отряда и свою вожатую Кристину. Держались они подозрительно близко. – Ну, помнишь Лизу? Вы же рядом спали, – теребила красотка. Нинка почесала нос, покосилась на Тинтина. Но тот уже отвлекся – жал протянутые руки, хлопал по плечам и подставлял кулаки. Пацаны улюлюкали, оглядывая его. – Да самосвал это был! А чего? Я иду, он едет. А у меня ж на самосвалы аллергия. Пацаны ржали. – Лиза! Лиза! Иди сюда! – звала красотка. – Смотри, кто пришел. Ее Сережа привел. С косой вырулила из кучи-малы обнимающихся, робко подошла, словно Нинка должна была ее как минимум стукнуть. – И как ему это удалось? Невероятно активная для такого часа красотка вытащила Тинтина из толпы пацанов, крепко вцепилась в локоть. – Он же обещал, да, Сережа? Тинтин запустил пятерню в челку, почесал там, выгребая песок. Нинка смотрела на него, окончательно понимая, что ничего не понимает. – А ведь – да, я все сделал, – опомнился Тинтин. – Зачтено? – Скажи, я здорово придумала, что надо позвать Нину? – манерно покачиваясь, произнесла красотка. Была она какая-то подозрительно напористая. В лагере потише себя вела. – Сережа, скажи. Нинка продолжала смотреть на Тинтина. Тот неловко усмехнулся. – Понимаешь, – забормотал он, глядя себе под ноги, – Катя так хотела, чтобы пришли все. А ей никто и не верил. Вот я и пообещал, что приведу тебя. Как бы спор у нас был. – Ах, ну да, принц, – пробормотала Нинка. – Конь, дворец, принцесса. Было обидно. Вот прям до того, что чуть не заплакала. Но сдержалась. Ее предупреждали про подвиг и принца. А она-то все гадала, чего это Тинтин такой настойчивый был. Никак его убить было нельзя. А оно вон как все вышло – поспорили. Посмотрела наверх. С крыши сорвались голуби. Один, второй, еще пяток. Рваной стаей они полетели по кругу. Показалось, что они что-то пытаются нарисовать – лицо, шляпа. Прокашлялась. – Ну да, здорово встретиться. Тинтина опять увлекли парни. Девчонки окружили, стали вспоминать, как кто вернулся, что кому подарили, какие появились обновки. Нинка слушала их и думала, что ей теперь придется ко многому привыкать. Не так сложно было убить в себе человека в черной шляпе. Достаточно было признать, что он в ней поселился. Теперь же надо следить, чтобы он не вернулся. Ведь из одного убитого кошмара обычно парочка свежих вылезает. А ей не нужны свежие. Воюй с ними опять. Как только она воткнула в сидящего в себе черного нож, лес и костер – все исчезло. Они с Тинтином оказались в песочнице. Рядом стояли Егор и Туся, они ругались. И, судя по тому, как Туся сжимала кулаки, ругались давно и серьезно. Увидев Нинку, Туся бросилась ей на шею, стала плакать и уверять, что никогда и всегда. Егор жал руку Тинтину, говорил, что переживал. И вообще – Тинтин крут. Потом вдруг разом выяснилось, что до пяти почти не осталось времени. Тинтин так точно не успеет домой забежать. Поэтому они поднялись к Нинке, она из вороха грязной одежды вытащила очередную не самую грязную футболку, сказала, что теперь-то она все выбросит. И они выскочили из дома. Егор успел уйти, а Туся осталась. Она стояла около песочницы и задумчиво постукивала носком кеда в песок. – А кастрюля моя там? – спросила она, кивнув на рассыпчатое поле. – Ну… она… – начал Тинтин, – того… Туся снова посмотрела на песочницу. – Я тебе ее потом принесу! – пообещала Нинка, и они рванули на автобус. О происшедшем не говорили. Тинтин кусал губы и качал головой – думал о своем. Сейчас он тоже кусал губы. Пацаны веселились, а он все о своем да о своем. Тяжело быть принцем. – А ты как? – С косой, хотя теперь уже Лиза, осторожно взяла Нинку за руку.