- Насчет ребенка Таня жениху и папаше наврала. После регистрации брака с Николаем, видимо, она решила, что свежеиспеченный муженек от нее уже никуда не денется, и открыла ему правду. Нетрудно представить, как отреагировал Николай. Он тут же отказался от навязанной ему супруги и решил бежать вместе со своей любимой Вельзи от гнева Говорухина и прочих. У Вельзи дела в этот момент тоже складывались не гладко, ей нужно было ускользнуть от мстительных клиентов, жаждущих расправы с ней или хотя бы возмещения им моральных и материальных убытков. Парочка рассчитывала, что они вместе сядут на поезд, Коля нарядится в одежду Вельзи, и когда к нему примотаются с претензиями, то он снимет парик и объявит, что всего лишь играет чужую роль. Это должно было позволить Вельзи ускользнуть, а потом возлюбленные бы встретились в заранее условленном месте. - Это вы все своим дедуктивным умом додумались? - Это рассказала сама Вельзи, которую мои коллеги задержали еще пару часов назад. Узнав о смерти Николая, она открытым текстом дала понять, что в его убийстве считает виновной Татьяну. Она очень обозлилась, узнав, что Николай возвращается к Вельзи. Мы проверили форму Татьяны, на ней есть пятна крови. Чья это кровь, нам еще предстоит узнать, но уверен, что это кровь ее жертвы. - Так что же… убийца - это Танюша? - Увы, она не смогла смириться с отставкой, которую дал ей ваш племянник. Обозлившись на него за то, что он все равно предпочел бегство с Вельзи, она убила Николая. Дурные гены отца-бандита оказались наследственным признаком. Пожив со своим родным папочкой всего год, дочка быстро нахваталась дурного и забыла все то хорошее, чему ее учил отчим. Наверное, ее впечатлили рассказы папаши о его геройской молодости, а количество убитых им жертв тоже оставило след в душе. Когда Николай ее бросил, Танюша решила отомстить ему, как отомстил бы, по ее мнению, сам Говорухин. - Но ее никто не видел возле купе, в котором ехал Колька! - Мы повторно поговорили со свидетелями, и они вспомнили, что была еще одна проводница. Тоже молодая, но только на сей раз в юбке и полненькая. Это и была Танюша. Она пришла в купе, чтобы разделаться с Николаем, и убила его! - Жена убила мужа! На лице начальника отразилась вся гамма эмоций, испытываемых им. Сева искренне сочувствовал этому человеку. Но что сам Сева мог поделать в такой ситуации? Они уже подъезжали к месту назначения. Ему только и оставалось, что собрать вещи и двигаться вместе с остальными к выходу. Поездка закончилась, их поезд подходил к вокзалу, и за окнами уже показались нетерпеливые лица первых встречающих. АЛЬБИНА НУРИ ЗОЛОТАЯ СТРЕКОЗА Питером принято восхищаться. Как же, мосты, набережные, фонтаны, памятники, Эрмитаж, белые ночи! Даша этих восторгов не разделяла, хотя о своем несогласии и помалкивала. Впервые она приехала сюда по туристической путевке лет пять назад, теперь вот оказалась в Петербурге снова и лишь утвердилась в своем мнении. Построенный на костях, населенный призраками, пробуждающий депрессию - вот каким ей виделся Санкт-Петербург. Серый, мрачный, колючий, промозглый. Рафинированный, надменный, застегнутый на все пуговицы. Помпезные здания давили, дворы-колодцы нагоняли тоску, зубы ныли от сырости. К сожалению, Дима был без ума от этого города. Он часто бывал здесь по работе, со дня на день ждал, что ему предложат место в петербургском филиале их компьютерной фирмы, и планировал перебраться сюда насовсем. А поскольку был без ума еще и от Даши, то (как она предполагала) в скором времени собирался предложить ей выйти за него замуж и последовать за ним. Даша, разумеется, перебираться в Северную столицу не думала. В Казани у нее было все, к чему она привыкла, все, что любила: мама, друзья, уютная квартира, интересная работа. К тому же недавно Даша возглавила пресс-центр Управления, где трудилась почти шесть лет, с тех самых пор, как пришла сюда после университета. Правда, пока была ИО начальника, но ей дали понять: если она проявит себя должным образом, аббревиатуру уберут. Даша намеревалась сделать все возможное и невозможное, но добиться этого. Когда Дима пригласил ее провести выходные в Петербурге, Даша согласилась, потому что это прозвучало неожиданно и она не успела