Голперн снова начал совершать медленные движения головой, как маятник. — Тогда предложите лучшее объяснение, — сказала она. — Где я мог видеть такую статую? — спросил он. — Это же… я что, нашел статую, устроил огонь внутри, затащил туда девушек и… Разве это возможно? Разве я мог все это сделать, ничего не подозревая? Дебора посмотрела на меня, и я пожал плечами. Разумно. В конце концов, существуют же рамки, за которые не выходишь, даже гуляя во сне, а его рассказ находился далеко за их пределами. — Тогда почему вам приснился такой сон, Джерри? — спросила Дебора. — Все видят сны, — ответил он. — А как кровь попала на вашу одежду? — Это Уилкинс. Это точно он. Точно, — забормотал профессор. В дверь постучали, и вошел сержант. Он нагнулся к Деборе и принялся что-то шептать ей в самое ухо. Я наклонился к ним и прислушался. — Адвокат этого парня гонит волну — дескать, головы объявились, когда он уже тут сидел, поэтому парень невиновен. — Сержант пожал плечами. — Я должен пропустить его сюда, — добавил он. — Ладно, — отозвалась Дебора, — спасибо, Дейв. Тот снова пожал плечами и ушел. Дебора посмотрела на меня. — Ну, — сказала она, — по крайней мере теперь все уже не кажется таким простым. — Она снова повернулась к Голперну: — Хорошо, Джерри, вернемся к нашему разговору позже. — Дебора поднялась и вышла из комнаты, а я пошел вслед за ней. — Каковы наши соображения? — осведомился я у нее. Она покачала головой: — Господи, Деке, я не знаю. Нужна передышка. — Она остановилась и повернулась ко мне. — Либо это сделал он, когда у него был провал, а значит, он ничего заранее не придумывал и находился в отключке, но такого не бывает. — Может, и так, — сказал я. — Или же кто-то другой влез в эту бочку с дерьмом и подставил его, потому что по времени это как раз совпадает с его провалом. — И такое тоже может быть, — сказал я, стараясь быть услужливым. — Ну да, — отозвалась она, — я знаю. — А эта статуя с бычьей головой и огнем в животе? — Черт, — выругалась Деб. — Ну просто сон. Наверное. — А где тогда сожгли девушек? — Хочешь показать мне статую с бычьей головой и встроенным барбекю? Где ты ее прячешь? Если найдешь, то я в нее поверю, — огрызнулась она. — Теперь Голперна придется отпустить? — спросил я. — Ну нет уж, черт возьми! — отрезала Деб. — Посидит еще за сопротивление при аресте. — С этими словами она развернулась и отправилась в приемную. Когда мы снова появились там, Коди и Эстор сидели рядом с дежурным, и хотя оказались не на том месте, где я их оставил, я был благодарен им за то, что они ничего не подпалили. Дебора наблюдала за тем, как я их собираю, недовольная задержкой, а потом мы все вместе вышли. — Ну, что теперь? — спросил я. — Надо бы перетереть с Уилкинсом, — сказала Дебора. — Спросишь про статую с бычьей головой у него на заднем дворе? — подколол я сестренку. — Еще чего, — ответила она, — это дерьмо собачье. — Это плохие слова, — вмешалась Эстор. — Ты должна мне пятьдесят центов. — Уже поздно, — сказал я Деборе, — надо отвезти детей, пока их мать не поджарила меня. Дебора посмотрела сначала на Коди, потом на Эстор, а потом на меня и кивнула: — Давай. Глава 19 Я ухитрился доставить детей домой прежде, чем терпение Риты переполнило чашу, но оно было близко к краю, и легче от этого не стало, особенно когда она узнана, что дети видели отрезанные головы. А глядя на них, можно было сказать, что день удался. Новое устремление Эстор стать похожей на мою сестру отвлекло Риту от ее гневливого настроения. В конце концов, чем раньше ребенок определяется с карьерой, тем лучше — в будущем можно сэкономить кучу времени и нервов. Было понятно, что у Риты накипело, и нам пришлось стоять под брызгами ее слюны и непрерывным потоком слов. В нормальном состоянии я бы просто улыбался, кивал и продолжал стоять, но мое нынешнее настроение не имело ничего общего с понятием «норма». На протяжении последних двух дней я больше всего на свете хотел спокойно посидеть и подумать о том, куда подевался мой Пассажир, но меня постоянно разрывали на части: Дебора, дети, работа и прочее. Маскировка, которая должна была скрывать, сползла, и все это перестало мне нравиться. Если бы только удалось улизнуть от Риты и убежать прочь из дома, я бы выкроил немного времени для себя. И вот под предлогом особо срочной работы, которая не может ждать до утра понедельника, я выскользнул в дверь и