– Кхе… Я уже собрался что-нибудь сказать – ну, чтобы ситуацию смягчить слегка, но тут: смотрю – опа, Инге начала поглаживать татухи на руках. Как тогда в клубе: то ладонью, то ногтями проведёт, и вроде сама не замечает, что делает. У меня все слова нужные из головы вылетели. А она спокойно дальше говорит: – Как по мне, так куда важнее узнать, кто за всем этим стоит. Ведь если наркоту сюда везут, значит это уже расклад-то межпланетный. И, значит, это получается совсем полная жоп… ой. – Согласен с вами, именно она и получается. Но, увы, придётся подсекать за хвост. Поймём, кто её тут получает и распространяет, узнаем, откуда, тогда и гостям будет что сказать. – Кстати, для полноты картины: игру написал племянник нашего премьера, – мои ребята тоже кое-что выяснили, и эта новость меня совсем не обрадовала. – Племянник премьера? – немедленно переспросила Инге. – Кто он? Что вообще про него известно? Я бы посмотрела на него… нетрадиционными методами. – Двадцать пять лет, закончил Технологический, почти с отличием, программист очень хорошего уровня. Хочет пойти по стопам отца, но старается жить своей жизнью. Хороший мальчик. – То есть, – Инге уже едва не царапает предплечье, и говорит медленнее обычного, словно к чему-то прислушивается, – игру с кишками и мозгами по стенам он по собственному почину писать не стал бы? – а сама на входную дверь пялится. – Ну почему же? Я вполне допускаю, что… – Киллер за дверью! – Инге вскочила, глаза как блюдца. И добавила, словно сомневаясь: – Минута, максимум – полторы. Я только успел прикинуть: Инге без оружия, у меня – тяжёлый пистолет, эх, жаль до флаера не добраться, а мистер Шотт уже к дивану, ящик выдвинул, и: – Мистер Тим?.. Я посмотрел – и ручки сами потянулись. Мама моя женщина! Тяжёлый гаусс! Ох, ты ж моя лапочка! Вообще-то тут работать с сошек или станка надо, но мне и с рук в самый раз. Ухх… дополнительные контуры, ранец со снарядами, приклад, цевье…ммм! Вам не понять, в ней всё было прекрасно, в натуре – прям произведение искусства. Всё, что нужно для счастья пехотинцу вроде меня. Так что отдал я свой ствол Инге. Со штурвалом справляется – и с моей пушкой справится. Хотя по тому, как она её взяла… Нда. Видно, что оружие не первый раз в руках держит, но – не профи, ни разу не профи. Но это всё лучше, чем ничего. И тут Шотт говорит, явно к нам обращаясь: – Не стрелять, – и зовёт: – Влад! – Да, комиссар? Вот хорошо, что он про «не стрелять» сказал, а то у меня руки уже готовы были. И я бы точно в этого красавчика, который в углу нарисовался, шмальнул. Пацан совсем, лет девятнадцать, смазливенький… Вампир, мать его. Ох, и не люблю я их!.. Так вот чьё внимание всю дорогу мне покоя не давало… В таком состоянии они не слышат, но всё видят. Плюс чувствуют зов. – За дверью противник. Думаю, в доме напротив и на крыше тоже. Дуй наверх, передай вызов Кейту. И зачистить. Мы будем пробиваться к тебе, ну… Ну, или как попрёт. – Понял, – он улыбнулся нам с Инге, показав клыки, и исчез, только лёгкая дымка зависла в воздухе. Я-то ладно, у меня просто нервы, а вот Инге белая, как мел. – Что с вами, Инге? – Нет, нет. Ничего. Все в порядке. Ага. А видок у неё такой, как будто проснулась в гнезде птеров. – У вас, что, вампиров не бывает? – Не-е-ет… А у меня одна мысль: она обстановку за дверью продолжает сечь? Ох, хотелось бы верить. – Это болезнь из космоса. Космос всегда берет своё… Ладно. Тим, на вас улица. Инге, вы можете хоть немного нас прикрыть в плане… в паранормальном плане? – Я попробую, – ай, красавица, сама неуверенная решительность. Я бы на её мордашку полюбовался, да некогда было. А вот мистер Шотт, кажется, даже помолодел. Поджался весь, прищурился, сразу видно, бывалый вояка. Да нет, не по прищуру и оскалу. По тому, как руки у него на автомате вывернули регулятор и скинули предохранители, активируя излучатель. В смысле – кто на максимум выкручивает? Любой