– Ну да. Так, на всякий случай. Я только головой покачала. Нет, конечно, я ещё в первый вечер спросила Тима, чем он занимается, он ответил что-то вроде «в бригаде бригадир». Я сначала не поняла, потом в Сети порылась… Но чем дальше, тем больше мне казалось, что он на обычного «бригадира» ну никак не похож. Не, спрашивать я не спрашивала, захочет – сам расскажет. Тут чем меньше знаешь, тем лучше. Так что взялась я наладонник изучать. Вещь! Галопанель, планшет для рисования, текстовый редактор, накопитель данных. Всё запаролено, естественно. А самая гадость – у него внешних разъёмов нет. Вообще. Только под питание. Я первый раз такое видела. В общем, чтобы законнектиться, надо глушилку отключать. А тут отключишь – и неизвестно, чем дело кончится. Так что взяла я инструменты и тупо вскрыла корпус. И вот тут сюрпризы начались. Я даже Тима позвала, показать. – Она, конечно, под эскорт косит, но, глянь, ты давно у шлюх коммы в бронированном корпусе видел? А ещё – смотри – снаружи один маяк, причём замаскированный хорошо так, на плате – второй, он включается, когда нештатно вскрывают. А если и его отключить, то он форматирование запускает. – И что? Потеряли данные? – Ага, щаз! Всё на месте… И тут, кстати, ещё диск есть, кроме основного. Закрытый. Попробую туда пролезть. Кстати, не знаете, почему кристаллы памяти дисками называют? Вот и я не знаю, а все так говорят. Смешно… В общем, второй диск я вскрыть не смогла. Он у меня идентификатор ввести попросил и отсканировать сетчатку, причём я так поняла, что это не пароли были, а ключи к шифрованию. Нет, и такое сломать можно, но это долго и оборудование надо, которого у меня нет. А с первым диском всё просто было – я его вынула и со своей деки глянула, что там. На открытой части – скукота. Расписание встреч, комм-номера какие-то… Насколько я поняла, обычный рабочий дневник. А вот когда я скрытые файлы развернула… Мои впечатления? Рисунки там… странные. То есть я не знаю, как это получается, но смотришь – и видишь больше, чем нарисовано. Вроде набросок, небрежный такой: тётка какая-то в кресле с ногами устроилась, и видно, что она красивая, конечно, но та ещё стерва, капризная и с претензиями. На других рисунках – птицы разные, и понятно, что их на каком-то совещании скучном рисовали. А потом – потом я вслух выругалась. Тим подскочил: «Что такое?!», а я ему показываю: зомби там, на картинке. И какой-то тип, очень похожий на этого самого комми, виброножом его крошит. Мне при виде этого рисунка аж поплохело, а дальше – ещё хуже. Вампир, который с каталки в морге встал… Только не спрашивайте, откуда я знаю, что это вампир, я про них слышала только. Говорю же, в этих рисунках было что-то… Как будто там что-то закодировано, а не просто нарисовано. Нет, не объяснить. А ещё – какой-то монстр бесформенный… Причём ума не приложу, как у неё это получилось, но я откуда-то знала, что мне это чудовище сейчас мочить надо будет, а из оружия – бластер и вибронож… Нет, зачем мне врать? Именно так я это и… увидела. Нет, не знаю. И заметки. В половину я вообще не въехала, если честно. Ну, мне запомнились рассуждения о том, что её – ну, эту Мике, в смысле – пугает возможность существования абсолютного добра и зла. Я ещё подумала: зачем это под паролем прятать? Ну и дальше всё на тему: «Мы не готовы противостоять абсолютному злу. Да и добру тоже», «Я поделалась этими мыслями с М., а он рассмеялся и спросил: "Зачем противостоять абсолютному добру?" Я долго думала, и только прилетев на Тирану, поняла. Чтобы быть свободными». Вот ведь у неё дел других нет, чем всякой заумью мозги заси… нагружать! В общем, отложила я всё это хозяйство и говорю Тиму: – Ты будешь смеяться, но это, похоже, какие-то охотники на зомби. Как в гало. И у них дело к мистеру Харту? – И к Псы. Они и с Мэри встретиться хотят. – Одновременно со всеми? – Нет, конечно, по очереди. Странно. Если они следят за зомби – а они ведь именно этим и занимаются! – то при чём здесь местные боссы? Не сходится что-то то. Или эти встречи – для прикрытия, во что я не очень верю, или… Или эта компания – не охотники на монстров. Но кто тогда? И, кстати, совсем забыла! Зомби-то в соседнем доме не одна была. Там их девять оказалось! Ну, в смысле, прога запасла девять почти идентичных, но при этом заведомо разных объектов. Когда я это увидела, у меня вообще приступ здравого смысла