отправился в офис, наслаждаясь относительной тишиной и более или менее спокойным движением субботним вечером в Майами. Первые пятнадцать минут пути меня не покидало ощущение, что за мной следят. Это может показаться смешным, но я ни разу еще не оставался ночью один, и поэтому чувствовал себя беззащитным. Я без Пассажира, как тигр без нюха и клыков: медлительный и глупый, а по спине непрестанно ползают мурашки. Меня охватило предчувствие надвигающегося зловещего ужаса, ощущение, что мне надо развернуться и принюхаться к собственному следу, потому что кто-то уже крадется за мной, глотая слюну. Но больше всего раздражали отголоски той странной музыки из сна, от которой мои ноги судорожно подергивались. Ужасное ощущение, и если бы я только смог разобраться в своих чувствах, то меня постигло бы мрачное откровение. Я хлопнул бы себя по лбу и зарыл голову в песок, бормоча слова мучительного раскаяния за все времена, когда выслеживал и вгонял в это кошмарное состояние других. Но я не способен на раскаяние, потому что умею только добывать его у других, и думать сейчас мог лишь о том, что произошло со мной. Мой Пассажир ушел, оставив меня опустошенным и беззащитным перед моим преследователем. Это мое воображение шалит. Кому может прийти в голову отправить Добросовестного Декстера, трудолюбиво пробирающегося по жизни со счастливой улыбкой, двумя детьми и кредитом для свадебного организатора, на стол патологоанатома? На всякий случай я глянул в зеркало заднего вида. И конечно, никого не увидел; никто не таился позади с топором и остраконом[28] с моим именем. Из-за своего психоза я тупел не по дням, а по часам. На обочине шоссе Пальметто горела машина, и большинству водителей приходилось объезжать ее слева, при этом либо посигналив, либо крикнув из окна машины. Я свернул около аэропорта и проехал мимо складов. В одном из складских помещений рядом со съездом с Шестьдесят девятой авеню разрывалась сигнализация, а три человека грузили какие-то ящики без особых признаков спешки. Я улыбнулся и помахал им рукой; они не обратили на меня никакого внимания. Я даже начинал привыкать к тому, что все игнорировали бедного опустошенного Декстера, кроме, конечно, того, кто преследовал меня, если он вообще существовал. Кстати, о пустоте — я ловко улизнул от Риты, но из-за этого остался голодным и мириться с таким положением вещей не собирался. Сейчас есть я хотел так же сильно, как дышать. Я заехал в «Полотропикал» и заказал половину цыпленка навынос. Запах немедленно распространился по всей машине, но я все же продержался еще пару миль, ведя машину и борясь с желанием съехать на обочину и впиться зубами в цыпленка. Однако на парковке цыпленок меня победил и удостоверение при входе в здание мне пришлось доставать сальными пальцами; с них даже едва не посыпалась фасоль, шедшая к цыпленку в качестве гарнира. Зато, добравшись до своего компьютера, я был самым счастливым человеком на свете, а цыпленок превратился в груду костей и приятных воспоминаний. Как всегда, с полным желудком и чистой совестью мне было гораздо легче переключить мой мощный мозг на высшую передачу и поразмышлять над проблемой. Темный Пассажир пропал — значит, он может существовать независимо от меня. Следовательно, он откуда-то пришел и, очень возможно, туда же и вернулся. Итак, сначала надо установить, откуда он явился. Я прекрасно знал, что мой Пассажир не единственный на свете. За свою продолжительную и заслуживающую поощрения карьеру я встречал нескольких других хищников, закутанных в темное облако, которое отмечало попутчиков вроде меня. И вполне разумно было бы предположить, что те хищники тоже когда-то и где-то появились, гораздо раньше, чем мы с ними встретились. К собственному стыду, я никогда не интересовался, как и откуда исходят эти внутренние голоса. Теперь же, когда впереди была целая ночь тишины и спокойствия в криминалистической лаборатории, можно было наконец устранить свое упущение. И вот, позабыв о собственной безопасности, я бесстрашно кинулся в пучину Интернета. Конечно, поиск по запросу «Темный Пассажир» ни к чему бы не привел — ведь этот термин изобрел я, — но попытаться стоило, так, на всякий случай, хотя в итоге ничего, кроме онлайновых игрушек и пары блогов, о которых следовало бы сообщить туда, где занимаются подростковыми страхами, я не обнаружил. Еще несколько попыток: «внутренний