Эта надпись почему-то всегда казалась Мелиссе очень смешной. Полянский, под каким-то предлогом вышедший из ресторана, издалека, из-за стеклянной стены, покачал головой отрицательно. Значит, Константинова не нашел. Да что за дела такие?! – Вы будете обедать? Лера с удовольствием пообедала бы, но температурная писательница, страдающая в номере, невидимо взывала к ее совести. Надо бы отправить кого-нибудь к ней в номер за билетом – его нужно поменять на сегодняшнее число. Лера была неумолима – она заберет ее в Москву и сдаст с рук на руки Василию. Еще не хватает, чтобы Синеокова заполучила воспаление легких и вогнала нацию в тоску и печаль! Нация очень любила Мелиссины детективы. – Я-то в любом случае пообедаю, – сообщил Боголюбов. – С голоду подыхаю. Жена решила меня салатами взять. Любовью она меня не добила, так теперь на салаты перешла, и вот от них-то я и сдохну скоро!.. Полянский подошел, официант выдвинул ему стул, он уселся и сразу же заложил ногу на ногу, как бы демонстрируя, что с ним никакого панибратства быть не может. – Пообедаем? – спросила у него Лера. – А то что же господин Боголюбов будет один стараться! Полянский пожал плечами. Иногда Лера его ненавидела. Ну что это такое?! Ей необходима действенная поддержка, а он сидит себе, пожимает плечами, толком ничего не говорит, зато ногу на ногу шикарно закладывает. Именно из-за Полянского и своего раздражения она приняла решение: – Пожалуй, я буду обедать. Вы здесь бывали раньше, господин Боголюбов? Что тут есть вкусного? – Называйте меня Андреем. – А вы меня Лерой. – О’кей. Вкусно здесь все. Русская кухня, как вы можете заметить. Блины с икрой, семга, щи буфетские и нарзан. Водку вы пить, конечно, не будете? Вопрос был задан так, что ответить на него можно было только «конечно, буду», чтобы не показаться ханжой и лицемером, то есть лицемеркой, и Лера ответила: – Конечно, нет. – Понятно. А вы, господин Полянский? – Боюсь, что нет. – Ну, я так и знал. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Трезвый пьяному не товарищ. – Гусь свинье, – поправила Лера. – Русская народная мудрость. – Вот именно, мудрость. – Боголюбов быстро заказал себе обед – и блинов, и икры, и борща с пампушкой, и утку с брусникой, и «лафитничек». Лера подумала и заказала все наоборот. Салат с рукколой, протертый суп, суфле и рюмку порто. Боголюбов посмотрел уважительно. – А вы… где учились? – В университете. – Нет, вот этому, – и он кивнул в спину официантке, уносившей Лерин заказ, – как производить впечатление на мужчин в ресторане. Полянский усмехнулся. Он заказал салат «Столичный» и котлету по-киевски, а посему непонятно было, как именно он усмехается – с гордостью за Леру или с презрением к ней. – Этому, уважаемый Андрей, научиться никак нельзя. Это само приходит. В процессе, так сказать, жизни. Или не приходит. Боголюбов вытащил хлеб из корзинки и стал жевать, отрывая куски ровными белыми зубами. На пальцах у него осталась белая и тонкая, как пыль, мука, и он старательно вытер пальцы о льняную скатерть. – Напрасно вы так уж стараетесь, – сказал он, прожевав. – Нам с вами детей не крестить, жениться я на вас не могу, уже женат, а так… Чего же попусту бисер перед свиньями метать?.. Лере принесли ее порто, и она сделала осторожный глоток. – Хорошо, – сказала она. Порто был отличный. – Только вы тоже особенно не утруждайтесь. Если хотите что-то сказать, говорите, а нет, так я съем свой суп и пойду. У меня подругу угораздило здесь заболеть. – Подругу? – Мелисса Синеокова – моя подруга, и она заболела. – Это которая… то ли на телевидении, то ли на радио, да? Такая высокая? – Она пишет детективы. Боголюбов еще отломил кусок хлеба. – Я всякий мусор не читаю. Времени жаль. Но вполне готов уважать вашу подругу и ее тяжелую болезнь. Продолжительную? – Да нет, пока не слишком. – Ну и слава богу. Валерия Алексеевна, – он замолчал, подождал, пока официант расставит перед ними салаты и закуски. Официант расставлял долго, очень старался, чтобы было красиво и «достойно». Руккола изумрудной горкой, салат «Столичный» торжественно-советской майонезной кучкой, русские блины на широкомордой купеческой тарелке и разная икра в вазочках. Боголюбов, проигнорировав многочисленные ножи и вилки, взял блин рукой, свернул и откусил половину его, как отрезал. Лера с отвращением смотрела, как двигаются мощные челюсти, словно у бульдога. – Я хотел вам вот что сказать, – начал он, прожевав, – Садовников, покойник, никакие контракты с вами подписывать не собирался и никакое стратегическое партнерство на будущих выборах не планировал. Это я вам точно говорю. – Откуда вы знаете? – От верблюда, – сказал Боголюбов, кончиком ножа подцепил из вазочки икру и заел ею блин. Лера подумала, что сию минуту швырнет ему в голову хрустальную мисочку со льдом. Она даже представила себе, как лед пополам с икрой потекут по его физиономии. Ах, как бы это было замечательно – швырнуть. Полянский пожал плечами: – Лера, кажется, мы теряем время, а у нас еще очень много дел. Мы просим извинить нас, господин Боголюбов, но нам некогда разгадывать ваши шарады. У нас самолет скоро. Такая неожиданная поддержка со стороны утонченного тезки великого режиссера сразу успокоила Леру, и видение Боголюбова с вазочкой для льда на голове перестало маячить у нее перед глазами. Боголюбов помолчал. – Да ладно, – сказал он наконец, – прошу меня извинить, или как говорят в таких случаях в вашем кругу?.. – В каком таком кругу? – уточнила Лера. Боголюбов ничего не ответил, и стало ясно, что некое испытание, которое он зачем-то им устроил, закончено и можно наконец переходить к делу. – Так с чего вы решили, что Садовников не собирался подписывать договор с нами? – Потому что он уже подписал его со мной. Лерина вилка стукнула о фарфор. Полянский перестал жевать салат «Столичный». Голуби замерли за стеклом. Официанты окаменели в причудливых позах. Мир остановился. – Что? – переспросила Лера и посмотрела на свою стукнувшую вилку. – Что? Мир ожил, и задвигался, и задышал, но это был уже не тот мир, в котором Лера заказывала себе салат из рукколы и рюмку порто, а какой-то другой. Совершенно незнакомый. – То, что слышали, – миролюбиво сказал Боголюбов. – Несколько дней назад в обстановке строгой и чрезвычайной секретности господин Садовников подписал со мной договор. Хотите посмотреть? – Хочу, – хрипло сказала Лера. – Тогда добро пожаловать в мой офис. С собой у меня бумаг, естественно, нет, но, если на самом деле хотите, я вам его покажу. Так уж и быть.