случился. Ну, в том плане, что плевать на всё, пора форсаж врубать и валить куда подальше. А? Не, здравомыслия мне секунд на десять всего хватило. Дальше я решила с Тимом посоветоваться, но ведь это – слить Грегори, потому что как иначе объяснить, откуда у меня вся вот эта вот техника взялась?.. В общем, опять я запуталась, несколько раз пыталась с духом собраться, чтобы Тиму всё рассказать, и в тот раз уже рот открыла, но тут Тиму на комм сообщение падает: доктор, который спец по мозгам или что-то такое, готов с нами поговорить. И мы сорвались и поехали. Нет, не в ту больничку, где мы давеча были, в другую. Какая-то навороченная частная лавочка вроде как. И дорогая, судя по всему: там перед зданием вообще газон был! Настоящий! И трава зелёная… Нет, я и траву, и деревья, и цветы всякие видела, но у нас это всё в оранжереях было, а здесь – под открытым небом! Я даже сделала вид, что мне шнурки на ботинке подтянуть надо, нагнулась, вроде как поправить, а сама траву потрогала. Она живая, прохладная и колется немножко. Здорово… А ещё я по дороге у Тима спросила: насколько доктор в курсе? Ну, в смысле, с ним прямо можно или лучше обиняками? – Да, – Тим говорит, – можно прямо. Он мистера Флина иногда консультирует. Только без зомби. В смысле, про зомби не надо, – и улыбается. В общем, встретил нас мужик с проседью, такой… как же это говорят… импозантный, во. Сразу видно, чел состоятельный. Он нас к себе провёл, а у него кабинет – как вся наша с папашкой квартира на Колонии-17 была. Нам на кресла указал, сам за стол сел, ладошки домиком сложил: – Доктор Кларк. Ну, молодые люди, слушаю вас. Какие вопросы? Я на Тима глянула – это же он тут, типа, главный, пусть и спрашивает. А у него глаза честные-честные, и даже вроде как удивлённые: мол, что это я, ты тут рулишь. И у меня сразу мысли все из головы вылетели. И опять – как на экзамене в лётной школе. Вроде всё знаю, всё умею, а руки трясутся и в башке одна сплошная паника: всё испорчу, ничего не получится, и вообще… Сижу, глазами хлопаю, а доктор ещё смотрит так, з-зараза! В смысле – свысока как-то, снисходительно. Ну, я и разозлилась. И сразу легче стало, и словно кто-то слова нужные подсказал. – Доктор Кларк, – говорю, – вы же медкарты посмотрели, которые вам прислали? Так вот, там, в мозгах у этих ребят, есть что-то общее? – Вы имеете в виду психо- и нейрофизиологические характеристики? – спрашивает док. Я кивнула: слова-то понятные, я могла и так спросить, только… Ну, как-то неловко самой так по-умному разговаривать. Вот. А док объяснять начал. У него всего пять карт было, больше достать не смогли. И вот это самое общее во всех картах светилось, как пассер… в смысле, пассажирский лайнер в стыковочной зоне. И всё оказалось именно так погано, как мы с Тимом подумали. Вернее, ещё хуже. Во-первых, всё эти ребята сидели на дряни – в смысле, на тяжёлых нейронаркотиках. Причём трое уже дважды курс наркореабилитации проходили, а двое – по первому разу. Во-вторых, по ночам у всех у них регулярно случалось резкое снижение нейроактивности. Понятно, что когда они в игре были, именно тогда постоянный мониторинг идёт, ну, тот самый, из-за которого Тим свою установку вчера пристрелил. Может, в другое время тоже что-то такое бывает, но не засечь. А вот медосмотры, – а они их раз в неделю приходили, из-за реабилитации – наоборот показывали: у всех шло медленное, но стойкое повышение нейроактивности. – То есть в обычной жизни у них постепенно увеличивалась скорость реакции и улучшалось восприятие информации. Скажем так… Три-четыре года – и это были бы отменные бойцы. Только прожили бы они лет пять после этого. От силы. И, главное… На фоне такого снижения нейроактивности человеку в голову можно вложить всё, что угодно, – док помолчал и выдал: – Мистер Тим Тим, у вас сутки. После этого я передам информацию мистеру Шотту. Тим помрачнел, а док гонит дальше: – Поймите, мистер Тим Тим. Это не шутка. Это угроза безопасности планеты. В лучшем случае. Если этот вопрос не решим мы, его решат за нас. Надо быть полным идиотом, чтобы ввязываться в это. Я даю вам сутки только потому, что глубоко уважаю мистера Флина и мистера Харта. И уж не знаю, чем бы этот разговор кончился, но, видно, кто-то из лоа решил, что жизнь у нас слишком спокойна, и… Ну, да. Спокойная. До сегодняшнего утра всё как-то размеренно шло, а тут… А, ну так вы просто