– Мне нужно еще поработать. – Отец поцеловал маму в щеку и коротко кивнул Уэллсу: – С днем рождения. – Спасибо, – ответил Уэллс, спрашивая себя, не почудился ли ему намек на грусть в отцовском взгляде. Канцлер исчез в своем кабинете прежде, чем в мозгу Уэллса родился непрошеный вопрос: если отец был занят спором с Брисбаном, как Уэллс мог видеть того всего несколько часов назад на палубе А? Внутренности Уэллса скрутило, когда он осознал непривычную, скверную вещь: отец солгал. * * * – Ладно, – сказал Уэллс, кивая Саше. – Но, раз мы будем только вдвоем, мне придется привязать тебя к себе, чтобы ты не удрала, пока мы будем бродить по лесам. – Хорошо. – Она встала и протянула руки. Уэллс поморщился, увидев на ее запястьях, там, где веревка натерла кожу, красные полосы. – На этот раз возьмем металлические наручники. От них раздражение меньше. Уэллс принес из палатки-склада наручники, а заодно и бинт, которым обмотал Сашино правое запястье, прежде чем защелкнуть на нем металлический «браслет». Сделав секундную паузу, он защелкнул второй «браслет» на собственном левом запястье, старательно засунул ключ от наручников поглубже в карман и спросил: – Готова? Девушка кивнула, Уэллс осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто их не видит, и потянул ее к краю поляны. В руку врезался металл, оповещая, что он идет слишком быстро, и Уэллс замедлил шаг. Когда они вошли в лес, идти вдвоем стало еще труднее. Когда Уэллс снижал темп, чтобы перешагнуть через выступающие из-под земли корни или замшелые валуны, Саша, наоборот, шла быстрее, легко преодолевая эти препятствия. Уэллс не мог сделать ни шага, чтобы не нашуметь, а Саша двигалась грациозно и беззвучно, как олень. Ясно было, что этот путь хорошо ей знаком. Интересно, подумал Уэллс, каково это – знать какой-то участок леса так же хорошо, как, например, другого человека, и поднимать ногу, чтобы перешагнуть через упавший ствол, так же естественно, как брать кого-то за руку. Вскоре Саша привела Уэллса к холму, которого тот никогда прежде не видел. Деревья тут росли реже, а трава была выше и почти доставала им до колен. Длинная коса девушки расплелась, и темные волосы рассыпались по спине. – Как ты думаешь, за тебя беспокоятся? – спросил наконец Уэллс. Сперва он усомнился, что Саша его услышала, потому что она не обернулась и не замедлила шага. Однако связывающая их цепь слегка дрогнула. – Беспокоятся… и злятся, – сказала Саша. – Нам было приказано держаться от вас подальше, но я должна была увидеть все своими глазами. Уэллс сбавил скорость, и теперь они впервые за весь путь шли рядом. – Я всю жизнь пыталась представить себе, какой он, космос, и какие вы. Я же совсем не знала тех, кто прилетел первыми, я даже почти с ними не разговаривала. Поэтому, когда появились вы, я не могла упустить такого случая. Уэллс засмеялся, а потом поморщился, потому что цепь натянулась. Саша остановилась и исподлобья смотрела на него: – Что в этом смешного? – спросила она. – Ничего. Просто так бредово получается: ты пыталась вообразить себе нас, а я всю жизнь старался представить себе Землю. Саша странно посмотрела на него, но снова пошла вперед. – Правда? И что же тебе хотелось узнать? У юноши екнуло сердце. – Сколько людей выжило в Катаклизме? Существуют ли до сих пор города? Какие тут водятся звери? Видела ли ты океан? Что произошло, когда… – Он умолк, потому что увидел, как широко ухмыляется Саша. – Что? – Почему бы тебе не задавать вопросы по одному? – О’кей, – с улыбкой сказал Уэллс. – Тогда первый вопрос: кто выжил? Что произошло после того, как взорвались бомбы? – Мы точно не знаем, – призналась Саша. – Наши предки выстроили очень глубокие подземные бомбоубежища, защищенные от радиации благодаря известняку. Они вышли наружу всего лет пятьдесят назад и не нашли никаких признаков других людей. Насколько нам известно, других выживших, кроме нас, нет. Но как знать? Может, в других местах живет кто-то еще. – А где именно мы находимся? – спросил Уэллс. – Серьезно? – Саша нахмурила брови, словно не понимая, не шутит ли он. – Мы в Северной Америке. Эти места раньше назывались Виргинией. Неужели вам не сказали, куда вас отправляют? Почему такая секретность? Уэллс заколебался, не зная, что ей рассказывать, а что – нет. Наверное, признаться в том, что все они – несовершеннолетние преступники, которые должны были умереть вдень восемнадцатилетия, нелучший способ внушить к себе доверие. – У челноков не очень совершенная система навигации. Мы не знали точно, куда должны в конце концов попасть. Казалось, Саша скептически отнеслась к его заявлению: – Но вы же приземлились всего в десяти милях от первого челнока. Наверно, вас не без причины сюда послали. Вы должны были найти нас, так? От этих слов Уэллса бросило в дрожь. Никто в Колонии не мог знать о существовании Саши и ее соплеменников… или мог? – Если это Виргиния, значит, мы недалеко от Вашингтона? – спросил он, чтобы сменить тему. – Там сохранились какие-то здания? Его сердце взволнованно