нормальный человек в такой ситуации. Ну, смотрите сами. Там заряд часа на полтора. Мы столько в этом доме не протянем. Минуты три, ну, при очень большом везении – пять, и либо нас тут похоронят, либо сюда свалится спецназ мистера Шотта. Тот самый Кейт. Так что смысл заряд экономить? – Господа, сначала стреляем, потом идём наверх. И… мистер Тим, если можно, без сопутствующего ущерба. Я смотрю на гаусс, на комиссара. Тот щерится: – Я же сказал, если можно. Если нельзя, значит нельзя. И… И тут Инге подняла руку – и метнулась куда-то в сторону, под стену. Комиссар тупо жахнул по двери, превращая в пар её, того, кто за ней, соседнюю дверь… Без сопутствующего ущерба, значит? Ну-ну… Я сорвал штору с окна – всё равно уже все знают, где мы, так смысл прятаться? И как раз в этот момент сверху кто-то пролетел с диким воем, а на крыше что-то жахнуло. Ну, понеслась душа в рай! Что? Не знаю, откуда, само пришло. Я в такие моменты меняюсь, ну, знаете… отстраняюсь от себя, что ли. Нет, не киборгом становлюсь, что вы, просто… ну… вперёд выходит рациональное. И мысль очень быстрой становится. Как это? Да просто. Вон, в окне, придурок в нашу сторону лучемет поднимает, а вон грузовой флаер заходит. В нем с десяток человек. Поэтому что? А ничего, придурок пусть стреляет: чтобы взять меня в прицел, ему нужна пара мгновений. Бдзынь, бзям, бдзям… выстрелы гаусса сливаются в постоянный гул и разрывают флаер в клочья. А хорошую пушку мне мистер Шотт подогнал, да и боеприпас отменный. Ну да, гаусс может хоть гвоздями стрелять, но куда лучше, когда у тебя такие вот пехотные заряды. Они пробивают лёгкую броню и, взрываясь, разбрасывают тонкие, с ноготь Инге, лезвия из стали. Нам в учебке рассказывали, как заботливо автоматы укладывают одну чешуйку на другую, чтобы собрать вокруг заряда идеальную сферу из сотен лезвий… Гаусс уже не бдзямкает, он кричит – «бззууу!» Чертяка с лучеметом вспухает от попавшего в него заряда. Не успел. На миг перед глазами повисает какая-то непонятная муть, руки опускаются, но почти сразу всё приходит в норму. Что это было? Неважно. Осколки стены больно хлещут по физиономии. Непорядок! Бах! Есть. Ещё один орёлик из окна напротив как раз только прицелился, когда я успел его снять, и его ствол задрался. Не повезло. Ну, кто же переделывает гражданские модели для подобных разборок? Что смешного? Сразу видно – не наш вы, не армеец. Все предельно просто. Гражданское оружие умное. Потеряв цель, оно не стреляет, чтобы посторонних не покрошить. И вот этот дол… ну, вы поняли, мерзавец короче, стрелял из переделки, спуск нажал, гранату активировал, но оружие потеряло цель и не выплюнуло заряд. А умное-то оно умное, но знать, что вместо охотничьего заряда там будет армейская бронебойка, не могло. Ух ты, как красиво!.. Однако темп к тому времени заметно ускорился. Хату нашу пристреляли. В стенах дыры. Меня посекло уже прилично, Инге в стороне, до неё не долетает пока, в трансе похоже. Пару раз в глазах снова начинало всё плыть – но проходило ещё быстрее, чем в первый раз. Я уже понимаю, что это – вернее, кто. Комиссар нет-нет, да уходит за угол коридора, уклоняясь от выстрелов, это в самом начале он долбил не прячась. А круто за нас взялись, и это в центре города!.. С-сука! Что это за уроды такие! Один из гадов чётко определяет меня, я прямо ощущаю на себе его взгляд, и что-то сбивает мне руку! Как под локоть толкнули. Ну, на-а, собака! Вот гад – ушёл. Ладно, слышал я про такое. Про что? Ну, когда псионик ощущает атаку и уходит от пули, пару раз даже имел опыт… Конечно, а вы что думали, управы на них нет? Вот и на этого управа нашлась. Руку на переключатель и вперёд. Очередь в его сторону, но не по нему, а по столбу, по паркомату, по стене дома. Закрутился, завертелся, в фугасах-то не тонкие и лёгкие лезвия, а гранённые осколки, облако поражения небольшое, метр-полтора, но ему хватит, концентрацию