не знаете, что дальше было! Я не помню, я говорила, что тому парню – Киру, из готов – свой контакт оставила? Ну вот. Он мне позвонил. Голосом. И спрашивает, нужен ли мне стрелок. Я сначала вообще не врубилась, о чём он. Начала расспрашивать – и оказалось, что очередной любитель компьютерных стрелялок заявился к готам. Его из станнера накрыли и могут привезти, куда я скажу. Вот тут я чуть не заорала: «А я-то здесь при чём?!» Нет, правда, что им всем от меня надо? Грегори, мистер Флин, готы… Чего они ко мне такой любовью и доверием прониклись? Я же тут вообще никто, ничто и звать никак! Даже мысль появилась устроить истерику или вообще убежать, и пусть они тут сами, как хотят, разбираются. Без меня. А?.. Нет, не устроила. Во-первых, я бы Тима так подставила, а во-вторых… Мне мама Бонита как-то притчу рассказала, про лягушек, которые в сметану попали… Рассказать? Ладно. Знаете ведь, откуда натуральное масло сливочное берётся?.. Ну вот. Попали две лягушки в контейнер со сметаной. Не знаю я, как, и откуда они взялись, это же притча! Ну и не выбраться. Одна сдалась и утонула. Вторая пыталась удержаться на плаву, дрыгала лапками и сбила масло. Твёрдое. Оттолкнулась от него и выпрыгнула. Вот, помнится, я тогда и решила, что никогда лапками дрыгать не перестану, что бы ни случилось. Так что не стала я визжать и убегать, а повернулась к доктору и спросила: – Док, у вас есть какие-нибудь аппараты искусственного поддержания жизни? – Есть. – Готовьте палату, – я Киру адрес скинула, куда стрелка везти, а сама к Тиму: – Как начёт новых жутких экспериментов? Он посмотрел внимательно так: – Готов. – Я правильно понимаю, что если парня подстрелили из станнера, он без сознания? – Да, – смотрю, Тим подобрался, сосредоточенный такой стал, а до меня только сейчас дошло, что доктор меня без вопросов послушался, потому что по интеркому начал какие-то указания раздавать. Интересно, это потому, что я – теперь тоже вроде как человек мистера Харта, или дело в чём-то ещё? Не, понятия не имею, что я сделала бы, если бы он меня не послушал. Правда, не знаю. А тут до меня ещё кое-что дошло. Одни лоа знают, чем мои эксперименты могут закончиться, а Тима надо предупредить. Про Грегори и это всё. Я уже вообще собралась, пока парня к нам везут, быстренько набить Тиму письмо, чтобы оно ушло через три часа, если я отправку не отменю. Уже первую строчку набрала, и тут мне текстовое сообщение на комм падает. От Грегори: «Шалава двигается к вам». Не, я тогда не задумалась о том, откуда он это узнал. Ну, в смысле, где мы. Ну да, потом-то… Ладно, по порядку. В общем, я как это сообщение от Грега получила, так решилась. Схватила Тима за руку – мы уже в холл вышли, готов встречать – и в сторонку оттащила. И всё на него вывалила. Про Грегори, про зомби в соседнем доме и про то, что эти Буба и Мике за ними следят. Про то, что в момент смерти предыдущего стрелка зомби была в госпитале, и что сейчас «секретарша» едет сюда, и её надо как-то не пустить, и лучший способ это сделать – ломануть систему дорожного контроля и устроить ей маленькое ДТП. И что с Грегори всё как-то совсем не просто. Несу я всё это, и жутко боюсь, что Тим на меня разозлится. А я вовсе даже не хочу с ним ссориться, потому что он тут – единственный настоящий. И потому, что могу себя только рядом с ним представить. И вообще. Но Тим вовсе не разозлился, а просто спросил: – Зомби – это Хелен? – Да она там не одна, puta madre! – В смысле? Почему не одна? – он спрашивает, а сам на комме что-то строчит. – Ты ещё кого-то видела? – Комм их подсчитал. – Как? – Тим заулыбался вдруг. – Какой процент схожести? Девяносто-девяносто пять? – Восемьдесят пять – девяносто, – отвечаю, и уже есть у меня подозрение, что сейчас полной идиоткой себя выставлю. Вернее, уже выставила. – Это один человек. Просто скрывающий внешность. Не верь всему, что пишет комм, – Тим меня в макушку чмокнул, и уже как-то не так обидно стало. – Надень спецкостюм. Он немного изменит фигуру: тут ужмёт, там прибавит. Нарушь геометрию лица: тёмными очками, ярким макияжем. Смени причёску. И у комма крыша поедет. Он выдаст, что это близнецы. – Но зачем такие сложности? – Чтобы не опознали… Кстати, мои парни, кажется, на одного из дилеров вышли, через которого дурь в сектора идёт. Он на Мэри работает. А дамочку остановить попробуем. Но тут уж как пойдёт… Тут нас позвали: