Миссис Дунвидди мягко покачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивала сама себя. — Мне уже недолго осталось. После того как ты уехал в прошлый раз, я перестала есть твердую пищу. Да, да, перестала. Только пью. Кое-какие женщины твердят, что любили твоего отца, но я знала его задолго до них. Тогда я еще была красивой, и он водил меня на танцы. Он подхватывал меня и кружил, кружил… Он уже тогда был старым, но умел сделать так, чтобы девушка почувствовала себя особенной. Ты не чувствуешь… — Остановившись, она сделала еще глоток. Рука старухи затряслась, и Толстый Чарли едва успел подхватить стакан. — Сто четыре, — продолжила миссис Дунвидди. — И ни дня не лежала праздно в постели, разве что после родов. А теперь мне конец. — Уверен, вы доживете до ста пяти, — неловко сказал Толстый Чарли. — Не говори так! — вскинулась старуха. Вид у нее стал встревоженный. — Не говори!!! Ваша семья и так уже наделала бед. Хватит подталкивать события! — Я не такой, как папа, — напомнил Толстый Чарли. — Я не волшебный. Вы же сами отдали магию Пауку. Но она как будто не слушала. — Когда мы ходили на танцы, это было перед Второй мировой, твой папа шептался с главой джаз-банда, а потом его много раз звали петь на сцену с солистом. И все в зале смеялись и хлопали. Так он подталкивал события. Он пел. — Где миссис Хигглер? — Ушла на покой. — Ее дом пуст. Ее машины нет на месте. — Ушла на покой. — Она что… на кладбище?! Старуха на белых простынях, задыхаясь, хватала ртом воздух. Казалось, она потеряла дар речи и способна только пошевелить рукой. — Позвать кого-нибудь на помощь? — спросил Толстый Чарли. Миссис Дунвидди кивнула, но продолжала хватать воздух и задыхаться, поэтому он пошел искать миссис Бустамонте. Та сидела на кухне и смотрела «Опру» по крохотному телевизору на кухонной стойке. — Она просит вас, — неуверенно сказал Толстый Чарли. Миссис Бустамонте вышла, потом, вернулась с пустым кувшином. — Чем ты ее до такого довел? — У нее что, приступ или еще что-то? Миссис Бустамонте поглядела странно. — Нет, Чарльз. Она над тобой смеялась. Сказала, от тебя ей сразу полегчало. — О! Она сказала, что миссис Хигглер ушла на покой. Я подумал, может, у нее в голове мутится, может, миссис Хигглер на кладбище. Об этом и спросил. Тут миссис Бустамонте улыбнулась. — На Сан Андреасе. Каллианна уехала на Сан Андреас. Она налила в кувшин воды из-под крана. — Когда все началось, — сказал Толстый Чарли, — я думал, это я против Паука, а вы четыре — на моей стороне. А теперь Паука похитили, а вы четыре сговорились против меня. Закрутив кран, старуха угрюмо уставилась на Толстого Чарли. — Я уже никому теперь не верю, — продолжал он. — Миссис Дунвидди скорее всего разыгрывает умирающую. Наверное, стоит мне уехать, она выпрыгнет из кровати и будет танцевать чарльстон по всей спальне. — Она не ест. Говорит, от еды у нее нутро болит. Только пьет. — Где именно она на Сан Андреасе? — спросил Толстый Чарли. — Просто уезжай, — ответила миссис Бустамонте. — Здесь твоя семья уже достаточно причинила вреда. Толстый Чарли хотел было что-то сказать, но передумал и ушел без единого слова. А миссис Бустамонте отнесла кувшин с водой миссис Дунвидди, которая мирно лежала в кровати. — Сын Ананси нас ненавидит, — сказала миссис Бустамонте. — Что такого ты ему наговорила? Но миссис Дунвидди не ответила. Миссис Бустамонте прислушалась и, удостоверившись, что старшая подруга дышит ровно, сняла с нее очки с толстыми стеклами, положила их возле кровати и натянула простыню, чтобы укрыть ей плечи. А после села и стала ждать конца. Отъезжая от дома миссис Дунвидди, Толстый Чарли сам не знал, куда именно направляется. Он в третий раз за две недели перелетел Атлантический океан, и данные