академика Ургера, к статье «Освоение диких миров» Следует понимать, что журнал «Природа и человек» является в первую очередь научно-популярным, и в его задачи входит популяризация науки и поднятие вопросов, в той или иной мере будоражащих научные круги. Издания, подобные этому, во многом формируют господствующие в обыденном сознании представления о Вселенной, поэтому стоит внимательно относиться к такого рода публикациям – даже понимая, что статьи не носят строго научного характера. Так, например «феномен Грига» говорит не о том, что в той или иной зоне человек подвергается целенаправленному воздействию неизвестного происхождения, а о том, что в конкретной области имеется ряд мутагенных факторов, способствующих ускоренной мутации человеческого организма. Приводя пример Сангуса, автор статьи забыл упомянуть, что не более двадцати процентов детей первого поколения колонистов оказалось жизнеспособными и имели репродуктивные способности. Сторонники теории «зон Грига» скажут: для столь скоротечных и резких мутаций этот процент весьма высок. Это правда. Двадцать процентов положительных мутаций Грига – это очень много. Но давайте не будем забывать, что на Сангус прилетели не простые переселенцы, а отлично подготовленные колонисты из так называемых «Северных экспедиций»[4]. Сильная иммунная система, прекрасная физическая форма, а также ряд прививочных мер сделали этих колонистов идеальным продуктом для мутагенного воздействия, давая столь высокий процент положительных мутаций. Комментируя статью, нельзя обойти стороной амазонок. Проведённые сравнительные анализы показали, что организм представителей этой расы имеет целый ряд отличий от человеческого, вплоть до генетического уровня. С точки зрения доминирующей научной теории амазонки являются самостоятельным биологическим видом. Подтверждённый репродуктивный потенциал пары «человек – амазонка» может косвенным образом свидетельствовать, что амазонки представляют собой удачный гибрид людей и неизвестной, вероятно вымершей, расы – автохтона планеты амазонок. Подвергались или нет амазонки воздействию феномена Грига – не установлено… Палома Инге Розальба Марианна Сонел Тим ушёл, а я даже не успела придумать, чем заняться, как мне Грегори позвонил. Голосом. Спросил, как дела, и потом говорит: «Я зайду?» Ну что тут скажешь? Только одно: «Давай, жду». Он минут через двадцатьрузья появился, а я за это время попыталась результаты наблюдений в кучку собрать – ясно ведь, что его это интересует! Но Грегори первый делом опять спросил, всё ли нормально. – А что у нас сегодня считается нормальным? – говорю. – Все живы и здоровы, это уже нормально. – Ну и хорошо. А то в городе неспокойно. Если нужно будет от копов отмазать, звоните, – Грегори за стол уселся, коробку с печеньем достал, сидит, улыбается, а у меня от него, как всегда, мороз по коже. Но вот честно скажу, после Ока это как-то даже приятно страшно. Ну, то есть неприятно, конечно, а, как бы сказать… Привычно и понятно, вот. – Ага, – говорю, – позвоню, – и смотрю на него, вопросительно так. Он кивает: – Я же говорил, мне твои личные впечатления нужны. О тех, кто моего человека пасёт. Вот, хочу услышать. – Ну-у… Они вроде как обычные. Но при этом… Вот не знаю, как объяснить. Мужик – типичный делец, но какой-то он очень правильный «типичный делец». Парни, которые с ним – четверо, я ещё одного засекла, – тоже вроде как совсем обычные. Слишком обычные. Насколько, что это даже странно. Вот девица… Она непростая. Сильная очень. Не в плане физической силы, а… В общем, не такая она какая-то. И ещё… – задумалась я, говорить или нет, и решила, что утаивать тут нечего: – И ещё мне кажется, что там должен быть ещё кто-то. Ещё один. Но кто… И вообще, может быть, мне это только кажется. Грегори на это только кивнул: – Ага. Он в коме. Ничего страшного, дня два полежит и очухается. – Кто в коме? – Пятый. – То есть я его не увидела, а почувствовала? Фиге-се… – вот тут он меня ошарашил. Я вообще сначала не поверила, а потом думаю: а с чего ему мне врать? И, главное, зачем? А Грегори спрашивает: – Я же вроде говорил, что девица за вами следила? – Ага. – Хотя, может, и не за вами. Я её передвижения отслеживал, так вот, она в клинику поехала, я пробил, кто там рядом был… Тело, которое готы привезли, и вы. Либо она за готами следила, либо за вами. Я уже совсем было собралась спросить: он-то откуда знает, что мы в клинике были? Ну да, я же говорила, что Грегори меня предупредил тогда. Но тут до меня дошло. Он только от готов мог это узнать. И ощущения у меня похожие были, что в ихней «Чёрной кошке», что в храме готов. Так что же, они связаны между собой как-то? А Грегори, пока я думала, бабки мне на счёт перевёл – честно всё, как договаривались. А потом говорит: – Ладно. Если прижмёт, в клуб приходите. Прикроем. – А что у вас там, в клубе? – спросила и чуть язык не прикусила. А потом думаю: а что такого? С этими танцами, что тут начались, уже давно пора вопросы задавать и точки над i расставлять. Потому что можно гадать, кто тут враг, а кто тут друг, и намудрить такого!.. А можно просто спросить. Словами через рот. Что значит: «Уверена, что не соврут»? Ну, во-первых, я, скорее