сочинить подходящей причины для отказа. Но потом подумала, что, может, это и к лучшему. Раз уж она все равно решила расстаться с Димой, то незачем откладывать в долгий ящик: надо сказать ему об этом и двигаться дальше - каждому в свою сторону. Пусть это будет прощальная поездка, которая подведет итоговую черту и поставит финальную точку. Петербург, по всей видимости, отвечал Даше взаимностью - тоже был не слишком рад ее видеть и устроил «радушную» встречу: всюду расставил ловушки и капканы, подложил кнопки, замаскировал крючки, стараясь как можно больнее задеть и уколоть незваную гостью. Все пошло наперекосяк сразу же, стоило им сойти с самолета. Садясь в такси, Даша умудрилась зацепиться за какую-то железку и порвать невероятно стильные и удобные льняные брючки. Дальше - больше. Прохожий на Невском неловко задел Дашу плечом, и она пролила на себя колу. У новых, купленных на прошлой неделе туфель ни с того ни с сего треснул супинатор - хорошо хоть ногу не вывихнула, не сломала. А в довершение ко всему, когда Даша вечером красилась, собираясь с Димой в ресторан, дверь в ванную вдруг с грохотом захлопнулась из-за сквозняка. Даша подскочила от испуга и нечаянно ткнула щеточкой от туши себе в глаз. Полились слезы, тщательно наложенный макияж был безнадежно испорчен. Пришлось второпях перекрашиваться, но получилось уже не так удачно, да к тому же правый глаз покраснел и опух. Замаскировать эту «красоту» не получилось. Даше казалось, что все вокруг только и делают, что пялятся на нее, поэтому дергалась и нервничала, пока шла через весь зал к заказанному Димой столику, отделенному от остального пространства увитой цветами перегородкой. - Перестань, Дашуля! Это мелочи. Ничего не заметно. Глаз как глаз. Ты просто очень красивая, вот все и смотрят, - попытался успокоить ее Дима, когда она пожаловалась ему на очередную неприятность. «Вот еще и поэтому у нас с тобой ничего не получится! - сердито подумала Даша. - То, что для меня важно, для тебя - мелочи и ничего не значащие пустяки». Это положа руку на сердце была не совсем правда… Да что уж там, совсем не правда: Дима всегда прислушивался к ее мнению и проявлял заботу, был предупредителен и внимателен. Не успели они сделать заказ, как к их столику подошел музыкант со скрипкой наперевес и затянул пронзительную душещипательную мелодию. Одновременно с ним как из-под земли возник официант с букетом белых лилий в жесткой хрустящей упаковке, а чуть погодя Дима жестом заправского фокусника извлек откуда-то алую бархатную коробочку и протянул ее Даше: - Любимая, ты выйдешь за меня замуж? По всей видимости, он ни на секунду не сомневался, что она согласится, а иначе зачем бы стал устраивать этот цирк? Даша была ошарашена, сбита с толку. Она совершенно не ожидала ничего подобного от практичного, чуточку скучноватого, здравомыслящего Димы. Традиционный романтический антураж оказался на редкость некстати и был, по ее мнению, пошлым, тривиальным. Даша собиралась серьезно поговорить с Димой, сказать, почему их отношения невозможны, все четко объяснить и разложить по полочкам. Но как прикажете делать все это сейчас?! У Димы был донельзя глупый счастливый вид, и это раздражало. Она никак не могла собраться с мыслями. От душного сладкого аромата лилий щипало в носу, начинала болеть голова; тягучая мелодия казалась фальшивой и навязчивой, а нарядное вечернее платье - вульгарным и неуместным. Вдобавок оно словно бы уменьшилось на два размера - стискивало, мешая дышать, и липло к телу, как полиэтиленовая пленка. От растерянности, не зная, что сказать и как поступить, Даша захлопнула раскрытую коробочку, на дне которой притаилось изящное кольцо с таинственно мерцающим прозрачным камнем, и резко ответила: - Нет. Не выйду. Скрипач опустил смычок. Музыка оборвалась. Последние ноты еще плыли в воздухе, и от этого внезапно разразившаяся тишина казалась оглушительной и звонкой. Музыкант поспешно ретировался, и Даша с Димой остались одни. Он смотрел на нее как на незнакомого человека - в этом взгляде было какое-то странное узнавание и боль. А на самом дне притаилась робкая надежда, что Дашины слова - не более чем розыгрыш. Надежда не зря умирает последней. Настойчивая и живучая, она