забилось, когда он подумал о том, чтобы исследовать руины Белого дома. Или, еще лучше, музея, он помнил, что в Вашингтоне был знаменитый музей. Когда Саша отрицательно покачала головой, Уэллс почувствовал разочарование. – Нет, город разрушен. Осталось только несколько зданий, да и те почти разрушены. Тут побереги голову, – предупредила девушка, ныряя под низкую ветку. Они пересекли неширокий ручей и вошли в перелесок. Деревья росли тут так тесно, что их ветви почти сплетались над головой, образуя сплошной полог. Уэллс вдруг почувствовал себя полным дураком. Как он позволил завести себя в такие места, где никто из сотни не бывал прежде? А вдруг это ловушка? Его шеи вдруг коснулось что-то мягкое, липкое, он вскрикнул и стал отряхиваться. Под его пальцами распались какие-то тонюсенькие волокна. – Что это? – спросил Уэллс, пытаясь от них избавиться. – Расслабься, – засмеялась Саша, и Уэллс тоже не смог сдержать улыбки, когда представил себе, как, наверное, по-идиотски он сейчас выглядит. – Это просто паутина. Видишь? Посмотрев, куда указывала девушка, Уэллс увидел, что одно дерево окутано тонкими поблескивающими нитями. Они тянулись между ветвей, создавая что-то вроде сетки. Саша двинулась было дальше, но Уэллс не мог отвести от паутины глаз. Совершенно неожиданно она приковала его взгляд геометрической правильностью своих линий, казавшихся странно красивыми на фоне беспорядочного сплетения ветвей и листьев. – Я думал, пауки крошечные. – Некоторые. Те, что живут в лесах, крупнее. – Саша подняла руку. – Их лапки могут быть вот такой длины. Уэллс подавил дрожь и вместе с Сашей поспешил дальше. Они в тишине шли по перелеску, опавшие листья заглушали звук их шагов. Вокруг царил полумрак, и Уэллсу почему-то совсем не хотелось нарушать эту тишину. Так дома, на корабле, люди начинали говорить тише, когда попадали в Эдем-Холл, место общего сбора жителей Феникса, где росло дерево – последнее, как они полагали, дерево во Вселенной, принесенное с охваченной огнем Земли. А потом Уэллс поджег и его тоже, чтобы его арестовали и вместе с Кларк отправили на Землю. Еще минут через десять лес вновь стал редеть, и Саша повела Уэллса вверх по крутому склону. Добравшись до гребня холма, девушка остановилась и протянула руку. – Мы пришли, – сказала она, показывая на несколько деревьев впереди. Вначале Уэллс не заметил ничего примечательного, но потом присмотрелся и разглядел в кроне что-то непонятное. Саша подвела его к ближайшему дереву, и оказалось, что ветви клонятся к земле под тяжестью десятков длинных зеленых початков. Девушка поднялась на цыпочки и потянулась к ним, но едва задела пальцами самый нижний. – Давай я. – Уэллс тоже поднял руку, схватил тот самый початок, к которому тянулась Саша, сорвал и сунул ей, удивляясь тому, какой он бугристый. Саша опытным движением ободрала верхний слой, обнажив ярко-розовые семечки. – Что это? – спросил Уэллс. – У вас в космосе не было кукурузы? – Мы выращиваем кое-какие овощи на солярных плантациях, но такого у нас нет. – Он помолчал. – А разве кукуруза растет не из земли? Саша пожала плечами. – Может, раньше и росла, а теперь она растет на деревьях. Поищи там синенькие, они самые пикантные. – Она показала закованное в наручники запястье. – Если их снять, можно будет забраться на дерево и набрать столько, сколько мы сможем унести. Уэллс помедлил. Он хотел бы доверять Саше и каким-то образом чувствовал, что доверять ей можно, но рисковать по-глупому не хотелось. В конце концов, он полез в карман и вытащил ключ. – Ладно, я сниму наручники, но если ты сбежишь, то знай, что мы все пойдем по твоему следу. Саша молча подняла скованную руку, и Уэллс так же молча расстегнул наручники. Девушка сжала и разжала кулак, а потом тряхнула головой и улыбнулась: – Спасибо. Она в мгновение ока вскарабкалась по стволу к ветвям. Казалось, это совсем просто, но, когда Уэллс попробовал последовать за ней, выяснилось, что впечатление обманчиво. Ствол был шероховатым, но порос скользким мхом, поэтому юноше пришлось сделать несколько попыток, прежде чем он сумел оторваться от земли. Уэллс совсем запыхался, добравшись до третьей снизу ветки, где кукуруза росла особенно густо. Саша сидела верхом почти на самом ее конце, обеими руками срывала початки и бросала их на землю, которая сверху казалась неожиданно далекой. Уэллс вздохнул поглубже и заставил себя оглядеться. Вид был захватывающим. На корабле Уэллс видел бесчисленное количество фотографий живописных земных пейзажей, но ни один из них не мог равняться красотой с раскинувшимся перед ним фруктовым садом. Ниже, за деревьями, начинался луг, создававший потрясающий контраст с туманными фиолетовыми очертаниями далеких гор. Уэллс почувствовал, как по коже побежали мурашки, когда взгляд остановился на зазубренных белых вершинах. Снег. – Обязательно покажу это отцу, когда он прилетит, – сказал Уэллс, не успев как следует обдумать свои слова. Саша повернула к нему голову: – Твой отец? Что, вы ждете кого-то еще?