потерял, можно и в баню. Бух! Кто ещё? М-да-а-а… Кто же на такое решился-то? Гаусс лупит, кажется, уже отдельно от меня. Как-то наш сержант назвал это боевым трансом. Всё верно, я уже не думаю, что делаю. Могу хоть стихи сочинять, но лучше всё же процесс контролировать. Всем управляет подсознание и вдолблённые заботливым сержем рефлексы… О, тот самый момент, когда надо вмешаться: парочка мутных типов стоят, прижимаясь друг к другу лбами. Правда, странно: вокруг стрельба, огонь, а эти двое… Непорядок. Надо, чтоб как все были. Лежали на земле, лучше частями… Как такие подробности запомнил? Ну, не такие уж эти и подробности. Да к тому же у меня с армии привычка, я каждый крайний бой так помню, вы ночью разбудите, спросите, я вам повторю. Конечно, навык растерял уже, подробную схему не нарисую, но как иначе потом тактический анализ проводить? Не спорю, за такой рассказ мне сержант пару-тройку нарядов точно влепил бы… Ну, да я сейчас не рапорт пишу. Но всему рано или поздно приходит конец. Нам тоже. Бой длится всего десяток секунд, ну минуту, самое большое, а нам кирдык, ну почти. В стену прилетает выстрел, и меня уносит. Второй, третий… Суки, они просто решили завалить нас на хрен! Это уже не самопальные пукалки, вполне себе армейское вооружение. Беспредел!.. Кое-как подполз и выпустил очередь. «Ингхе!» – ору или хриплю? Не знаю. Не видно ни хрена. Пыль, чад. Комиссар стреляет в стену и пытается меня тащить куда-то. В голове пустота, нет, не та пустота, космос, звезды… Не, не глюки. Воспоминание, кошмар. Я один в космической бездне. Верно, много у меня кошмаров, но я привык к ним. Не первый раз. А вот это нетипично: тепло какое-то. Ласковое. Инге? Она где-то рядом, ну и хорошо… Обычно я не улыбаюсь в кошмарах, да я и не ощущаю себя в них как физическое тело, а тут прям почувствовал, как дурацкая улыбка на лице появляется. А потом меня совсем не стало. Палома Инге Розальба Марианна Сонел Комиссар был толстый и квадратный и мне сходу не понравился. Почему? Ну не люблю я копов. В любых вариантах и видах. Не, я понимаю, что это я зря, что, как это называется, предвзятое отношение и всё такое, но… А ещё мне не понравилась эта квартира. Как вошли, так всё мне казалось, что за нами следит кто-то, а кто – непонятно. И это здорово мешало, потому что когда чужой взгляд спину буравит, а ты понять не можешь, кто на тебя пялится… В общем, противно это очень. А ещё Тим опять на меня стрелки перевёл: мол, давай, излагай. Ага, специалиста нашёл, тоже мне! Но тут без вариантов, пришлось рассказывать, до чего мы додумались. Ну и глупо же это прозвучало, как по мне! А комиссар нормально: выслушал, головой покивал, вопросы умные задавать начал. И с уважением с таким, на «вы». Я-то от копов только «ты» раньше слышала. Ну а уж как стали они с Тимом с умным видом что-то обсуждать, я и не знала, что делать: ржать или зевать со скуки. Все эти разговоры про общество и про содействие… Не, я не полная идиотка, я всё понимаю, но как-то это… Смешно. А потом смешно быть перестало, потому что татушки зудеть начали. Не очень сильно поначалу, но чем дальше, тем хуже. Как будто… Знаете, как в гало показывают – разные уровни тревоги? Там, жёлтая, красная и всё такое? Так и тут было: «что-то происходит», «происходит что-то не то», «опасность», «опасность», «опасность»… «Вас сейчас будут убивать!!!» Не знаю, может быть, мне раньше надо было шухер поднять, но я… Ага, постеснялась. Думала, что ошибаюсь, что глупо буду выглядеть, что мне не поверят… Ну и всё такое. Вот и протянула чуть ли не до последнего, ду-ра… Но вот тут меня комиссар порядком удивил. Нет, в Тиме я не сомневалась, а вот что мистер Шотт мне поверит… А он поверил. И сходу командовать начал. Оружие достал. Тиму пушку здоровенную вручил – гауссовку, я такое только в гало видела. Она огромная, я, наверное, и не подниму, а Тим подхватил эту хреновину, и у