— Может, будет достаточно оплатить штраф? Или даже оказать шефскую помощь вашему отделению? — Не знаю, если медики заберут свое заявление… — Зазвонил телефон. — Дежурный Лебедев. Да, слушаю вас. Записываю… Пока капитан принимал по телефону вызов, я подошла к «обезьяннику». Кроме Лизаветы там находились еще двое мужчин бомжеватого вида. Один дремал, прислонившись к стене, другой развлекал даму с татуировками. — Погоди, потом расскажешь. — Андреева подошла к решетке. — Женя, как ты меня здесь нашла? — Это сейчас неважно. — Я хотела тебе позвонить, ссылалась на свое право на один телефонный звонок, но надо мной только посмеялись. И все-таки как ты меня отыскала? — С помощью технических средств, — дав это пространное объяснение, я тут же попросила: — Вкратце расскажите мне, что произошло, чтобы я представляла себе масштабы катастрофы. — Николаса не хотели класть в больницу, и мне пришлось там немного пошуметь, — явно поскромничала Лизавета. — Пострадавшие есть? — Есть! Я, — пошла в наступление Андреева. — Женя, ты даже представить себе не можешь, что за персонал в приемном отделении. Хамки еще те! Если бы медсестра первой не обозвала меня, то все могло бы пройти тихо и мирно. Они сами во всем виноваты. Женя, надеюсь, ты сможешь все это уладить? — Я постараюсь. — Ты с Катькой общалась? — Лизавета резко сменила тему разговора. — Да. — Как она? — Так себе, хотя в нынешней ситуации она находится в более выигрышном положении, чем вы. По крайней мере, она будет ночевать в своей квартире. — Не поняла! А я где буду ночевать? Я красноречиво кивнула на скамейку, на которой разлегся один из задержанных мужчин, развернулась и направилась к выходу. Андреева кричала мне вслед, что мы так не договаривались, что я обещала ее вызволить, но меня это не трогало. Возможно, у нее создалось впечатление, что я решила отыграться на ней за бегство из дома в первый же день моей работы ее личным телохранителем, а потом из бельевого бутика, за приглашение в клуб, в который меня заведомо не могли пустить, за розыгрыш с таксистом и даже за приглашение, поступившее мне от ее подопечного музыканта сняться в клипе неглиже. На самом деле я просто спешила в больницу, чтобы поскорее все уладить. * * * Дождавшись, когда персонал приемного отделения оформит пациента, я постучалась, зашла в кабинет и поздоровалась. — Направление давай! — не слишком любезно произнесла женщина в белом халате, сидевшая за столом. — Простите, а почему вы мне тыкаете? — Направление давайте, — с ударением на последний слог повторила доктор. — Я по поводу инцидента, произошедшего здесь сегодня, — сказала я, усаживаясь напротив нее. — То-то я смотрю, ты такая же наглая. — Женщина впервые подняла на меня глаза, закончив что-то писать. — В чем, по-вашему, заключается моя наглость? В том, что я поздоровалась с вами, а вы, к слову сказать, не ответили мне? Или в том, что я попросила обращаться ко мне на «вы»? — Так, девушка, если вы не больная, то покиньте отделение! Не задерживайте прием! — В коридоре никого нет, поэтому я никого не задерживаю. Если появятся пациенты, я сразу же выйду, подожду, когда вы освободитесь, и не уйду до тех пор, пока мы не придем к согласию. — Чего ты хочешь? Хотите, — поправилась докторша. — Хочу, чтобы вы забрали заявление. — Мечтать не вредно, — усмехнулась та. — Не надо было здесь свои права качать! Мода пошла медиков во всем обвинять, а сами себя как ведете? — Я нормально себя веду. — Допустим, а эта, которая с зелеными волосами и вся в татуировках! Уж не знаю, кем она вам доводится, но она у меня сядет! Вон, видите, у нас камера висит. — Докторша махнула рукой в угол. — Так что у нас доказательства имеются, как она отшвырнула медсестру в сторону, когда та наклонилась к пациенту на носилках. — Камера? — Да, представьте себе! Надоело уже крайними быть, пьяные пациенты на нас с кулаками бросаются, медтехнику ломают, а нас потом премии и тринадцатой зарплаты лишают, увольняют. Все, больше этого не будет! — Значит, вы здесь ведете прием, пациенты раздеваются перед камерой и не догадываются об этом. — Я сделала многозначительную паузу. — А вы в курсе, что вести видеосъемку в подобных местах запрещено законом? — А мне плевать на ваш закон! Покиньте