— Я думала, ты уехала, — сказала Андреева, подсаживаясь в машину. — Подошла к окну — а ты стоишь на том же месте. Хорошо, что ты вернулась, сейчас поедем к Татьяне, к Лешиной вдове. Она позвонила мне и попросила приехать. — Зачем? — Кострицына толком ничего не объяснила по телефону, но я поняла, что это как-то связано со смертью ее мужа. Завтра девять дней будет, как его нет с нами… Странно все это как-то, — задумчиво произнесла Лизавета. — Что именно? — уточнила я. — И мне, и Мишане, и Катерине Дэн дал выбор. Я не знаю, чем он шантажировал Веснина, но шантаж определенно был, иначе бы Михаил не решился выпрыгнуть из поезда. А Леше он, похоже, не оставил выбора. Здесь явно что-то не так… — Елизавета Константиновна, а вы разговаривали об этом с Катериной Юлиановной? — И об этом, и о многом другом мы с Катькой поговорили. Она, дуреха, думала, что я ее никогда не прощу, вот и не давала о себе знать! Да, какое-то время я на нее злилась, но потом, когда мне наши общие друзья рассказали, в какие тиски она стараниями моего бывшего мужа попала, я поняла, что у нее просто не было выбора. Если бы Катька отказалась меня оговорить, то села бы за незаконные валютные операции, но мне бы от этого лучше не стало. Борис нашел бы другого лжесвидетеля. — Что заставило вашу подругу зайти в неисправный лифт? — поинтересовалась я. — Дэн грозился подпалить приют для бездомных собак, в котором тогда Катька работала. Она с детства обожала кошек и собак, домой с улицы то и дело забирала больных животных, выхаживала их и определяла в добрые руки. Вернувшись из Америки, она долго не могла найти работу, а потом устроилась в приют. После смерти матери у нее родных совсем не осталось. Дэн все просчитал, если он и мог чьей-то жизнью ее шантажировать, то только собак. Женя, скажу тебе честно, я бы на это не повелась. Гоша и его друзья — это совсем другое дело, но бездомные собаки… Но для Катьки они стали семьей, она ради них решила свою жизнь отдать… — А мне она ничего такого не сказала… — Естественно, она ведь тебя первый раз в жизни видела! Кстати, Катя долго не могла понять, кто ты такая. На следующий день к ней пришла новая соцработница. Суханкину это насторожило, и она в собес позвонила. Ей сказали, что никакую Евгению к ней не присылали, и посоветовали сразу вызывать полицию, если ты снова к ней придешь. Но Катька отказывалась верить, что ты мошенница. Она сказала, что у тебя лицо честное. Потом ты ей продуктов купила гораздо больше и лучше, чем можно было приобрести на те деньги, что она тебе дала. Катька догадалась, что я тебя к ней в разведку присылала. Она всегда сообразительная была. Я и не отрицала. — Немного помолчав, Андреева спросила: — А ты куда ездила? — К Серафимовичу. Вы мне вчера назвали его адрес, и я решила съездить к нему, тем более это недалеко. — И что же? — Дома никого не оказалось. — Я же говорила тебе, что он с женой и младшими детьми улетел в Израиль к старшему сыну. Старшая дочь Элина живет с мужем и детьми в Тарасове, но в другом месте. — Я позволила себе заглянуть в почтовый ящик Серафимовича, замок там примитивный. — Там было что-то интересное? — спросила Лизавета. — Да, одно письмо очень уж напоминало то, что получили вы вчера. Оно было без сведений об отправителе. Если судить по штемпелю, письмо было отправлено тридцатого августа, то есть Дэн собирался вплотную заняться Серафимовичем сразу после того, как поквитается с Кострицыным, но вы предупредили Семена, и он очень оперативно покинул страну. По всей видимости, послание от Дэна пришло уже после того, как Серафимович уехал. — Женя, не томи! Что было в этом письме? — не на шутку заинтересовалась Андреева. — Сертификат на роут-джампинг. — Это еще что такое? — уточнила Андреева. — Роут-джампинг — это такой вид экстремального досуга, прыжок с моста на страховочном тросе, — пояснила я. Лизавета сглотнула ком, подступивший к горлу, потом сказала: — Вряд ли бы Семен на это решился. Он трус по натуре. Высоты точно боится. Не знаю, как он летает на самолете, думаю, если бы была возможность добраться до Израиля другим способом, кроме авиаперелета, он бы выбрал другой. Так выходит, я зря Сему предупредила? Он не использует сертификат по назначению, и тогда пострадает кто-то из его близких, Элина или ее дети… Что же я наделала? — Лизавета занялась самобичеванием. — Зачем же я его предупредила? Почему я с тобой не посоветовалась? Если с родственниками Семена что-то случится, то виновата буду я. Завтра прямо с утра поедем к Феликсу! Хотя ты, Женя, права, это не решит проблему. А что решит