Пауком деньги были уже на исходе. Он как раз миновал несколько тесно жавшихся друг к другу ямайских ресторанчиков, когда заметил в витрине плакатик: «СКИДКИ НА ОСТРОВА». Припарковав машину, он вошел внутрь. — «Турагентство А» выполнит все ваши пожелания, — сказал ему туроператор извиняющимся тоном, которым врачи обычно объясняют пациенту, что означенную конечность придется ампутировать. — Э-э-э… да… Спасибо. Э-э-э… Как дешевле всего добраться до Сан Андреаса? — Вы собираетесь в отпуск? — Не совсем. Просто хочу съездить на день. Может, на два. — Когда хотите уехать? — Сегодня после полудня. — Шутите? — Нисколько. Траурное рассматривание компьютерного экрана. Щелчки клавиатуры. — Кажется, я не могу предложить вам ничего дешевле тысячи двухсот долларов. — Ох! — Толстый Чарли обмяк на стуле. Снова щелчки, на сей раз мышью. Мужчина шмыгнул носом. — Нет. Тут что-то не так. Тут явно что-то не так. — А потом: — Подождите минутку. — Телефонный звонок. — Этот тариф еще действителен? — Нацарапав в блокноте какие-то цифры, туроператор поднял взгляд на Толстого Чарли. — Если поедете на неделю и остановитесь в отеле «Дельфин», я мог бы устроить вам неделю отпуска за пятьсот долларов, питание в отеле включено. Перелет вам будет стоить только пошлину в аэропорту. Толстый Чарли моргнул. — Есть какой-то подвох? — Это акция по развитию туризма на острове. Как-то связано с фестивалем музыки. Сомневаюсь, что он еще идет. Но сами знаете, как говорят… Что оплатил, то и получай. Захотите питаться в другом месте, придется раскошелиться. Толстый Чарли положил на стол пять мятых стодолларовых купюр. Дейзи начинала понимать копов, которых обычно видишь только по телевизору: крутые, закаленные и стопроцентно готовые пойти против системы. Такие копы интересуются, считаешь ли ты себя везунчиком или хочешь ли ты устроить им праздник, и в особенности такие, которые говорят: «Я слишком стар для этого дерьма». Дейзи было двадцать шесть, и ей хотелось сказать окружающим, что она слишком стара для этого дерьма. Она вполне сознавала, как нелепо это звучит, — спасибо, что подсказали. В данный момент она стояла в кабинете суперинтенданта Камбервелла и говорила: — Да, сэр. На Сан Андреасе. — Ездил туда в отпуск пару лет назад. С бывшей миссис Камбервелл. Очень приятное место. Ромовый торт. — Очень похоже, сэр. На пленке из Гатвика заснят определенно он. Путешествовал под фамилией Бронстейн. Роджер Бронстейн вылетел в Майами, где пересел на самолет до Сан Андреаса. — Вы уверены, что это он? — Совершенно. — М-да, выходит, что мы в полной заднице, верно? — отозвался Камбервелл. — Ведь у нас с ними нет договора об экстрадиции. — Но должно же быть что-то, что мы могли бы сделать. — Ну… Можем заморозить его оставшиеся счета и наложить арест на его имущество. Разумеется, так мы и поступим, хотя пользы от этого как от козла молока, потому что у него уйма наличности в таких местах, до которых мы не можем дотянуться, даже отследить не сумеем. — Но он же совершил у-бий-ство, — последнее слово Дейзи размеренно произнесла по слогам. Суперинтендант поднял на нее взгляд, словно не был уверен, что именно перед собой видит. — У нас тут не игра в салочки на детской площадке. Если они будут держаться правил, он окажется у нас. Ели он вернется, мы его арестуем. — Он сплющил пластилинового человечка в пластилиновый ком и начал разминать в плоскую лепешку большим и указательным пальцами. — В старые времена, — продолжал он, — преступники могли потребовать убежища в церкви. Пока ты оставался там, закон не смел тебя тронуть. Даже если ты убил человека. Разумеется, это ограничивало свободу передвижений. М-да. Камбервелл поглядел на Дейзи так, будто ожидал, что после такой тирады она уйдет. А она сказала: