— Моя тетушка училась с вашим Калигулой в одной группе, правда, она называет его Петей Калистратовым. Так что, я думаю, она сможет с ним договориться. — А твоя родственница не растаманка? — уточнил Жук. — Нет, она без этих заморочек. — Ладно, так и быть, я сделаю то, о чем вы просите, но деньги вперед! — продолжил торговаться Георгич. Лизавета дала ему небольшой аванс, и он замолчал, но ненадолго. — Раз мне придется нарушить обет, то сначала надо будет провести ритуал для ублажения нечисти… — Значит, так, Жук, не переигрывай! Думаешь, я не знаю, что днем вы обычные люди и только с наступлением темноты превращаетесь в истинных готов. — Елизавета Константиновна в который раз впечатлила меня знанием тонкостей всех субкультур. На Жука ее замечание тоже подействовало. Он больше не торговался. * * * Я остановила машину перед входом в подвал. Георгич вылез из внедорожника, осмотрелся и сказал: — Если бы не ты, Лизон, пардон, Лизавета Константинна, — Жук с трудом выговорил отчество, — я бы здесь продолжал работать. До меня дошли слухи, что ты мать молодого хозяина… — Хватит болтать! — осадила его Андреева. — Делом надо заниматься! — Пойду поищу Степана, чтобы он подвал открыл, — сказала я. — Зачем подвал? Там делать нечего, — запротестовал Георгич и, повернувшись в сторону теплицы, зашагал в том направлении. Мы с Лизаветой последовали за ним. Бывший работник по-свойски открыл дверь теплицы и вспугнул целующуюся парочку. Напрасно Андреева переживала за Надю, считая, что у той нет никаких перспектив в личной жизни, поскольку она ежедневно, без выходных и проходных, с утра до вечера прозябает на здешней кухне. У нее, оказывается, был роман со сторожем Виктором. Повариха зарделась от смущения и выбежала из теплицы. Витя сорвал с куста огурец, протер его рукой, засунул в рот, демонстративно откусил половину и, смачно жуя, вышел вслед за Надей. — Я за ней два года ухаживал, а она даже в мою сторону не смотрела, — обиженно произнес Георгич. — Не понимаю, чем этот лучше меня? Сантехник прошел в дальний угол теплицы и остановился около труб, снабженных различными приборами и вентилями. — Это здесь, — сказал он. — Так, что от меня требуется? Спустить всю воду из пруда? — Ни в коем случае! — запротестовала я. — Надо лишь выключить водоворот, точнее, показать нам, как это делается. — Как это делается, как это делается, — бурчал себе под нос Георгич, рассматривая трубы, — если бы я помнил, как это делается. Тут ведь загвоздка одна есть. — Какая загвоздка? — уточнила я. — То ли этот вентиль надо сначала на четверть оборота повернуть, то ли этот на целый оборот… Забыл! — А что будет, если вы перепутаете последовательность? — уточнила я. — Если наоборот сделать, то сначала фонтан над поверхностью воды поднимется, метра эдак на два, а потом он станет постепенно спадать. Давайте попробуем. — Нет! — крикнули мы с Лизаветой в один голос. — Вы не спешите, подумайте, — продолжила я. — Все должно пройти тихо и не слишком заметно для окружающих. Надо просто отключить водоворот, но так, чтобы это не бросилось никому в глаза. — Вы что, к соседям пробраться собрались? — предположил Георгич. — Нет? А зачем вам тогда это нужно? — Надо кое-что со дна достать, — придумала я на ходу. — Я понял, — кивнул Георгич. Поплясав вокруг труб, он положил руку на вентиль и сказал: — Поехали! — Подождите, я сейчас пойду к пруду, посмотрю, что там будет происходить. Встретив по дороге Степана, я спросила у него: — Почему вы мне не сказали, что в теплице установлена система управления гидротехникой? Вы ведь не могли об этом не знать! — Я как-то совсем забыл об этом. Дмитрий Борисович сам там периодически что-то делал, меня не подпускал. — Ладно, проехали. — Я приняла такой ответ. Садовник из любопытства пошел за мной. Я дала по телефону отмашку, и вскоре у нас на глазах стало происходить нечто странное. Водная гладь в центре пруда резко заколебалась, будто с одной стороны к другой близко к поверхности пронесся рыбий косяк, все это сопровождалось булькающими и хлюпающими звуками. Через пару минут все стихло. Я взяла корягу и бросила ее на середину пруда — она осталась лежать на поверхности. — Фантастика! — произнес Степан. Потом тоже нашел корягу и бросил ее, насколько мог, подальше. — Неужели на самом деле водоворотом можно управлять? Я снова позвонила Елизавете Константиновне и дала новую команду: — Пусть включает. Из недр пруда раздался хлюпающий звук, такой иногда издают старые двухметровые сомы. Водная гладь в центре заколебалась, но ненадолго. — Фантастика! — повторился