компаньон», «внутренний друг» и даже «духовный гид», — и результаты, полученные мной, удивили бы иных, заставили задуматься, куда катится этот мир, но опять ничего по моей конкретной проблеме. Однако мне было известно, что я не один такой особенный и нужно всего лишь правильно сформулировать поисковый запрос. Попробуем. «Внутренний гид». «Невидимый советчик». «Скрытый помощник». Я перебрал все возможные комбинации, какие только приходили в голову, заменяя прилагательные, припоминая синонимы и не переставая изумляться, насколько же псевдофилософия нью-эйдж[29] повлияла на интернет-сообщество. И снова ничего интересного, разве что способ использовать свое подсознание для того, чтобы добиться успеха в качестве спекулянта недвижимостью. Впрочем, попалась одна примечательная ссылка на Соломона, библейского персонажа, которая гласила, что старикан секретничал с каким-то внутренним царем. Я порылся еще немного в этой теме. И кто бы мог подумать, что библейская фигня может быть интересной и значимой? Но очевидно, когда мы думаем о Соломоне как о мутном прикольном бородатом деде, который ради смеха собирался располовинить ребенка, то упускаем из вида важную информацию. Вот, например, Соломон построил храм в честь некоего Молоха, злого древнего божества, и отправил на тот свет братца, обнаружив в нем «лукавство». Как я понял, «лукавство» из библейского текста вполне могло подходить под описание Темного Пассажира. Но если связь есть, то какой смысл в том, что некто с «внутренним царем» в голове укокошил того, кто был одержим «лукавством»? У меня от всего этого голова пошла кругом. Я не мог понять: надо ли верить, что у царя Соломона тоже был свой Темный Пассажир, или из-за того, что он считается хорошим парнем, надо полагать, что он обнаружил Пассажира у своего брата и за это пришил беднягу? Есть еще третий вариант: вопреки тому, что мы все думаем, он и вправду собирался рассечь того младенца надвое? Но прежде всего какое вообще значение имеет то, что происходило несколько тысяч лет назад на другом конце света? Предположим, у Соломона был некий изначальный Темный Пассажир. Как это поможет мне снова стать прежним, смертельно обожаемым Декстером? Что мне делать со всей этой исторической статистикой? Я так и не получил ответа на свои вопросы: откуда взялся Пассажир, что собой представляет и как заполучить его назад? Я пребывал в полной растерянности. Ну что ж, остается только сдаться, перестать бегать от судьбы, отдать себя на милость рока, принять личину Декстера-семьянина и бывшего Темного Мстителя. Привыкнуть к мысли о том, что больше никогда в жизни я не смогу ощутить холодящее покалывание лунного света своими наэлектризованными нервными окончаниями, скользя в ночи, словно живое воплощение холодного, острого клинка. Я даже начал задумываться о том, что могло бы вдохновить меня на дальнейшее расследование, но кончилось все тем, что на ум пришли строки Редьярда Киплинга: «О, если ты спокоен, не растерян, когда теряют головы вокруг…»[30] или что-то в этом роде. Удовлетворения они не принесли. Может, Ариэль Голдман и Джессике Ортега тоже неплохо было бы знать Киплинга. В общем, мои поиски ни к чему не привели. Ладно. Как еще можно назвать Пассажира? «Язвительный комментатор», «система предупреждения», «внутренний заводила». Я проверил их все. Некоторые результаты «внутреннего заводилы» оказались весьма любопытными, но не имели отношения к предмету моего поиска. Может быть, попытать счастья с «наблюдателем», «темным наблюдателем», «скрытым наблюдателем»? И последний бросок, навеянный очередными мыслями о еде, но тем не менее вполне оправданный: алчный наблюдатель. Снова сплошной нью-эйдж. И тут один блог привлек мое внимание. Я щелкнул по ссылке и прочел вступительный параграф. Несмотря на то что я удержался от восклицания: «Вот оно!» — этот возглас соответствовал моим ощущениям. «И снова мы с Алчным Наблюдателем погружаемся в ночь, — начинался рассказ. — Рыская по темным улицам, изобилующим добычей, подкрадываясь в предвкушении пира и чувствуя приближение прилива кровавых волн, которые вот-вот поднимутся, чтобы с головой накрыть нас ощущением ликования…» Н-да. Скабрезненькое сочинение, а эта часть, про кровавый праздник, особенно противная, — но в целом похоже на мои чувства, когда мы с Пассажиром пускались в свои приключения. Приветствую тебя, родственная душа.