Лера посмотрела на Полянского. Полянский посмотрел на нее. Саша Константинов, первый друг и советчик, где ты?.. Боголюбов свернул второй блин, зачерпнул им икру и отправил в рот. – Зачем вы мне это рассказали? – Затем, что у вас неприятности, – безмятежно сообщил Боголюбов. – Причем крупные, насколько я могу судить. Я вполне допускаю, что Садовникова вы не заказывали, но ситуацию вы точно не контролируете. Я просто хотел вас предупредить. – Зачем Садовников сегодня встречался со мной, если у него на руках был подписанный договор с вами? – Откуда же мне знать, голубчик? – воскликнул Боголюбов тоном деревенского фельдшера. – Откуда мне знать?! – А откуда вы узнали, что он со мной сегодня здесь встречается? Боголюбов посмотрел на нее. Он смотрел все время только на нее, вовсе игнорируя Полянского. – От Садовникова. – А зачем Баширову нужно было присутствовать при нашей встрече? – Вы себе льстите, по-моему, – невозмутимо жуя, сказал Боголюбов. – Какое может быть Баширову дело до вас и вашей встречи с кем-то там?! Вот про себя я могу точно сказать, что я при-ехал специально, чтобы посмотреть, как Герман станет морочить вам голову. – Для чего вы хотели на это смотреть? – Унижение врага, – сказал Боголюбов наставительно, – почти смерть врага. Наслаждение для усталых глаз. Лера Любанова стиснула кулачок и посмотрела в окно. Вечернее солнце отражалось от стекол домов на той стороне проспекта, и чувствовалось, что там, за окнами, очень хорошо, приветливо, ясно. Там Балтика, весна, невский ветер. А здесь, внутри, – противно и гадко. – Кто убил Садовникова? – Здрасте вам! Приехали! – удивился Боголюбов. – Вы же умная девушка! Что вы идиотские вопросы задаете? – У меня не осталось других. – Ну хорошо, – сказал Боголюбов, положил локти на стол и подался к ней, – могу сказать вам совершенно точно: я его не убивал. – Но вы… знали о том, что готовится его убийство. – Да нет же! Ничего я не знал! Такими вещами не делятся, знаете ли! – Кто мог его заказать? Ваш принципал? – Мой кто?.. – Ахмет Салманович Баширов. Боголюбов помолчал: – А почему тогда не ваш? Вадим Петрович Сосницкий? Он тоже вполне мог заказать Садовникова, если вы думаете, что заказал Баширов! – Я не понимаю, что здесь делал Баширов! – визгливым тоном произнесла Лера. – Ну, вы-то развлекались, а он что тут делал?! – Э-э, – протянул Боголюбов, – это уж вы сами у него спросите, а я не знаю!.. Так что, если хотите договор, приезжайте завтра в мой московский офис. Только не присылайте никого, в руки не дам, будете читать при мне. Это не от недоверия к вам, а из простой предосторожности! Садовников убит, причем практически в моем присутствии, правоохранительные органы заинтересуются, и что же я им предъявлю, если вы договор мой своруете? – Послушайте, – сказала Лера, – что вы себе позволяете? Я вам не жена и не мамаша, так что держите себя в руках. – Не мамаша, – согласился Боголюбов. – Это точно: не мамаша!.. Он огляделся и вытер сальные пальцы о льняную скатерть. – Так что поливайте фикусы и высылайте деньги. Не пугайтесь, это такая присказка у нас была в полку. – Если бы вы так старательно не изображали пролетария умеренного труда, мне было бы легче с вами беседовать, – сухо сказала Лера. – А за информацию спасибо. – Да пожалуйста. Обращайтесь. – Завтра я к вам подъеду и посмотрю договор. А каким числом он подписан?.. – Точно не скажу, но уже недели две прошло. – Ах две недели!.. – пробормотала Лера. Две недели назад она летала в Лондон и все подробно обсуждала с Сосницким – как именно газета «Власть и Деньги» станет поддерживать на будущих выборах «Россию Правую». Выходит, он вызывал ее в Лондон, обсуждал с ней будущее и знал, что никакого будущего уже нет?! Что за игру он ведет? Зачем он ее ведет? С кем ведет? Не с ней же, Лерой, на самом-то деле! Она слишком мелкая сошка, чтобы с ней играли такие великие люди, как Сосницкий и Баширов! Или она оказалась… между ними, как между молотом и наковальней? Но почему, почему?.. Между ними никогда не было борьбы. По крайней мере, явной. Они давно поделили сферы влияния, и деловые интересы