– Это когда? – С мелкой Танькой, которую ты закопала. Со мной. Меня дома чуть по стенке не размазали, когда я приехал. – Хочешь, чтобы я попросила прощения? Вот тебе мое прощение! Змей бросил тело вперед, боднул Тинтина. От удара того протащило по земле, спиной впечатало в пенек. Хрустнуло. Тинтин задохнулся, закашлялся. – Ага, принято, – пытался продышаться Тинтин. – Забыли про лагерь. Я хочу, чтобы ты вспомнила, какой была раньше. – Я была маленькой и глупой. – А сейчас умная, что ли? – Тинтин закашлялся. Вдыхать у него получалось с тяжелым хрипом, голова клонилась к земле. – Нет! Сейчас выросла! Дракон стал подниматься. Он все рос и рос. Тинтин запрокинул голову, но от резкого движения его чуть не вырвало, и он, развернувшись, уперся лбом в землю. – И теперь я заставлю страдать всех. Всех, кто меня окружает. Всех, кто живет тихо и счастливо в своих лживых семьях. – Да куда уж счастливей, – прошептал Тинтин. – От того, что все вокруг будут страдать, ты не станешь лучше. – Стану! Дракон упал, подхватил Тинтина носом, поднял, крутанул и бросил. Тинтин раскрылся в полете и спиной грохнулся на землю. Изо рта его пошла кровь. Он закашлялся, задергался, привстал на руках и снова опустился на землю. – На вашем фоне я лучше! – не отставал от него дракон. – Вы отобрали у меня детство! Пускай и у вас ничего не будет. – Неправда, – Тинтин пополз, словно от нависшего над ним монстра можно было спрятаться. – Ты сама у себя все отбираешь. – Что это я отбираю? Дракон стелился рядом с Тинтином, вис над ухом. – Сегодняшний… день. – Говорить у Тинтина получалось рывками, между тяжелыми вдохами и утомленным кашлем. – Можно… давно уже ни на кого не злиться… и… жить… нормально, а ты… делаешь всем… вокруг плохо, и себе тоже. Дракон носом ткнул Тинтина в бок. Тинтин застонал. – Так, так, так. – Словно дятел попробовал стволы на звук. – Ты сама наполняешь… свою жизнь плохими людьми. А она не… такая. Люди все разные. И… всегда найдется тот, кто… тебя поймет. Дракон щелкнул хвостом, Тинтин изогнулся – удар пришелся по спине, – и сразу свернулся калачиком, пытаясь унять боль. – Никогда не любила сказки со счастливым концом, – прошипел змей. – Это все страшная ложь! – Конец истории зависит от тебя. – Да! Я захотела, чтобы братья сгинули – и так получилось. А теперь я хочу, чтобы все вокруг мучились! Как мучилась я. И чтобы я это видела. – Ты ничем не отличаешься от своих братьев. Такая же, как они. – Нет! Я лучше! Я бы эту мелкую Таньку исправила. – Ты бы ее закопала с концами. – Подумаешь! Немного страха всегда полезно! По себе знаю. – Полезно вовремя остановиться. – Да пошел ты! Из пасти дракона полыхнуло пламя. Тинтин отвернулся, пережидая залп, крутанулся обратно, сбивая пламя с футболки и шорт. Вокруг невкусно чадила трава. Воздух заполнился пеплом. – Тебя хорошие люди зовут встретиться, а ты устраиваешь из этого файершоу, – пробормотал Тинтин. – Так, так, так. – Словно трель будильника. Еще далекая, еще ненавязчивая, но уже неотвратимая. – Да с чего они хорошие? Такие же, как все! Тинтин сел, тяжело согнул плечи, оперся локтями о колени, чтобы не упасть. – Это ты такая, какая есть – злая и на всех обиженная. А они разные. Надоела ты мне. Он завалился на бок. Долго шарил руками, ища точку опоры. Поднялся на локоть. Его повело, и он снова упал. – Ты давно стала, как твой, с зелеными кишками. – Тинтин говорил через силу, раскачивая себя, чтобы перекатить с бока на колени. Ему хотелось встать. Ему хотелось уйти отсюда. Все, что мог, он уже сделал. – Себе вредишь и другим. Если здесь кого и убивать, то тебя. – А вот это сейчас было обидно. – В шляпе выскользнул из-за деревьев. – Мы тут к тебе со всем расположением – и поесть, и поспать. Держи