него аж глаза загорелись. Свой пистолет он мне отдал – а что я с ним делать буду? Не, я же говорила, я умею стрелять, но – в людей? А тут ещё оказалось, что в комнате, кроме нас, ещё вампир был. Не, я про них слышала, конечно, но одно дело – когда в кабаке байки травят, и совсем другое – когда вот так вот, в паре метров от тебя… такое. Мне сразу все ужасы про них вспомнились: что это заразно, что кровь человеческую пьют, что подчинить взглядом могут… Да много чего про них рассказывают! Теперь-то я знаю, что две трети всего этого – чушь несусветная, но это теперь. А тогда я чуть… В общем, испугалась я здорово. Сильнее, чем тех непонятных врагов, что за дверью были. Хотя почему – непонятных, jolín? Все понятно, надо было только сосредоточиться. Там, за дверью, было Око. Причём как-то странно, оно вроде было одно, а вроде и несколько. И оно собиралось нас убивать. Нет, не физически, просто залезть в мозги и… А, может, и физически, там разбираться некогда было. Ох, как мне в тот момент страшно было! В Пространстве, в полёте, если что не так, так там знаешь, что делать, а здесь? Стою с Тимовской пушкой в руках, дура дурой, поджилки трясутся, и чуть не реву от страха. Меня комиссар спас. Спросил так спокойненько: «Сможете нас прикрыть?» Ну и что я могла ответить? Вот именно. Только это легко сказать: «Я попробую». А что делать-то? Нет, понятно, что для начала в транс уходить, но вы что, всерьёз думаете, что это просто, когда ты точно знаешь, что вас вот прямо сейчас кто-то убивать собирается? Если честно, то больше всего мне хотелось в Тима вцепиться и завопить: «Я не знаю, что делать, мне страшно!», но он какой-то совсем другой стал. Не то чтобы чужой, а… далёкий какой-то. Он весь уже в предстоящей драке был. И лезть к нему было очень плохим планом. К тому же… Понимаете, они на меня рассчитывали. И Тим, и комиссар этот – а ведь он, ни много ни мало, чуть ли не самый главный здесь. Они думали, что я их смогу защитить – ну, моими способами. Они мне верили. Они – мне, понимаете? Сопле из Дикого мира, мамбо-недоучке. И вариантов у меня не оставалось. Нет, я не перестала бояться, просто страх на второй план отошёл куда-то. Поэтому, когда я почувствовала, что те, за дверью, готовы, и вот-вот нападут, я рукой махнула – а сама в угол, под стеночку. Потому что ясно было, что сейчас тут пальба начнётся. Ну а у меня – свои танцы. Я еле-еле успела воззвать к Легбе и Эрзули, когда из-за двери – сквозь дверь! – на нас хлестнула какая-то мерзость. Сложно объяснить: что-то липкое, гадкое, мутное. Меня затошнило сразу, голова заболела так, что чуть из транса не выбросило. Пришлось ещё силы тратить на то, чтобы концентрацию нужную поддерживать. Что я делала? Ну, меня никто такому не учил, сами понимаете. И всё, что мне в голову пришло – это послать навстречу этой волне свою. Ясную и светлую. Отбросить эту пакость обратно, за дверь. А потом окружить Тима и комиссара теплом, вниманием и заботой. Чтобы эту «слизь» к ним не подпустить. И поначалу получилось, вот только оказалось, что это – так, проба силы была, разминка. А настоящее веселье потом началось. Я даже сквозь транс услышала, как поднялась стрельба, и сразу Око так давануло, что я прям почувствовала, как вся моя защита по швам трещит. То есть я её держу, но понимаю – надолго меня не хватит. А оно ведь даже не по мне било, по Тиму и комиссару. Конечно, то, что я своего мужчину защищаю, мне здорово сил прибавляло, но… как бы сказать… мне постоянно приходилось радиус защиты уменьшать. На сантиметр, на два – но я отступала. Ну, образно говоря. И скоро понятно стало: мне бы себя сберечь. А Тим и мистер Шотт уже обречены. Хоть костьми лягу – их не спасти. И что делать? Защищать себя – на это моих сил хватит, или – бессмысленно сдохнуть, решая заведомо безнадёжную задачу. И выбора у меня по большому-то счёту и нет. То есть я, конечно, ещё подёргаюсь немножко, но