помещение! — Докторша указала мне рукой на дверь. Я не тронулась с места, более того, я показала ей смартфон, который держала в руках, и сказала: — Здесь записан весь наш разговор. Заметьте, все это время я держала телефон на виду. Закон не запрещает делать запись разговоров подобными устройствами. Так что у меня есть доказательства того, что вы не только хамите, но и ведете незаконную видеосъемку. Кто знает, как вы потом распоряжаетесь записями. Может быть, выкладываете их в Интернет? — Больно нужно, — фыркнула докторша. Немного поразмыслив над моими словами, она уточнила: — Чего вы хотите? — Хочу, чтобы вы забрали заявление. Я в свою очередь обещаю, что удалю в вашем присутствии все записи. — Вообще-то это не я писала заявление. — Докторша оглянулась на медсестру, которая сидела в сторонке и с интересом наблюдала за нашими прениями. — Света, заберешь заявление? — Вот еще! Эта тетка меня чуть не избила, а я должна ее прощать, да? — Так она вас избила или нет? — уточнила я. — Избила! — Медсестра подняла рукав халата и показала пожелтевший синяк. — Вот, видите? — Этому синяку уже дня три-четыре. Кажется, я поняла, вам нужен был козел отпущения, чтобы оправдаться перед кем-то за побои. Вот вы и провоцировали на резкое поведение женщину, внешний вид которой показался вам подходящим для того, чтобы повесить на нее всех собак. Я права? Медсестра молчала, уставившись в пол, и вдруг расплакалась. — Я права? — обратилась я к доктору, и та невербально дала мне понять, что так и есть. — У меня муж завтра из командировки возвращается, — всхлипывая, проговорила Света. — Мне справка нужна была, что это на работе произошло, а не где-то в другом месте. — Да что это за муж-то такой? — вырвалось у меня. — Он у меня с Кавказа, часто в командировках там бывает, и ему постоянно мерещится, что я любовника себе завела. Если бы я ему правду сказала, что поскользнулась на мокром полу и, падая, ударилась рукой о край стола, он бы мне не поверил. — И зачем вам такой муж? — вырвалось у меня. — Так ведь у нас дети… — Ладно, хотите жить с этим ревнивцем, живите, это ваше дело, но заявление из полиции надо забрать. Если вам так уж необходимо «алиби», — я показала двумя пальцами «кавычки», — мы можем разыграть перед камерой сценку, в которой я как бы случайно вас толкаю, вы, Светлана, падаете и ударяетесь рукой о стол. Покажете супругу эту запись, и все вопросы, я надеюсь, будут исчерпаны. Согласны? В коридоре послышался шум. — Так, девушка, похоже, к нам пациента со «Скорой» везут. Света подумает над твоим предложением, потом зайдете. — Обязательно зайду. — Я вышла в коридор. В приемный покой действительно привезли пациента. У медсестры появилось время обдумать мое предложение. Оно родилось спонтанно. Изначально я собиралась решить вопрос самым простым способом — предложить медикам денег за то, чтобы они забрали заявление, но мне не понравилось, как меня встретили, и я решила, что эти две дамочки из приемного покоя не получат от меня ни рубля. Мне пришлось ждать ответа часа полтора, потому что в приемное отделение поступали все новые и новые пациенты. Наконец настало затишье, я постучалась и зашла в кабинет. — Это снова ты? — устало бросила мне докторша. — Я же сказала, что не уйду, пока вопрос не будет решен. — Я, пожалуй, соглашусь на ваше предложение, — примирительно сказала медсестра. Мы быстренько разыграли на камеру сценку, после чего Света отпросилась у докторши на полчаса, чтобы сходить в полицию. — Знаете, та женщина отчасти сама виновата. Мы принимаем больных, если их привозят на «Скорых» или если есть направление из поликлиники. Как мы поняли, она вызывала мужу «неотложку», но от госпитализации отказалась, а потом ему стало хуже, и они приехали сюда на такси. — Что с ним? — Предынфарктное состояние. В таком состоянии ни в коем случае нельзя самостоятельно передвигаться. — А отказывать в медицинской помощи в условиях стационара, значит, можно? — У нас такие инструкции. — Ясно. — Я открыла дверь в отделение полиции и пропустила Свету вперед. Лизавета была так увлечена разговором с сокамерником, что даже не сразу заметила нас. Я подтолкнула медсестру к окошку, в котором виднелась голова дежурного, и сказала за нее: — Мы хотим забрать заявление.