– Меня марсиане в космосе подобрали. У меня уже ресурс скафандра вышел почти… Я не помнил ничего, да и не понимал толком поначалу. Что случилось, как там оказался, откуда?.. – вспоминать не хотелось, но если не расскажу, будет мучиться несколько дней, а оно мне надо? Да ещё, если учесть, что на дело идём… – Думал сначала, с Терры. Потом решил, что с Марса, только там моря нет. Осел на Теллуре. Знаешь, какое там море?.. Прилетим, обязательно свожу. Это не очень просто, но съездим обязательно. А потом… Попал в одну заварушку, и мне посоветовали на время исчезнуть. Время давно вышло, так что ничего страшного в том, что мы там окажемся, нет. А что во мне не так? – Не так? Что ты! – она опять умолкла. Я глотнул пива, с удовольствием глядя, как Инге хмурится, не то ловя мысли, не то собираясь с духом. – Может, это прозвучит как бред, но ты кажешься более настоящим, чем всё вокруг. Совсем капельку, но ощущение очень чёткое. И знаешь, ты не с этой планеты, это точно. – Не с этой, – ещё бы. То, что Тирана не моя Родина, я знал абсолютно точно. Тут было всё, абсолютно всё чужое. Даже пустынный, ну, относительно, красный Марс был мне роднее. – А насчёт настоящего… Ну не знаю, уж какой есть. – А что ты помнишь? – Что помню? – я задумался, перебирая воспоминания. Их было немного, скорее отдельные картинки, не связанные ни временем, ни пространством. В том плане, что они были из разных мест. Я уже столько раз их в голове прокручивал, пытался ещё что-то вспомнить, но каждый раз ничего, кроме мигрени, не получал, так что бросил это дело. – Море помню. Помню много огня, взрывы… Чудовища, чем-то похожие на людей, только больше и какие-то… угловатые, непропорциональные, что ли. И вроде с крыльями. Подземелья помню, в них жили. Море… море это было до взрывов, это точно. – А ты искать не пробовал? Море, чудовища, напавшие на вас – таких планет наверняка не много. Дай прикину… Ты сложен как террянин, заметно выше среднего, но в пределах нормы. Кожа нормальная… Значит звезда главной последовательности, скорее всего класса «g», планета с массой 1 или с незначительными отклонениями, много воды. Вариантов-то всего с десяток наберётся, даже меньше. – Верно, только и систем не так уж мало. О твоей, вон, обычному человеку вообще ничего неизвестно. А если Темные миры взять или Туманность… – То есть ничего? – Ну… на Терру пришельцы нападали, мантисы, но то когда было!.. – Хм… Это может быть память предков, про монстров. А что ещё про них известно? – Про мантисов-то? Прилетели неизвестно откуда, убили много людей, примерно две трети населения, разрушили крупные города. Потом люди подняли восстание и всех монстров убили. Марс в этом не последнюю роль сыграл. Мантисы на Терре поселиться хотели. – А что они по дороге натворить могли? – Этого никто не знает. Тогда вроде только на Теллуре люди были, и связи с ними никакой не было. Это было до начала колонизации. – И больше нигде-нигде не было? – Ну может … Говорят ещё терроклоны есть, но я только про Альфу знаю, а туда не попасть. Зона спецкарантина, Объявлена МУКБОПом. Их флот гасит всё, что летит туда или оттуда. Особенно оттуда. – А как на Теллуре люди до начала колонизации оказались? А что это – терраклоны? И почему карантин? – вопросы посыпались из Инге. Кого другого я бы уже послал куда подальше, но видел, что это не столько любопытство, столько желание мне помочь, совершенно искреннее. – Joer, как мало я знаю! – Про Теллур… Тут не ты одна мало знаешь. Вернее… ЧТО случилось, все знают, а вот КАК… В самом начале космической эры пропала огромная орбитальная база у Юпитера. Никаких сигналов бедствия не посылала, ничего. Была – и нет. А уже потом, после Сумерек и Зари, когда началась активная колонизация, эту базу нашли. Вернее, не базу, а колонию, которую народ с базы организовал. Они, кстати, тоже не поняли, что произошло: были у Юпитера, а в следующую секунду их тряхнуло – и вот они уже собираются падать на Терру. Ну, то есть они сначала так подумали, что это Терра. Но там полно учёных было, инженеров. Сообразили, что делать. Врубили корректировочные