проблему? Женя, ты знаешь, как решить эту проблему? — Срок действия сертификата истекает завтра. Так что до завтрашнего вечера Дэн ничего не станет предпринимать. — Ты думаешь, он не знает, что Семен уехал? — Трудно сказать, но одно я знаю точно — маньяки никогда не отступают от своего плана. У них, как правило, все действия продуманы до мелочей, для них каждая деталь имеет значение. Насколько я поняла, Дэн помешан на цифрах, особенно на одной дате. Он отправил письмо тридцатого августа, это число стоит на штемпеле. Кстати, во дворе дома Серафимовича, прямо напротив его окон, на заборе краской крупно написана та же дата. Возможно, Семен Исаакович видел эту надпись, но не придал ей особого значения, пока вы, Елизавета Константиновна, не пришли к нему в поликлинику и не сказали, что на вас открыта охота. Вам он назначил время заплыва — шестнадцать двенадцать. Именно в это время был зафиксирован взрыв. Так вот, цифры для него важны. Срок действия сертификата — десять дней, и он обязательно дождется, когда они истекут. Время еще есть. — Женя, я не поняла, на что есть время? На то, чтобы созвониться с Семой и уговорить его вернуться в Тарасов, чтобы сигануть на тросе с моста? — Наверное, это был бы самый оптимальный вариант, но, скорее всего, придется действовать как-то иначе. — Как? — допытывалась Лизавета. — Еще не знаю. Я пока думаю. — Это я виновата, был бы Серафимович здесь, мы бы с тобой как-нибудь его уговорили пройти испытание. Но я так напугала Сему, что он решил спрятаться на Земле обетованной. И почему он всю родню с собой не взял? Хотя Дэн, этот сукин сын, наверняка нашел бы, кого взять в заложники… Например, его коллег. Знаешь, у Серафимовича медсестричка такая симпатичная… Женя, надо что-то делать. — Давайте сначала поговорим с Татьяной, — сказала я. Минут через десять мы уже парковались около дома, в котором жила школьная подруга Лизаветы, ставшая недавно вдовой. * * * — Я думала, ты приедешь одна, — сказала Кострицына, с опаской поглядывая на меня. — Таня, я хочу тебя познакомить с Евгенией. Она в курсе всего. — Я видела вас на похоронах вместе и подумала, что это твоя сноха. — Таня, о чем ты! Я не в таких близких отношениях с Аленой, чтобы она всюду ходила со мной. Тем более моих сейчас нет в Тарасове. Женя — мой телохранитель. Мне сын нанимает бодигарда всякий раз, как уезжает из страны. Женя вчера спасла мне жизнь, на нее можно положиться, уверяю тебя. — Ладно, проходите туда, — Татьяна указала рукой на комнату. Мы с Лизаветой зашли в гостиную и расположились в креслах. Вдова принесла файл, села за стол, лицом к нам, промокнула платочком слезу и заговорила: — Леша знал, что с ним что-то случится. Давно знал, как минимум год. В конце прошлого лета он вернулся домой сам не свой и сказал, что купил нам троим: мне, Свете и Павлику — горящие путевки в Таиланд. Мне сразу показалось это странным, мы всегда заранее и все вместе обсуждали, куда поехать отдыхать. В тот год как-то не сложилось с отпуском, мы ремонт затеяли, и вдруг эти путевки. Ладно, я — на пенсии, но у Светы — работа, у Павлика — школа. Да и без Леши мы прежде никуда не ездили. Он сказал, что путевок было только три, что они достались ему по смешной цене, отказываться от такого выгодного предложения было глупо. Ничего страшного, если внук пропустит неделю занятий. А дочь наверняка сможет со своей сменщицей договориться. Конечно, Света договорилась, она давно хотела слетать в Таиланд, и Павлик обрадовался. Но мне эта затея не понравилась. Я грешным делом подумала, что Леша завел себе молодую любовницу, вот и решил нас спровадить… — Да ты с ума сошла! — напустилась на свою однокашницу Лизавета. — А что я могла еще подумать, если он ни с того ни с сего принес эти путевки? И в этом году началось то же самое. Леша снова хотел нас втроем отправить на заграничный курорт, но Света недавно сменила работу, и ей отпуск никто бы не дал. Павлик в девятый класс пошел, ему и в прошлом году за пропуск без медицинской справки досталось, а в этом и вовсе ему такое бы с рук не сошло. Я видела, с Лешей что-то происходит, но другого объяснения, кроме как любовница, мне в голову не приходило. Я винила в аварии эту несуществующую женщину, думала, что это она его довела до такого состояния, требуя развода, что он только и думал об этом, вот и не смог справиться с управлением. — Эх, Таня! — назидательно произнесла Андреева. — Лиза, а что я еще могла подумать? Несколько дней до аварии Леша пытался о чем-то со мной поговорить, но никак не мог решиться, точнее, я все делала для того, чтобы