всего, почувствую, если мне лапшу на уши вешать попытаются. Ну и потом, если ты знаешь, что тебе врут, то и на человека смотреть по-другому будешь. Да и правду сказать по-разному можно. Вот Грегори мне и сказал чистую правду: – У нас там безопасно, если ты друг. – Спасибо, – я ему улыбнулась: типа, всё понятно с вами. Он тоже в ответ оскалился, и опять – мороз по коже. Вот и думай: хочешь ты в друзьях у такого быть, или лучше не надо? – Ну, или бегите в тот дом, за которым следят. Но это крайний случай. И… Вот ещё что. Нас… Нас всех устраивает нынешний порядок. Если вы причастны к тому кипешу, что случился в Центре, то можете рассчитывать на помощь. У меня есть немного хороших бойцов. И если нужна информация, спрашивай. А то мне очень не хочется, чтобы тут нарисовалась толпа… коммивояжёров и совала нос не в свои дела. И тут меня опять как озарило: а он ведь не понимает, что происходит! То есть думает, что понимает, а на деле – нет. Вернее, так… Я знаю что-то, чего не знает он, про дурь и Око, скорее всего. Он знает что-то такое, что неизвестно мне. И вот нам бы сейчас наши картинки совместить, но… Но вот не могла я прямо так и открыто предложить: давай, мол, карты на стол. Поэтому просто спросила: – Хорошо. Ваш клуб ведь не совсем клуб, верно? – Не совсем. – А какую… фирму представляют эти… торговые представители? – Я не знаю, вернее догадываюсь. Думаю… – и вот тут он меня удивил: вверх посмотрел, опасливо так. Выходит, есть что-то такое, чего даже Грегори боится? Или, вернее, кого? – Думаю, они с Терры. Я видел их корабль и посадку. – Просто кажется мне, что они засекли опасность, но неверно определили её источник. Хотя ваши… хм… сотрудницы тоже кому-то могут показаться опасными. Грегори улыбнулся: – Тоже? А что ещё? Мы думали, они по нашу душу тут. Мы хотим с ними поговорить, но не сейчас. – Стрелки́. С ними всё совсем не просто… И чтобы снять вопрос… Просто чтобы я могла фильтровать… Кто вы? В смысле – что? – Э… Считай, что мы секта. Или конкретнее формулируй вопрос. – Кому вы поклоняетесь? Кого чтите? – Э… Считай, что Смерть. – Это-то я поняла. А чем вы тогда отличаетесь от готов? – Ничем. Мы вместе, одна… организация. Просто клуб отдельно, храм отдельно. И… Там непосвящённые. Вернее, туда можно любому прийти и быть там. – А у вас? – а про готов и клуб я правильно догадалась, выходит. Приятно. – У нас клуб. Развлекаем гостей, народ не вербуем. К нам приходит только тот, кто хочет. – Бррр… Вы нарочно меня путаете? – Путаю? Что ты имеешь в виду? – Ладно, пролетели. Непосвящённые – это именно готы? Или наоборот? – Да почти все. И готы, и кто просто в храм заходит. Там, в храме, только один посвящённый, и если бы не он, стрелок завалил бы кучу народа. – А клуб держат как раз посвящённые, да? – Считай, что да. Ага, вот кое-что и прояснилось. Но, выходит, тот самый бокор, который клубом заправляет, ещё и готами рулит? Вот уж не было печали!.. Нет, я всю дорогу про него помнила, просто как-то не до этого было. – И ещё… Я здесь, на Тиране, всего несколько дней. Откуда такое… доверие? Я думала, Грегори юлить начнёт, а он открытым текстом отвечает: – А тебя ничего не связывает с остальными. Тебе нет смысла предавать. Да и особенная ты. – Чем особенная? – ох, как мне эти слова не понравились! Если верить всяким гало-историям и романам, никогда и ничем хорошим эти разговоры не кончаются. А уж если вспомнить, от кого я в последний раз это, про «ты особенная» слышала, совсем тошно становилось… – Ты владеешь какой то силой, уникальной. – Всего лишь мамбо-недоучка… – пожимаю плечами. – Мамбо? – Жрица вуду. – Не слышал. Но – да, что-то есть от жрицы. Но не только. Возможно из-за того, что ты недоучка. – Просто то, что я увидела… почувствовала у вас в клубе, очень походило на тёмную сторону вуду. И ты ведь тоже посвящённый, да? – Да, конечно. Но про вуду я ничего не знаю. – Мы верим в лоа. Это силы мира, и Жизни, и Смерти, и всего… И в духов предков. Это если совсем просто объяснить… А ты страшный. Очень. А он только улыбнулся: – Смерть одна из сил, она появилась вместе с Жизнью, они неразделимы, это одно и то же. – Я не буду спорить. Я вижу это иначе. Но я не считаю Смерть злом. Тут я слукавила, если честно. Смерть – всё-таки зло, но, как бы сказать… Сейчас попробую. Ну, она зло для каждого отдельного живого существа. Умирать-то страшно! И неизвестно, что дальше будет, и вообще. А с другой стороны, если есть жизнь, то и смерть должна быть. А иначе как?.. Бессмертие? Я никогда на эту тему не думала, но мне кажется, что это совсем не так круто, как некоторые думают. Жить долго – да, прикольно. Вот я теперь представляю, какой мир огромный на самом деле. И разный. И всё хочется увидеть, и узнать, и побывать везде. А это неинтересно будет, если знаешь, что… Ну, что можно не спешить, и каждый день одно и то же, и вообще… Простите, запуталась. В общем, Грегори говорит: – Ну и хорошо. Все по-разному считают. Мы своё мнение не навязываем. Нам всё равно, во что верят остальные. – Но если вы привлекли внимание… коммивояжёров, то вас посчитали опасными. Почему? – Они боятся тех, кто сильный. Скажем так, они случайно на нас вышли и проследили за нами. Вернее, за нашим главным.