движки, чтобы падение замедлить, всё, что было полезного, сняли, на исследовательских кораблях высадились… Короче, выжили, обустроились, с местными общий язык нашли… – Там местные есть? – Ага, есть. Милые такие ребятки с острыми зубами и коготками. Типа Вездессущего у мистера Флина. – А кто такой Вездесущий? – Я тебе не рассказывал? Это мистер Флин с Терры котенка выписал. Какой-то шибко дорогой породы. Красивый, но вре-едный… Поэтому и произносят его с двумя «с». – А… Так это местные кошки, что ли? Разумные? – Ну, они не совсем кошки. Ходят как мы, прямо, за те несколько сотен лет, что живут с людьми, сильно развились. Но вот с кошками, террянскими кошками, у них общего мало. Лица-мордочки, шёрстка мягкая по телу, и всё. А произошли они от местных тигровых. Есть там такие хищники. – Понятно…А терраклон? – Терраклон это планета, по основным показателям схожая с Террой больше чем на семьдесят процентов. А почему карантин, не знаю. Не интересовался особо. – А разобраться с причиной карантина не могут? Ведь не просто же так его объявили? Или это все очень секретно? – Разобраться? Как я понимаю, проблема в самой Альфе. Терра не станет бомбить населённую планету, если есть другие варианты. Память… память штука подлая. Инге разбередила старую рану. Какую? Психологическую. Я вспомнил… Нет, не то, что я забыл, но то, что хотел бы забыть. Я вспомнил космос. Вообще я его люблю, но каждый прыжок в скафе для меня как удар по… ну вы поняли думаю, по чему. Вы никогда не оказывались в каком-нибудь глухом месте в скафандре, без шансов даже подать сигнал вызова? Когда мощности передатчика хватает даже не на световые секунды, а на миллисекунды? Когда ты знаешь, что вокруг полно людей, но они тебя не слышат? А батареи садятся, и звук приёмника всё тише, а дышать становится всё труднее из-за того, что в баллонах давно пусто, а последний оставшийся картридж исчерпал свой лимит и сейчас медленно рассыпается в прах, выдавая от силы десять процентов кислорода в смесь? Попробуйте – поймёте… К счастью, зашёл Грегори, довольный и бодрый. – Так, наше дело – зачистить всё тут. Взять языков и образцы. Гости разберутся с Оком в космосе. Собирайтесь. – Да всё готово, – я помог одеться Инге, сам оделся, ещё раз всё проверил и не удержался: – Ты как бойцовая черепаха выглядишь! – Да ну тебя! Инге покрутилась на месте, помахала руками, рожицу скорчила недовольную: – А как тут двигаться вообще? Как-то странно я себя во всём этом чувствую… – Странно ты себя чувствовать будешь, когда заряд из плазмотрона поймаешь без брони. Странно, но недолго, – отрезал Грегори. Понятно, лейтенант уже весь в деле, и на хиханьки-хаханьки не настроен. – Да я что, я понимаю… – Всё, бойцы, грузимся. Выдвинулись мы быстро, нарушали, конечно, но в рамках приличия. Вошли в сектор Псы, по краю зашли, со стороны заводской зоны. Судя по всему, лейтенант и Влад своих людей уже по местам расставили, дело за нами было. Грамотно. Когда стая флаеров подваливает к границе сектора, даже полный лох поймёт, что к чему. Так что потихоньку, незаметно – это правильно, тем более что время нас особо не поджимало. Пока едем, Грегори нас инструктировал. Хотя какой тут инструктаж, при том, что непонятно, что мы делать будем! – Значит так, вы просто смотрите и контролируете выполнение соглашения. Под руку не лезть. Тем более – вперёд. Тебя, сержант, это в первую очередь касается. – А я-то что? Тогда просто так получилось… Да это вообще не я был, – я скорчил жалобную физиономию. Было дело, мы с парнями как-то рванули вперёд на помощь Грегори и его ребятам. Вот там-то нас едва и не положили. Всех. – Ладно, – он улыбнулся. – Вы нас тогда спасли, но в этот раз так не делай. Инге, вас это тоже касается. – Ага. Я не специалист. У меня вообще может быть свой «вперёд» получится. В смысле, буду прикрывать по-своему… Запуталась совсем. – Вот этого я и боюсь, – ухмыльнулся Грегори. Наконец добрались до места. Грегори посадил флаер, и дальше пошли пешком. Пришлось немного поплутать и походить по лестницам, но в итоге Грегори вывел нас на крышу очередного не то