их никак не пересекались – те, которые были легальными. Может быть, нелегальные пересеклись? И что тогда делать ей, Лере Любановой? В молчании она доела свой суп, допила порто и сказала, что должна идти. У нее подруга больна, самолет скоро и все такое. Так что до завтра. До встречи в московском офисе. Боголюбов выслушал ее с начальственным интересом – солдафон проклятый, у них в полку принято было пошучивать, ишь ты!.. – и поднялся. – До встречи, – сказал он. – А врете вы не слишком талантливо. Лучше бы про бабушку врали, чем про больную подругу, это… традиционней как-то. Болеет, лежит, мне к ней надо!.. – Ну и что? – не поняла Лера. – А ничего, – сказал Боголюбов. – Просто ваша подруга еще час назад уехала из гостиницы. Я в окно видел, как она садилась в машину. Бэзил Gotten Пивных и Алекс Killer Кузяев приволоклись на московский поезд задолго до его отхода. Вокзал был тесный и довольно замусоренный, сильно отличавшийся от московских вокзалов, которые в последнее время принялись почему-то драить до блеска, чуть не с порошком. Народу было очень много, все куда-то спешили, неслись, волокли сумки и детей, нищие за круглой афишной тумбой стояли цыганским табором, милиционер свистел в свисток, машины разворачивались на круглой площади. И венчала вакханалию надпись красными буквами: «Добро пожаловать в город-герой Ленинград!» – А почему Ленинград-то? – спросил Алекс у Бэзила, тараща красные воспаленные глаза. – Где Ленинград, а где мы?.. – Ленинград и Петербург – это одно и то же, а если не знаешь, посмотри в Инете, там все написано! Тундра неасфальтированная! – Посмотрю, – сказал обидевшийся на «тундру» Алекс. Рюкзак болтался у него за спиной и мешал. Он скинул рюкзак на заплеванный асфальт и вытер со лба пот. Зря они вчера весь вечер пили пиво – вот оно теперь и выходит! Всю ночь по очереди они бегали в сортир, а теперь истекают потом, как будто в сауне сидят, хотя на улице не слишком жарко. Но что же делать, если по правилам положено, чтобы «крутые программеры» принимали водку и «догонялись» пивом! Нельзя же правила нарушать! Кроме того, если они не будут пить пиво литрами, девчонки могут подумать, что они «ботаны» – ботаники, значит, недоделанные, – котята и щенята. А они не щенята и котята, а «крутые программеры»! Впрочем, после всего того, что они наворотили в Петербурге, от них назавтра, может, вообще мокрого места не останется и будет всем наплевать, щенята они, котята или «программеры»! Может, их убьют сейчас. Или завтра. Или послезавтра. Зачем, зачем только они взялись за все это дело?! Главное, бабок так и не получили! То есть вообще нисколько бабок им не дали, ни копья! И ни один, ни второй не знали, что теперь делать. Им обоим мучительно хотелось пойти в милицию – там же эти самые менты, Ларин с Дукалисом, которых по телевизору показывают, – и во всем признаться. Они, может, и дадут по шее, но потом пожалеют, а главное, все быстро разрулят, всех спасут, а самих «крутых программеров» вытащат из передряги! Конечно, они не могли сказать друг другу, что надо бы пойти и сдаться, все хорохорились, все петухами глядели и отчасти Наполеонами, но оба понимали, что дело плохо. В том, что они попали в передрягу, не было никаких сомнений. Они еще бодрились, еще хвастались друг перед другом, какие они молодцы и как ловко все это у них получилось, но было очевидно, что ничего не получилось!.. Получилось… преступление. Да еще какое! Самое страшное то, что они и думали об этом именно так, именно этим словом – преступление, – и ничего нельзя было с этим поделать. – Мне надо отлить, – признался Алекс Killer Бэзилу. – Как думаешь, где здесь сортир? Бэзил Gotten посмотрел по сторонам в поисках заветной стрелки, но ничего похожего не нашел. Была стрелка с чемоданами, стрелка с чашкой кофе и еще стрелка с мамашей и ребеночком. А больше никаких стрелок не было. – Пойду на улицу, – решил Алекс Killer, – за будку. Я видел, там бомжи отливали. Бэзилу не хотелось оставаться одному, но не мог же он сказать напарнику, «крутому программеру», что боится!.. – Валяй! – сказал он. – А рюкзак я посторожу.