пока мы разговаривали, стрелка привезли и уже к аппаратуре подключили. Мы в палату зашли, а у меня поджилки трясутся, если честно. На словах-то я храбрая, а как до дела доходит – так одна мысль: движки на реверс и свалить оттуда. А уже нельзя. В общем, лежит этот красавец под капельницей, весь в проводах и датчиках, доктор Кларк у приборов своих сидит. Мы вошли, а он на нас только глянул – и снова в них уткнулся. Сразу видно, что-то интересное у него там, на мониторах, вырисовывается. Я через плечо дока глянула: ничего не понятно, но судя по тому, как цифры на экранах меняются и графики туда-сюда скачут, с парнем реально что-то не то происходит. Доктор мой взгляд почуял и говорит: – Понятия не имею, как его готы опередили. У него реакция сейчас… А по словам этих, он даже выстрелить не успел. Да уж, готы явно ребята непростые, и потом надо с ними поговорить, но сейчас мне надо было решить, что с этим типом делать. Потому что… Не знаю, как объяснить, но я на него смотрю и понимаю – он проснуться пытается. И злобой от него так во все стороны и разит. Нет, лежал он тихо, и лицо спокойное такое было, но это чувствовалось. Я даже подумала, что неплохо было бы в нормальный транс войти, для надёжности, но, думаю, меня не поняли бы, если бы я там танцевать начала. Так что я просто рядом с ним села и за руку взяла. И начала, как положено, молитву папе Легбе возносить. Что я хотела сделать? Ну, как минимум, прочитать воспоминания парня, а вообще – понять, кто им управляет… Потому что им точно кто-то управлял. Нет, я ни разу такого раньше не делала. Откуда знала, что получится? А я не знала. Просто если не попробовать, то… То какой тогда во всём этом вообще смысл? И вот тут-то мы с ним в первый раз и встретились. Вернее, во второй. Первый-то раз – вчера, когда я под дурью была. Только тогда мы глянули друг на друга и разошлись, если так сказать можно. А тут… По порядку и как можно подробнее? Ладно, попробую. Нет, я не могу ничего описать, потому что я ничего не видела. Да, я знаю, что подобный… опыт можно, как это… визуализировать, во. Но я так не умею. Для меня это всё не картинки, а ощущения, переживания, я словно в них превращаюсь. Моя госпожа, Эрзули-Ошун… Да, для обычных людей она – богиня Любви и Жизни, но мамбо знают, что она – сосредоточие чувств и повелительница эмоций. Мама Бонита говорила, что они – эмоции, в смысле, – должны стать моей силой, моим оружием… Ну да, поэтому в трансе, в концентрации я не столько вижу, сколько чувствую. Я это говорила уже, вроде. В общем, первое, что я поняла: этот парень был уверен, что он в игре. В той самой. И вообще, он – это рука Судьбы, которой управляет Око Смерти. Которое за ним следит. А он должен убить тех, на кого указало Око. После этого Око его призовёт. Не, куда и как призовёт, я не поняла. Потому что всё это вот – про игру и Око – на верхнем слое было. Ну, уровне сознания, наверное. Ну да, я там, дальше, ещё что-то ощутила, и было это… До сих пор вспоминать противно. Ну, это было уже какое-то… неправильное сознание. Переделанное. Нет, я не ИСС – в смысле, изменённое состояние сознания – имею в виду. Что я, не знаю, что это такое, по-вашему? Вот я в это время как раз в ИСС была – в трансе мамбо. А там, у парня этого, уже какие-то необратимые изменения пошли. Как… мутация, что ли? Понимаете, в нём как будто две сущности было. Одна – нормальная, а другая – мутант какой-то. То есть он как бы ещё человек, но уже и не человек. А ещё… Ещё рядом со мной лоа оказался. Похоже, Барон. Он как будто за моим плечом стоял. И злой был до ужаса, но не на меня, и очень хотел с этим парнем перетереть. Или не с парнем. И ждал, когда я глубже в сознание этой твари пробьюсь. Нет, я не уверена, что это был господин Саммеди. Просто мне так показалось на тот момент. И я даже сквозь транс чувствовала, как татушки зудят. И от одной мысли, что надо дальше идти, мерзко становилось. Хуже, чем голыми руками в органических отходах копаться. Да и страшно было в эту, мутировавшую часть сознания, лезть. Вдруг это заразно вообще? Но не реверс же врубать! Как известно, кто не рискует, тот… Да, живёт долго и иногда даже счастливо. Но скучно. И пока я колебалась, возникло ощущение, что он – парень, в смысле – пытается проснуться, и у него это медленно, но получается. Значит, нельзя было время терять. Ну и ломанулась я вперёд. В мутанта этого.