цеха, не то ангара, недалеко от складского комплекса, который заодно был штаб-квартирой Псы. Нравились ему такие промышленные пейзажи, уж не знаю, почему. Бешеный был долгожителем среди боссов, держал свой сектор даже дольше, чем мистер Харт. Но всему рано или поздно приходит конец, вот и Бешеный Псы, похоже, сегодня кончится. – Значит так, пока мы не войдём внутрь, никуда не лезть. Даже если придётся уходить с крыши, в склады ни шагу. Зайдём, тогда можно, – Грегори мотнул головой в сторону, и я присвистнул. – Ему не мешать. Чего свистел? Снайпера увидел. В незнакомой чёрной броне, но это детали. Главное, на сошки он ставил тяжёлую гаусс-винтовку. Только вот я не успел разобрать, что это, «Шило» или «Пила». Парень занял позицию в сторонке, не обращая на нас внимания. Устроился поудобнее, откинул защитный щиток с лица, прильнул к прицелу. Грегори отошёл на противоположный край здания, и, на мгновение замерев, просто прыгнул вниз. Инге ойкнула. – Пижон, – только и сказал я. Грег любил красивые жесты и позы, правда, хорошо знал, когда можно себе такое позволить, а когда – нет. Если ты в боевой броне с амортизаторами, почему бы не использовать самый простой способ спуститься вниз? Что? Нет, конечно, частоту боевого коммуникатора он нам ещё во флаере слил, так что на произвол судьбы нас не кинули. Маша Михайлова Маша знала: все считают, что она увлечена шефом. И она не отрицала: в принципе, так всё и было, вот только увлеклась она Матвеевым не в том смысле, который обычно вкладывают в эти слова. Ну, почти не в том. Поначалу нынешний временный руководитель сектора, тогда ещё старший учебной группы, её не очень-то заинтересовал, скорее, наоборот. Если честно, он ей вообще не понравился: этакий картинный красавчик, да к тому же ещё, похоже, карьерист и выскочка. Он был почти ровесником остальных, но держался, словно был минимум лет на двадцать старше и опытнее. И начальство к нему относилось немножечко не так, как к остальным. Нет, никакого откровенного протекционизма, но что-то такое чувствовалось. И симпатий к Матвееву не прибавляло. Всё изменилось, когда они с ребятами после лекций зашли в чайную – посидеть, отдохнуть и поболтать. Каким-то образом разговор зашёл о фильмах, и Сашка прошёлся по адресу Сергея: мол, с его личиком Матвееву надо в кино сниматься, а не преступников ловить. Маша тогда фыркнула – и задумалась. Она не могла отследить ассоциации, но в голове всплыло слово «пластика». И она внезапно поняла, что красивое, почти идеально лицо Сергея было результатом работы хирургов. Очень качественной, но – типовой. Эта красивость никак не могла возникнуть в ходе модельной и уж тем более авторской пластики. Стандартная операция, стандартный подход. Значит – за государственный счёт. Но зачем делать такую операцию молодому парню? Не регенерацию, что элементарно просто, а полную пластику? Ответ был один: слишком тяжёлые травмы плюс повреждённый генокод, комбинация, с которой регенератор просто не справится. Значит, скорее всего – радиационный ожог. Но где и как Матвеев сумел заполучить такое? Маша даже пыталась найти информацию о техногенных катастрофах за последние несколько лет, но кроме всем известной и по пунктам разобранной на курсах диверсии на «Энергии-Си», ничего подходящего не отыскала. Но в это время Сергей был слушателем Академии МУКБОПа Южного сектора. Значит – отпадает. Маша сама не поняла, как загадка Матвеева всерьёз её увлекла. Она стала наблюдать за ним – и замечать мелкие странности и несуразности, которые обычно проскакивали мимо внимания. Сергей был рассеян. Вернее, не так, он иногда «зависал» на каких-то элементарных вещах, которые большинство проделывает, не задумываясь. Особенно это бросалось в глаза на космической практике. Ты входишь в каюту и автоматически, пинком ноги, переводишь койку в нужный режим: «кресло» или «кровать». Сергей тормозил – на этом, над пищевым синтезатором… На доли секунды, словно ему приходилось вспоминать, как пользоваться этими вещами. Амнезия? Такая странная, выборочная? Но, насколько Маша знала, такое возможно только после