он не смог ничего сказать. То на головную боль ссылалась, то на давление… Боялась, что он заговорит о разводе. Как же я ошибалась! — Еще как, — подтвердила Лизавета. — На днях ко мне приходил следователь, спрашивал, говорит ли мне о чем-то дата тридцатое августа. Оказывается, она была накорябана на заднем бампере нашей машины. Мне это совершенно ни о чем не говорило. Наумченко напомнил мне про тот случай, когда вы полдня под землей блуждали, это было как раз в предпоследний день лета, я тогда еще не смогла с вами пойти, потому что подхватила ангину и свалилась с высокой температурой. Этот следователь задавал мне какие-то странные вопросы, которые наталкивали на мысль о том, что Леше отомстили за смерть Дениса, того диггера, который тогда погиб. Я ему не поверила, накричала на него, выставила вон, а потом стала разбирать Лешины бумаги и нашла этот файл. — Татьяна стала доставать из него конверты. — Наумченко, скорее всего, был прав. Первое письмо пришло в августе прошлого года. Леше предлагали перепрыгнуть с крыши нашего дома на соседний, а если он не сделает этого, то обещали расправиться с кем-то из нас. — Вы позволите взглянуть на это письмо? — спросила я, и Татьяна согласно кивнула. Я подошла к ней, взяла конверт, вынула из него листок и прочитала текст. Он был написан в той же манере, что и послания, которые были адресованы Лизавете и Семену. Да и текст отформатирован был по тому же типу. — Вы сказали, что были еще письма? — Да, во втором письме, тоже прошлогоднем, были обозначены дата и время — тридцатое августа шестнадцать двенадцать. Третье письмо пришло накануне смерти Алексея. Женя, можете прочитать его вслух, — дрожащим голосом произнесла вдова, протягивая мне конверт. Я взяла его, вернулась в кресло, достала конверт, пробежала глазами напечатанный текст и только потом стала читать вслух: — «Год назад вам давался шанс, но вы его упустили. Больше шансов нет». — Это что же получается? — стала размышлять вслух Елизавета Константиновна. — Леша прочитал это письмо, убрал его к остальным и ничего не стал предпринимать? — Похоже, что так, — развела руками Кострицына. — Я знаю, в молодости Леша прыгал с нашей крыши на соседнюю, но в прошлом году он был уже не в той форме, чтобы повторить это. У него не было никаких шансов… — Значит, если Семен не прыгнет завтра с моста, а он не прыгнет, потому что даже не знает об этом, то Дэн не даст ему никакого шанса. Это Леше он подарил целый год жизни, а с Серафимовичем может поквитаться сразу, как только тот вернется из отпуска. Слишком уж Дэн рьяно взялся за нас. Похоже, решил в сжатые сроки довести свою месть до конца. — Лиза, я хотела тебя предупредить, что ты тоже в опасности, потому что тогда, когда погиб Зиновьев, была под землей, но ты, оказывается, в курсе, что его психически нездоровый сын мстит всем. Более того, мне показалось, что ты как-то смогла выйти из-под удара, — догадалась вдова. — Да, у меня вчера был второй день рождения. — Андреева стала рассказывать вдове, какую казнь Дэн Ставрогин придумал для нее, чьей жизнью ее шантажировал и как нам удалось перехитрить этого мстителя. — Я слышала, Миша Веснин погиб лет пять назад при странных обстоятельствах, — вспомнила Татьяна, предположив: — Не Дэн ли это подстроил? — Да, именно он, — подтвердила Лизавета. — Я тебе больше скажу, он Катьку калекой сделал. — Разве она не в Америке? — Я тоже думала, что она в Штатах, но Женя выяснила, что она почти двадцать лет снова здесь обретается. — Знаешь, Лиза, лет семь назад я встретила в поликлинике женщину, она показалась мне знакомой, но я никак не могла понять, кто это. Она тоже посмотрела на меня, вроде бы узнала, но отвернулась. Та встреча запала мне в душу, я несколько дней думала, кто же та женщина, передвигающаяся с помощью ходунков. Она даже показалась мне похожей на Суханкину, но я отогнала эту мысль, просто не поверив в то, что Катерина могла так сдать. Она ведь, кажется, моложе всех нас. — Да, — подтвердила Андреева, — на два года. — К тому же я знала, что она эмигрировала… — Да, она уезжала, но вернулась из-за страшной трагедии. — Лизавета рассказала об аварии, в которой погибли муж и дочь Катерины. — Да, досталось ей, — вздохнула Татьяна. — Надо спасать Семена. Он хороший врач, я у него наблюдалась. А Дэна изолировать от общества! Обе женщины уставились на меня, ожидая, что я познакомлю их с пошаговым планом спасения Серафимовича от мести Ставрогина. Мне пришлось их разочаровать, у меня пока не было никакого плана. Но я обещала что-нибудь придумать до завтрашнего утра.