потом всё равно сдам этой «слизи» их обоих. Да, это будет очень больно, но рационально: я, со своими способностями, уникальна, значит… Во-во, как до меня дошло, что это за мысли – вернее, чьи, я даже возмутилась: это Око что, настолько тупое, что дважды меня на одну и ту же конфетку приманить пытается? Нет, я вполне допускаю, что кого-то на таком поймать можно, но я же, вроде, говорила уже, что нас – в смысле, оунси – учат и самоконтролю, и ловушкам всяким, в которые посвящённые попасть могут. Потому что чем больше в руках силы, тем сильнее и страшнее соблазны. И вот это вот: «Я уникальная, я особенная, я лучше всех» – один из них. Я вообще, может, посмеялась бы, настолько это было глупо и прямолинейно, но силы-то у меня действительно кончались. Может быть, была бы я полноценной мамбо, а не недоучкой, я бы справилась, а так… И надо было срочно что-то решать, а иначе я бы реально там легла. Вместе с Тимом и мистером Шоттом. Ну и не придумала я ничего лучшего, как начать себя накручивать. В смысле, чтобы разозлиться. И вроде получилось даже что-то, но тут я поняла, что именно это этой гадости и надо. Что моя злоба не столько меня, сколько её подпитывает. Ну да, мама Бонита мне долго пыталась объяснить, что гнев и злость – разные вещи, а я всё никак не врубалась. Нет, в теории вроде всё понятно, а как начинаю что-то такое делать – меня злоба с головой накрывает. В конце концов, мама Бонита не то чтобы рукой махнула, но отстала от меня. «Повзрослеешь, – говорит, – поймёшь. Пока старайся злость в себя не пускать. Ты очень сильная, – она говорила, – эмоции – твоё оружие, но именно это чувство – разрушительное. Держись от него подальше». А я про её слова забыла, и чуть хуже не сделала. А Око, похоже, просекло что-то, я прямо-таки в ушах слышала: «Да, посвящение, тебе нужно посвящение. Оно у тебя неполное… Полное будет позже… Скоро… Сейчас… Я дам тебе всё, что нужно… Твоя наставница сдерживала твою силу, а я помогу раскрыть её…» Голос у него менялся постоянно. То мужской, то женский, то как будто под сотню человек одновременно говорят. Жутко. И я понимаю, что все эти голоса – это люди. Когда-то были. А сейчас они – Око. Оно их сожрало, и меня сожрёт, если я сдамся. А Тима с комиссаром просто убьёт, они ему неинтересны… Конечно, страшно! А что, у меня варианты были? Вот именно. И оно всё-таки потихоньку меня доставало. Вот почему я решила, что злость – это хороший план, а про любовь и тепло словно забыла? А ведь я с этого начала, и даже неплохо получилось. И пытаюсь на эти чувства переключиться, снова в себе что-то такое вызвать – а никак. Только злость: на Око, на Грегори с Хелен – хотя что на зомби злиться? На комиссара… На Тима – почему я тут дерусь, он же сильный, он же мужик, это он должен меня защищать! Ну, вы понимаете, да?.. Но вот что странно. Когда я про Грегори с Хелен подумала, у меня словно… Как бы объяснить… Я понимаю, что это очень глупо прозвучит, наверное, но… Я же говорила, что во мне кусочек той темноты остался, которая холодная и красивая? Так вот, когда я про этих двоих вспомнила, эта темнота во мне словно шевельнулась. И в голове прояснилось. И Тим… В общем, я на него злилась, а потом сразу его представила – большого такого, тёплого, доброго, и… Наверное, так себя чувствует корабль, когда ему движки откалибруют и энергокуб новый поставят. Я почти глазами увидела, как вокруг меня становится светлее, а мерзость отшатывается как-то ошарашенно. Ну да понятно: Око вроде бы решило, что я уже скисла, а тут такой сюрприз. Ну, я ему опомниться не дала, ещё раз по этой дряни ударила, потом ещё… А потом меня из транса вышибло. Какая концентрация, когда по ногам что-то ка-ак шарахнет! Как будто весь дом на меня упал. В первый момент я вообще не сообразила, что происходит. Понимаю только, что я уже не сижу, а лежу, причём неудобно так, и свет как-то странно падает, в воздухе не