подушку. Белоснежная подушка в руках черного выглядела странно. Немножко отдельно. Словно он ее не пальцами держал, а она левитировала в нескольких сантиметрах от его руки. – Отдыхай! Подушка упала на землю. – Я пойду, – предпринял еще одну попытку подняться Тинтин. И снова завалился. – У меня дело. – Он перекатился на другой бок, но и с этой стороны встать не получилось. – Чего я тут буду с вами? – Он с трудом поднял голову, посмотрел на Нинку. Его качало, и задержаться взглядом на ком-нибудь не получалось. – Только ты уж больше не появляйся. Сиди со своими друзьями и жги напалмом окрестные леса. У тебя тут – вон, – он показал на далекий костер, – своя компания. Он еще немного покачался туда-сюда, а потом все же опустил голову на подушку. – Сейчас уйду, – произнес Тинтин внятно. Тело его разом расслабилось. Голова дернулась. Нинка, уже какое-то время стоящая рядом в своем обычном виде, пригляделась к замершему Тинтину. – Это он уснул? – спросила она осторожно. – Это он умер, – с улыбкой ответил в шляпе. – С чего бы это? – Зуб дракона. Я его положил в подушку. Убивает мгновенно. Входит в темечко, и ты уже никогда не просыпаешься. * * * Тинтин снова сидел в песочнице. Справа на крышке бортика оказалась Туся. Она грызла семечки. Вытаскивала по одной из кармана и закидывала в рот. Звонко щелкала. Шелуху выплевывала. – Опять? – Туся хлопнула ладошками, смахивая крошки. – Ты чего тут? – Голова у Тинтина кружилась, во рту пересохло. Туся упала на колени и резко приблизила свое лицо к лицу Тинтина. От нее пахло семечками. Припечатала свои губы. Попыталась задержаться, но Тинтин опомнился и отстранился. – Какой ты! – прошептала Туся. – И все из-за Нинки? Тинтин подобрал ноги, собираясь встать. Это был совершенно неожиданный результат. Из-за того, что он пытается уговорить Нинку на встречу, в него теперь будут повально влюбляться все девчонки района? – Погоди! – заторопилась Туся. Она выставила руку ладонью вперед, словно могла этим остановить время, а другой рукой начала что-то доставать из кармана. Но это что-то застряло и не вылезало. Засунула в карман обе руки, при этом продолжала поглядывать на Тинтина, готовая броситься ему на грудь, если он решит уйти. – Смотри! Во что есть! Открытка с котиком. У котика был голубой бантик и такие же голубые огромные глаза. Ушки домиком. Антеннки-усики. Котик поднял лапку, словно раздумывал – либо когти показать, либо погладить. Тинтин вгляделся. Нет, когти вряд ли. Видок у котенка был – удрать хочет. Под котиком было написано: «Любимой подружке!». От восклицательного знака разлетались бабочки. Голубые. Внутри открытки крупными неуверенными буквами первоклашки было выведено: «На память Тусе. Никогда меня не забывай». Тинтин задумался, невольно обмахиваясь открыткой. – Эй! Осторожней! Это память. – Туся попыталась отобрать, но Тинтин удержал картонку за кончик. – Мы с Нинкой дружили в первом классе. Поэтому я для нее все что угодно, ты не думай. Я как она, ага, верная. С ней как со мной. Мы вообще были не разлей вода, всем делились. Туся склонилась, собираясь снова целоваться. Но Тинтин хлопнул ее открыткой по лбу. Туся надула губы. – Чего ты все для нее да для нее? Она же страшная! Тинтин оглядел себя. Можно было отряхнуться, но это его уже не спасло бы. Футболка еще больше порвалась, на шортах черные потертости, руки – как будто он в мясорубке побывал, коленку жгло болью. – Вам же лучше потом станет, – вздохнул он, засовывая кулаки в карманы. Чего на них смотреть без толку. Царапки быстрее не заживут. – Нам без нее лучше станет, – искренне воскликнула Туся. Она не понимала, как кем-то еще можно интересоваться, когда она, Наталья Синицына есть на свете. – Может, и зря, что братья ее не угробили.