сумела пробиться на поверхность и заставила Диму спросить: - Даша, это что, шутка? Или я что-то не так понял? Она нервным жестом подтолкнула к нему коробочку с кольцом. - Все ты понял правильно. Я как раз собиралась тебе сказать, что между нами все кончено. И не надо на меня смотреть такими… ранеными глазами! Дима послушался. Отвел взгляд и, глядя куда-то вбок, на край стола, выговорил, словно слова давались ему с трудом: - Почему? Что случилось? Мы же всегда… - Он осекся, но договорил: - Я считал, ты тоже любишь меня. Скажи честно, ты встретила кого-то? Даша засуетилась, заторопилась, подбирая слова, стараясь выстроить их и заставить маршировать стройными рядами, но все заготовки вылетели у нее из головы. Когда она проговаривала речь про себя, планируя, что и как скажет, все звучало аргументировано, собственная позиция казалась ей достойной, а замечания вескими. Теперь же от волнения она не могла вымолвить ни слова. В мозгу, словно давешняя назойливая скрипичная мелодия, билась всего одна фраза. Стучалась, клевала изнутри, просилась наружу - и выпросилась: - Мы по-разному смотрим на вещи: ты думаешь, я всю жизнь должна просидеть возле тебя как привязанная, а я так не могу! - Вот уж не думал, что у тебя такие представления о браке со мной. - Не передергивай! Ты ничего не понимаешь! - Это получилось громче, чем она думала. - Так объясни мне! - выкрикнул в ответ Дима. - Мы по-разному смотрим на… - Она поняла, что повторяется, и смешалась. - Я имела в виду, у нас разные ценности, взгляды и устремления! - Это прозвучало уже лучше, и Даша приободрилась, голос ее окреп. - Ты полагаешь, что жена должна следовать за своим мужем: ты хочешь в Петербург - значит, и я туда же. Свою работу ты считаешь важной, а моя - это, по-твоему, так, баловство одно. Дима открыл рот, собираясь возразить, но Даша не позволила, вскинула руку в предостерегающем жесте: - Не перебивай, пожалуйста. Дай договорить. У тебя патриархальные представления о семье. Тебе в голову не приходит, что я, как и ты, мечтаю о карьере, стремлюсь достичь профессиональных высот. Ты желаешь, чтобы я сидела дома, растила детей, варила борщи и пекла тебе эти противные ватрушки. А мне такое счастье даром не нужно! Это, наконец, скучно. В мире полно вещей, которые для меня лично гораздо интереснее, чем вить какое-то мещанское семейное гнездо. И ватрушки твои я терпеть не могу! Ужасно начавшись, вечер закончился так, что хуже не придумаешь. Они окончательно рассорились, наговорили друг другу обидных и несправедливых слов (особенно, конечно, в этом преуспела Даша). А после она вскочила из-за стола и бросилась прочь. - Оставь меня! Не вздумай за мной ходить! Поначалу думала, что добежит только до туалета - выплакаться, успокоиться. Но сама не заметила, как ее каким-то чумным ураганом вынесло в вестибюль, потом из ресторана на улицу. А дальше уже от нее и вовсе ничего не зависело. Расстроенная, подавленная, ничего вокруг себя не замечающая, Даша летела по улице, сама не зная куда. Мимо проносились машины, скользили дома и деревья, плыли в противоположные стороны бурливые людские потоки. Мысли метались в голове, как дикие пчелы, и жалили, жалили… «Единственный человек, который тебе дорог, о котором ты заботишься, которого слышишь, - это ты сама», - сказал Дима. Даша мысленно с ним спорила: нет, он ошибается, все не так! Никакая она не эгоистка, просто у нее есть собственное мнение, и она готова его отстаивать. «Если люди по-настоящему любят друг друга, то всегда сумеют договориться, пойдут на компромисс. А ты не хочешь. Получается, ты меня просто никогда не любила. И не надо сейчас искать отговорки и обвинять во всех смертных грехах меня. Это по меньшей мере незаслуженно и непорядочно», - сказал он еще. А вот на это, пожалуй, возразить было нечего. Даша глотала слезы, не давая им пролиться, и они дрожали в глазах, делая окружающий мир расплывчатым и неясным, похожим на картины импрессионистов, когда смотришь на них вблизи. Она долго бежала, чудом не подворачивая ноги в туфлях на высоких острых каблуках, ускоряя шаг в бесконечном лабиринте улиц и проспектов. Кажется, в какой-то момент справа промелькнул купол Исаакиевского собора. Но, возможно, это только почудилось.