то дым, не то пыль висит, в ушах звон… А потом до меня как-то сразу дошло, что освещение изменилось, потому что наружная стена уже не стена, а обломки, которые мне ноги придавили… И Тима завалили. Нет, не знаю, как я это увидела, но я точно знала, что это так. – Ти-и-и-им! – кричу, рванулась – и чуть сознание от боли не потеряла. И чувствую, в ноге словно лопнуло что-то и горячо стало: кровь потекла. Сильно. Но мне плевать было: больно, не больно, за Тима я всё и всех порву! Вот только встать бы… Ну, Тим вроде зашевелился, хрипит, а каждый его стон – как будто мне нож в живот всадили и поворачивают, медленно так… И, видимо, я всё-таки не до конца из транса вышла, потому что слышу, на грани где-то: «Да… Давай… Убей… Ты лучше их… Ты Око! Ты видишь!.. И он останется с тобой. Спаси его!» Но я уже понимала, что эта тварь меня разозлить пытается, так что я его послала. «Ага, – говорю. – Спасти? Убивая? Да пошёл ты! Убивать любой дурак может, а ты сумей полюбить. Защитить. Не умеешь? А я смогу. Я своих не отдам. Ни тебе, ни смерти. Так что проваливай, урод!». И вот странно, я опять ту темноту почувствовала. Она снова… как будто проснулась, не знаю. Вроде как к словам моим прислушалась. А Око… Оно всё нащупывало, как меня можно достать. Посулило могущество – я его послала. Попыталось меня на злость развести, чтобы я глупость какую-нибудь сделала. Почти получилось – но теперь и на этот крючок я не попадусь. Мне даже немножко интересно стало: а что оно дальше придумает? Но и страшно – ясно же, что ничего хорошего! Но на время это сработало почему-то, и вроде как эта дрянь от меня отстала. А потом у меня и в глазах прояснилось, и я вижу, как комиссар Тима в соседнюю квартиру тащит – через дыру в стене. Я ещё, помню, удивилась, откуда у него столько сил, Тим-то – здоровенный и тяжёлый. А мистер Шотт кричит, мне, судя по всему: – Наверх, за мной! Не спи! Не видит он, что ли, что я встать не могу? А если бы и могла, то всё равно никуда бы не пошла. Потому что это я концентрацию почти совсем потеряла, а дрянь эта, Око, нет. Значит, мне пора опять в транс уходить. Мне надо прогнать эту мерзость и всё-таки попробовать хоть как-то понять, что она, и где. Ага, хороший план, вот только боль в ногах такая, что не сосредоточиться. Нужны ещё силы, а где их взять? И вот тут я решилась. Нет, если бы речь только обо мне шла, я бы ещё десять раз подумала, но – Тим… О чём я? Сейчас объясню. Ведь эта темнота во мне – красивая, холодная и спокойная – не просто так проснулась. Я ведь знала, с самого начала знала, что через эту… метку сумею к тому самому лоа обратиться, который Око тогда прогнал. Но я даже думать себе об этом запретила. Что значит – «почему?» Да я же понятия не имела, кто это был! То есть я думала, что это господин Саммеди, но потом поняла, что – нет. Эта сила… Она не ихняя. Для Барона – слишком красивая, для Геде – слишком холодная, и уж точно для них обоих – слишком спокойная. Я вообще ни с одним известным мне лоа её соотнести не могла. И что получалось? Вот так призовёшь на помощь… кого-то – и неизвестно, как и чем расплачиваться придётся. Но сейчас у меня вариантов не было. И я потянулась к этой метке, за неё, сквозь неё – и снова в транс ухнула. Сходу, как тумблер перекинула. Но странный это был транс. По норме ты или там, или здесь, а тут… А тут я и там, и здесь была. Я слышала взрывы и стрельбу за окнами, понимала, что происходит, чувствовала, как на меня пытается давить Око, но и воспринимала всё, и думать нормально могла. Этот лоа, кто бы он ни был, дал мне именно то, что нужно было. И я даже поняла, кстати, с чего он мне помогает. Вовсе не потому, что я такая вся из себя замечательная. Ему чем-то страшно не нравилась эта тварь – Око, так что этот неизвестный лоа смотрел на меня просто как на удобное оружие. Честное слово, это куда лучше, чем разговоры о том, какая я уникальная и особенная.