Она вздохнула: — Если просто очень нужно было устранить Сергея на некоторое время, лишить его свободы? При таком раскладе Веру могли убить для того, чтобы навлечь на него подозрения, что и произошло в конечном итоге. Сергей подумал, повернулся ко мне и сказал: — Получается, что до сих пор довольно безуспешно все искали человека, которому мешала Вера, а нужно поискать кого-то, кому мешал я? Так мешал, что пришлось пойти на убийство? Стася обрадовалась: — А я о чем говорю! Сергей задумался и сказал: — Кажется, гораздо проще было грохнуть меня. Например, там же, на дороге. Я включился в разговор: — Если ты говоришь, что этот человек очень близок к тебе, возможно, что он не хотел убивать тебя или причинять тебе непоправимый вред. Просто ему нужно было твое отсутствие. Если хочешь, я придумаю еще пару вероятных причин его поведения, но, я думаю, это на данном этапе не важно. Стася высказала свою версию, и, если хочешь знать, она не кажется мне невероятной. Лицо Сергея потемнело: — Ты всерьез думаешь, что это мог быть мой брат? Я с сочувствием посмотрел на него и пожал плечами. — Послушай, людей, имеющих доступ к твоему сейфу на работе, не так уж много. Попробуй перечислить их. — Да тут и перечислять нечего. Ключ от своего сейфа я не давал никому. Конечно, если предположить, что это кто-то из членов моей семьи, то взять у меня ключ на время мог любой из них. Обычно он висит на одном кольце с ключами от кабинета в офисе, и я держу его в куртке или кармане пиджака, смотря по сезону. Ты пойми, ничего особо секретного в моем сейфе сроду не хранилось! Стася молчала. В зеркале я увидел, что она прикрыла глаза пушистыми ресницами и задумалась. Я примирительно сказал: — Это не обязательно должен быть Женя. С таким же успехом можно рассматривать кандидатуру Аверина. Он тоже все время находился где-то рядом с тобой, доступ в твой кабинет у него есть. Почему ты сразу уперся в брата? Сергей тяжело вздохнул. — Я очень хорошо отношусь к Игорю, но скажу тебе сразу: я был бы счастлив, если бы мог подозревать его, а не Женю. Но, увы, он не может рассматриваться, даже как вариант: он не увлекается ни охотой, ни рыбалкой, и знать конкретное месторасположение этого Пашкиного кооператива, где мы тогда собирались встретиться, он просто не мог. Он и с Пашкой знаком только шапочно, может, пару раз встречались. А меня тогда ждали совершено определенно, на единственной дороге, которая туда ведет. Мы замолчали. Неожиданно сзади голос подала Стася. — Вот уж кому отсутствие Сергея не было выгодно, так это Жене! У них же семейный бизнес, это и его деньги тоже. То есть то, что он занимался бы какими-то махинациями в обход брата, я даже в принципе не допускаю. Я уже год работаю экономистом в фирме, и заметила бы, если бы что-то было. Я спросил: — Может, у него были какие-то финансовые затруднения, карточные долги, например? Сергей криво усмехнулся: — Да нет, Женька у нас по другой части. Стася тихо сказала: — Я за этот год очень часто разговаривала с Женей, мы часто вместе работали, и я чувствовала, как ему тяжело работать в ПТО и, одновременно, заниматься организацией производства. В строительстве должность главного инженера, которую он занимал вместо Сергея, это не столько почетное, сколько беспокойное место. Тем более, что Женя по натуре склонен к кабинетной работе, он классный специалист, превосходно разбирается в компьютерах, в свое время он очень помогал мне. Ему все это было трудно: собачиться с представителями заказчика, раскручивать все, чтобы машины работали, рабочие исполняли свои обязанности, не пили и не бузили, лавировать между поставщиками, налоговыми и прочими контролирующими органами, чтобы работа шла так, как было при тебе, плавно, мощно, без рывков и остановок. Думаешь, ему это просто далось? Сергей посмотрел на Стасю с каким-то странным выражением лица, и сказал: — Давайте закроем эту тему для обсуждения. Тем более, что мы уже подъехали. Мы въехали в старый московский двор. Я думал, что таких уже давно не существует. По идеям московских архитекторов, такие дворы являются анахронизмом и должны быть разрушены, чтобы не занимать дорогую землю, на которой можно отгрохать очередную высотку. Я остановил джип у подъезда, и Сергей первым вылез из машины. Он покрутил головой, усмехнулся: — Ну надо же, здесь почти ничего не изменилось. Только все как-то странно уменьшилось. Невдалеке от нас толстая молодая дворничиха сгребала снег. В этом году