Степан. — Нет, это самая примитивная техника, но и ей надо уметь управлять. Я вернулась в теплицу, чтобы взять у Георгича мастер-класс. Садовник тоже порывался посмотреть, как это делается, но я ему не разрешила. Если Дмитрий не хотел, чтобы персонал знал, как можно отключить водоворот, я не имела права учить этому садовника. После нескольких попыток отключить и включить систему я научилась делать это плавно и с минимальными визуальными и звуковыми эффектами. Так сказала мне потом Лизавета, которая наблюдала за происходящим у пруда. Жук был не только вознагражден, но и накормлен, а потом отправлен в город на такси. Перед тем как сесть в машину, он напомнил мне, что я обещала вернуть его в клуб, и дал понять, что если через неделю запрет не будет снят, то мы с Лизаветой сильно пожалеем об этом. Самое нехорошее, что он, на мой взгляд, мог сделать, так это распространить в интернете информацию о том, что мать владельца строительной компании «Алмаз» является ярчайшим представителем панк-движения. Этого я никак не могла допустить, поэтому пошла звонить своей тетушке. — Да, Женечка, я тебя слушаю, — ответила она. — Как вчера погуляли? — Неплохо, было много интересного… Тетя Мила, я звоню тебе по делу, очень важному делу… — Хочешь извиниться за то, что взяла вчера без спроса мое льняное платье? — Нет, то есть да, извиняюсь. — Пустяки! Если тебе оно помогло создать нужный образ, то я рада. — Да, тетя Мила, оно мне помогло. Но… — Ты его испачкала? Порвала? — предположила моя родственница, но я молчала, ни подтверждая, ни опровергая этого. — Не беда. Главное, что ты сама жива и, надеюсь, здорова. — Да, со мной все в порядке. — А с Лизой? — спросила тетя Мила так, будто речь шла о ее закадычной подружке. — У нее тоже все хорошо, пока хорошо… Один человек грозится устроить ей большие неприятности, если мы не решим его проблему, которая в некотором роде из-за нас и возникла. — А вы можете ее решить? — уточнила моя тетушка. — Боюсь, что без твоей, тетя Мила, помощи не обойтись. — Говори, чем я могу вам помочь? — Я знаю, что ты училась в институте вместе с Петром Калистратовым. — Да, это так, я много раз тебе об этом говорила. И при чем здесь Петя? — Этот Петя, он тоже неформал… Гот. — Знаю, — спокойно ответила тетушка. — Он еще в институте ударился в готику. Я думала, что с возрастом у него это прошло. — Нет, он главный гот Тарасова. — Неплохая карьера, — усмехнулась моя тетушка. — А что от меня требуется? — Вчера Калигула, такое прозвище в среде готов у Калистратова, — пояснила я, — на три месяца отлучил Жука, одного из своих сподвижников, от участия в их ролевых играх, а по большому счету от посещения закрытого клуба, в котором собираются возрастные представители всех субкультур. Так вот, я имела неосторожность пообещать, что Калигула изменит свое решение и Жук будет снова допущен в «Три бочонка». Тетя Мила молчала, и чем дольше тянулась пауза, тем явственней я понимала, что пообещала Георгичу невозможное. Кто такая моя родственница, чтобы указывать высокому тарасовскому чиновнику, что ему делать? Всего лишь бывшая однокашница, имя которой он, может быть, даже не помнит. — Женя, я так понимаю, ты на меня рассчитываешь? — уточнила тетушка. — Да, я подумала… — Как это самоуверенно с твоей стороны, Женя! — повысила голос тетушка. — Ты бы сначала со мной посоветовалась, прежде чем что-то обещать. У Калистратова и в институтские годы был непростой характер, а сейчас он худший представитель чиновничьей бюрократии. Мне знакомая рассказывала, что ходила к нему на прием, так Петр Евгеньевич ее даже слушать не стал, отфутболил к своему заму. Кстати, прозвище Калигула ему еще в институте дали. Боюсь, что изменить его решение невозможно. — Жаль. — Звуковой сигнал возвестил о параллельном вызове. Я попрощалась со своей тетушкой и ответила на звонок Наумченко. — Да, Петр Остапович, я вас слушаю. — Мне пришел ответ из воинской части, в которой служил Ставрогин. В машину, в которой ехали наши военнослужащие, попал снаряд, она взорвалась, потом загорелась. Тела всех, кто там находился, сильно обгорели. Опознание проводилось по анализам ДНК, но родственников Ставрогина не нашли. В его личном деле значилась только мать, но она умерла за год до этого. Наверное, надо было поискать какую-то дальнюю родню, но никто этим не занимался. Так что собрали какие-то останки, предположительно принадлежащие прапорщику Ставрогину Д. Д., они какое-то время пролежали невостребованными в ростовском морге, а потом были преданы земле там же, в Ростове.