Гертруда зевнула. Здесь, в полиции, всё было так увлекательно, но она немного устала. — Некоторым пора спать, — заметил Гордон и погладил Гертруду по голове. Потом поднялся на чердак и принёс оттуда две маленькие кроватки. Постелил Суне и Гертруде постели. С мытьём Гордон придумал вот что. Сперва он налил маленьким полицейским молока и угостил вечерними кексами — сахарными спиральками в пудре. Съев такую сахарную спиральку, хочешь не хочешь приходилось мыться целиком, особенно если ты — мышь. Вот такой простой план. Потом они почистили зубы, надели пижамки и легли. — Пожалуй, я тоже лягу, — сказал Гордон. — Завтра мы поговорим о Пещерном острове и решим, что делать… Четверо полицейских лежали в бывшей тюрьме — на четырёх кроватях, рядом друг с другом. — Спокойной ночи, — сказал Гордон. — Сладких снов, — сказала Жаби. — Спокойной ночи и сладких снов, — сказал Суне. Гертруда ничего не сказала, потому что уже спала. Гордон потушил свет и глубоко вздохнул. Что ни говори, а он устал. Он лежал и думал об этом деле. Почти год тому назад голодный лис разорил мышиную норку, лишив крова целое маленькое семейство. Мама-мышь и все её детёныши разбежались кто куда. Удалось ли злодею поймать и съесть кого-то из них? Жаби, во всяком случае, уцелела. Она бежала со всех ног, бежала целый день. Что было потом? Это Гордон знал. Жаби залезла на дерево и стащила орех, потому что умирала с голоду. А комиссар Гордон заметил её и закричал: «Стой, именем закона!» Какой ужас — так обойтись с бедной мышкой, которая всю ночь бежала сквозь снег и ветер, спасаясь от ужасной катастрофы. Как это некрасиво с его стороны! Но что же произошло с мамой? И с остальными пятнадцатью мышатами? С тех пор прошло немало времени. Остаётся лишь надеяться, что всё кончилось хорошо… Гордон слышал, как два маленьких полицейских тихо посапывают во сне. И как Жаби вертится в своей постели. Не может уснуть, наверно. — Жаби, может, съедим ещё по кексику? — прошептал Гордон. — Как насчёт клубничных корзиночек? Быстрее уснём. Жаби резко села. — Я должна идти, — сказала она. — Я должна спасти свою маму. — Но ведь это случилось давным-давно! — возразил Гордон. — Именно поэтому надо спешить ещё сильнее, — сказала Жаби. — Но ты не можешь пойти на поиски одна! — Могу, — сказала Жаби. — Я вообще-то комиссар. — В таком случае я пойду с тобой! — сказал Гордон. — Но ведь на улице темно! — У нас есть фонарики. — Идёт дождь, — нашёлся Гордон. — У нас есть непромокаемая одежда! — Но кто позаботится о маленьких полицейских? Гордон включил свет. И увидел, что Суне и Гертруда сидят в кроватях и слушают. — Мы пойдём с вами! — сказала Гертруда. — Я уже отдохнула. — Я тоже, — сказал Суне. — Я уже выспался. Полицейские и маленькие полицейские быстро встали и оделись. Где плащи? Где зонтик? Скорее достать фонарики и фуражки! Гертруда посмотрела на пистолет в стеклянном шкафчике. — А пистолет возьмём? Панг, панг! — Только не пистолет, — в один голос сказали Гордон и Жаби. — Пистолет нельзя брать никогда. — Мм, ясно, — огорчилась Гертруда. — Возьму тогда свой рюкзачок. Гордон снял с полки жестяные банки. Он попробовал запихнуть их в большой рюкзак, но банки не помещались. Тогда он просто высыпал в него всё их содержимое, схрумкав, пользуясь случаем, одну миндальную подушечку. — Пожалуйста, давай скорее, — сказала Жаби. — Надо спешить. И они поспешили. За порогом Гордон столкнулся с ежом, который направлялся в полицию. — Ай, — сказал Гордон. — Очень важное дело, — сказал ёж. — Я хочу подать заявление на зайца, который бежал слишком быстро и… Гордон поднял руку. — Не сейчас, — сказал он. — У нас срочная спасательная операция! — Мы ищем маму! — пропищали Гертруда и Суне. И полицейские гуськом устремились в тёмный лес. Еж видел, что первой идёт Жаби с фонариком в руке. Луч прыгал по тропинке. Потом шли малыши. У них были фонарики поменьше и один зонтик на двоих. Последним шёл Гордон с тяжёлым рюкзаком за плечами и громко кряхтел. Хорошо, что с нами маленькие полицейские, думал он. Иначе бы Жаби учесала вперёд и я бы в жизни её не догнал. Они шагали по большому лесу, потом тропинка побежала вверх и вывела их к горе. — Всё правильно, — пропыхтел Гордон где-то сзади. Они вышли из лесу. Деревья больше не защищали их, дождь лил как из ведра, а ветер подхватил зонтик, норовя унести маленьких полицейских прочь. Но Гордон был намного тяжелее их, он взял зонтик, и дети, чтобы не промокнуть насквозь, пошли с ним рядом. — Как трудно быть полицейским! — сказал Суне. — И ещё я немного побаиваюсь привидений, которые живут здесь, на горе, — сказала Гертруда. — Ага, я тоже, — сказал Суне. И тогда Гордон крикнул Жаби, что они должны все вместе запеть весёлую полицейскую песню. О том, что надо всё время отважно идти вперёд. Шагай, шагай и никогда не унывай — вроде того. Не могла бы Жаби быстренько сочинить такую песенку? Но Жаби думала только о своей маме и о том, что времени уже совсем в обрез, поэтому смогла придумать только такие строчки: Топ, топ, топ и топ. Топ, топ, топ и типети-топ.