всем дворникам надо делать надбавку к зарплате, так много у них работы. А снег все идет и идет. Подъезд, в котором жил Решетников, был проходным. На первом этаже дверей в квартиры не было, там располагался магазин, фасадной стороной выходящий на улицу. Мы поднялись на второй этаж. На двери, старой и облупившейся, висела табличка с фамилиями жильцов. Против фамилии Решетниковых значилось два звонка. Сергей позвонил, но за дверью была тишина. Кажется, в квартире никого не было. Мы спустились во двор, Сергей подошел к дворничихе. Повернув к нему красное лицо, та переспросила: — Решетников? Так его в больницу увезли, еще утром. — Она с неодобрением посмотрела на тоненькую фигурку Стаси. — Выстрелили в него, два раза. Палыч, жилец из 21-й квартиры, его и обнаружил в подъезде. Мусор человек пошел вынести, а тут ваш Решетников и лежит. Весь в кровище, ужас. Мы, как положено, милицию и скорую вызвали. Да менты только недавно и уехали, все расспрашивали, кто его последний раз видел, да кто что слышал. А только ничего они не узнали, потому как соседи этого Решетникова по коммуналке дома не были, к детям на праздники уехали. А мы и вовсе не знали, что он приехал. Он же, вроде, в Германии жил. Чего его сюда понесло? Я спросил: — А не знаете, в какую больницу его увезли? Она снова взялась за лопату: — А мне это без надобности. Я с ним и вовсе незнакома была. Сергей сунул ей в карман теплой стеганой куртки купюру, и баба подобрела: — А вы ему, извините, кем приходитесь? Родня? Сергей кивнул: — Почти. Работали мы вместе. А еще раньше я жил вон в том подъезде. Баба кивнула, потом вспомнила, полезла в карман и сказала: — Вот номер телефона следователя, что главный тут был. Я для порядку взяла. Может, вам пригодится? Уже в машине мы прозвонили моему приятелю из МУРа, назвали ему номер и фамилию следователя и через десять минут знали, что Решетникова увезли в дежурную больницу, еще утром, что ему сделали две операции, он до сих пор без сознания. Врачи говорят, что состояние тяжелое, но организм у парня здоровый, тренированный, должен выкарабкаться. Следователь пообещал позвонить, если Решетников придет в себя. Мы все-таки проехали в больницу. К нам вышел молодой усатый хирург в зеленой робе. Увидев Стасю, он заулыбался, но ничего нового не сказал. Взяв с него слово, что парня будут лечить по высшему разряду, мы просили звонить, если что-то понадобится, или если Антон придет в себя. Он уверил нас, что раньше завтрашнего дня ни о каких разговорах и речи не идет, потому что наркоз еще действует. Не знаю, как Стася с Сергеем, а я с облегчением покинул больницу. Вот не люблю я их, просто до ужаса не люблю! Сергей глянул на Стасю и спросил: — Куда теперь? Стася, подумав, попросила: — Мне хотелось бы поговорить с охраной вашего дома. Помнишь, ты говорил, что знаком с их командиром? Сергей кивнул. Стася задумчиво сказала: — Хочу посмотреть, может, у них есть какая-то регистрация приезжающих машин, или хотя бы тех, что остаются на стоянке. Сергей поднял брови: — И что ты хочешь там увидеть? Стася тряхнула головой: — Если честно, то и сама не знаю. Давай сначала посмотрим? Я кивнул, и мы тронулись. Сегодня нам отчаянно везло: когда мы подъехали к периметру Серегиного дома, от ворот к нам подошел тот парень, с которым Сергей здоровался в прошлый раз. Мы не стали заезжать внутрь, а припарковались прямо за шлагбаумом. В помещении, где размещалась охрана, было тепло. Стася сразу сбросила капюшон шубки, а мы расстегнули куртки. Виктор, как нам его представил Сергей, предложил нам чай, но мы дружно отказались. Стася изложила свою просьбу, и Виктор кивнул ей: — Конечно, мы записываем все машины, которые проезжают здесь, а у тех, что на стоянке, отмечаем время приезда и отъезда. Обычно мы эти журналы никому не показываем, ну, там, знаешь, жены своих мужиков выслеживают, или еще что. Но вам, в виде исключения, покажу. Говорите, за прошлый февраль? Он подошел к обычному офисному шкафчику, открыл антресольную часть и через полминуты у Стаси в руках был журнал регистрации за прошлую зиму. Она подсела к письменному столу и внимательно просматривала записи. — А почему прошлой зимой было так мало записей? Виктор улыбнулся: — Так только недавно заселились. И сейчас еще не во всех квартирах живут. А в прошлом январе, и правда, мало жильцов было. Виктор и Сергей заговорили о каких-то общих знакомых, а Стася листала успевшие залохматиться по краям страницы журнала.