сильной психотравмы. Так что же, катастрофа, связанная с космосом и тяжёлым радиационным поражением? Это было уже что-то, хотя ни на шаг не приблизило к разгадке. Тогда Маша попробовала найти однокашников Матвеева – и налетела на глухую стену. Группа Сергея была расформирована, а третьекурснице никто не предоставит информацию о том, почему их разогнали и где сейчас доучиваются слушатели. И вот тут у Маши хватило ума остановиться. Тем более что основное она уже поняла: Сергей не учился в Академии Южного сектора, и возможно, этой расформированной учебной группы вообще никогда не существовало. Он действительно старше остальных, потому что был действующим сотрудником МУКБОПа, но потерял память в какой-то катастрофе и теперь восстанавливал навыки. И если личность Матвеева засекречена настолько, то лезть дальше просто не надо, ничего из этого не выйдет. Потом случилось много чего, и хорошего, и плохого, и «этот Матвеев» раз и навсегда стал для неё Сергеем Ивановичем, но иногда Маше очень хотелось прижать его к стенке и напрямую спросить: «Сергей, кто же ты такой?» Она знала, что он не ответит. Маша тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Сергей Иванович, исполняющий обязанности шефа сектора Тирана, сидел напротив и ждал. Вот опять он прыгнул через голову, наживая себе недоброжелателей, из простого начальника отдела – пусть и очень специфического – в высший командный состав. Да, в качестве ВРИО, но Маша не сомневалась, что это «временно» очень скоро превратится в «постоянно». Хотя нет, скорее всего, он откажется. Сергея Ивановича куда больше интересовали непонятные загадки и необъяснимые происшествия, чем карьера. Вот в этом она не сомневалась. – Маша, хватит витать в облаках. Ты хотела мне что-то рассказать. Я слушаю. – Да, Сергей Иванович. Я узнала про эту девицу, Сонел, всё, что можно, и, кажется, кое-что поняла. Вернее, всё поняла. Дело в её происхождении. Она с Колонии-17. Колония принадлежит к Темным Мирам, контролируется Дантеем, и, судя по всему, именно оттуда к нам идёт основной поток левого тета-феррита. И это всё объясняет. – Основной – это сколько? И что именно объясняет? – Матвеев поудобнее устроился в кресле, и Маша в очередной раз отметила, что повадки у шефа слишком… возрастные, что ли. – Объективно поступает немного, но дело в том, что много его и не надо. Не более половины процента от общего оборота и примерно тридцать процентов всего нелегального оборота. – Тридцать процентов? С одной точки? Многовато, но… вполне допустимо. Чёрный рынок должен быть контролируемым. Накроем этот канал – появится новый, про который не знаем. Что это по деньгам? – По деньгам… – Маша огляделась, взяла из коробки сигару в футляре и показала шефу: – Вот такого объёма очищенного тета-феррита, проданного на территории ТС, хватит на заправку и текущее обслуживание корабля вроде того, что у этой Сонел. И на пару месяцев не самой безбедной жизни останется. – Ого! И такой контейнер не найдёшь, если хорошо спрятать. – Найти сложно, но можно. Пси-сканер, подготовленный таможенник с повышенным потенциалом, даже не псионик – этого будет достаточно. Но если эта Сонел родилась и жила на планете, где добывают тета-феррит, она… Она очень опасна. – Поясни. – Тета-феррит применяется для изготовления нейрошлемов, костюмов виртуальной реальности, чувствительных элементов сканеров, мнемоблоков и так далее. Но самое интересное заключается в другом. Тета-феррит обладает свойством повышать пси человека. – То есть если его наглотаться… – …то вы будете долго и мучительно умирать от поражения ЦНС. Если не вдаваться в детали… При разработках тета-феррита образуется мельчайшая пыль, она попадает в организм, через лёгкие проникает в кровь, и, соответственно, в мозг. Пси-излучение по своей природе сходно с обычным электрическим. Тета-феррит накапливается в участках мозга, отвечающих за пси-активность, и усиливает её. Но при этом вызывает мутации. В среднем человек, работающий с тета-ферритом без защитных средств, живёт около сорока-пятидесяти лет, и то при условии оказания качественной медпомощи.