Я поспешил к сестренке, пока молодой человек не начал думать снова и не слишком перенапрягся. — Дебора, — сказал я, — похоже, наметился просвет. — Так, твои чертовы печи тут ни при чем, — проворчала она. — Туда тело не запихнешь. — Да нет, — отмахнулся я. — Тут молодой человек свою девушку потерял. При этих словах ее голова вздернулась, и она сделала стойку — как охотничья собака, навострила уши и уставилась на типа — друга Джессики, который то и дело оглядывался назад и переминался с ноги на ногу. — Наконец-то, мать твою, — сказала она и бросилась к нему. Я посмотрел на Эйнджела. Тот пожал плечами и поднялся. Мне показалось, что он хотел что-то сказать, но лишь покачал головой, отряхнул руки и последовал за Деб слушать, что скажет Курт, оставив меня одного-одинешенька со своими мрачными мыслями. Просто смотреть; иногда это все, что нужно. Конечно, он осознавал, что рано или поздно наблюдение неизбежно выльется в поток бушующей жаром крови, захватывающий эмоции трепещущих жертв, в нарастающую музыку священного жертвоприношения и невиданного доселе убийства… Все это случится. А пока Наблюдателю было достаточно просто смотреть и впитывать сладостное ощущение анонимной и запредельной власти. Он чувствовал беспокойство того, другого. Это беспокойство будет расти от страха к панике и, наконец, к безграничному ужасу. Всему свое время. Наблюдатель видел, как тот, другой, внимательно рассматривает толпу, не находя себе места от беспокойства, потому что нет даже намека на то, откуда идет этот приторный запах опасности, который щекочет все его чувства. Конечно, он ничего не обнаружит. Во всяком случае, пока. Пока он не решит, что теперь наступило время. Он вгонит того, другого, в слепую безумную панику. И тогда Наблюдатель перестанет быть просто зрителем последнего действия спектакля. А пока пусть тот, другой, наслаждается музыкой страха. Глава 11 Ее звали Джессика Ортега. Она училась первый год и жила в одном из близлежащих корпусов постоянного проживания. Номер комнаты мы узнали у Курта. Около печей ждать полицейскую машину Дебора оставила Эйнджела. Понятия не имею, почему они называются корпусами постоянного проживания, а не просто общежитиями. Наверное, потому, что теперь дома похожи на современные гостиницы. Плющ не украшает эти священные стены, в вестибюлях много стекла и керамических горшков с цветами, а в коридорах на полу настелены ковровые дорожки. Все чисто и модно. Мы остановились возле комнаты Джессики. На двери на уровне глаз была прикреплена табличка: «Ариэль Голдман и Джессика Ортега». Чуть пониже мелким шрифтом: «Вход только с алкоголем». Кто-то подчеркнул слово «Вход» и приписал: «Вы серьезно?» Дебора взглянула на меня и сказала, подняв бровь: — Девочки-припевочки. — Надо же хоть кому-то весело проводить свои дни, — отозвался я. Она фыркнула и постучала в дверь. Ответа не последовало. Деб подождала еще секунды три, а потом постучала снова, на сей раз настойчивее. Я услышал, как позади меня открылась дверь, а обернувшись, увидел девушку, тоненькую как тростинка, с короткими светлыми волосами и в очках. — Их нет, — сказала она с явным неодобрением. — Уже пару дней. Первые спокойные дни за весь семестр. — Вы не знаете, где они? — спросила у нее Дебора. Девушка закатила глаза. — Может, зависли где-нибудь на пивной вечеринке у старшекурсников, — предположила она. — Когда вы их видели в последний раз? — спросила Дебора. Девушка пожала плечами: — Что касается этих двоих, то их обычно не видно, их слышно. Каждую ночь музыка на всю катушку и смех, представляете? Настоящая заноза в заднице для тех, кто действительно учится и посещает занятия. — Милашка покачала головой, и ее короткие волосы обмахнули лицо. — Честное слово. — Ну и когда же вы в последний раз их слышали? — спросил я. Она посмотрела на меня: — А вы копы или кто? Они опять во что-то вляпались? — А куда они раньше вляпывались? — поинтересовалась Деб. Девушка вздохнула: — Ну, их штрафовали за неоплаченную парковку. Очень часто. Потом еще за езду в пьяном виде. Только не подумайте, что я на них стучу. — Такое отсутствие — это необычно для них, как вы думаете? — спросил я. — Необычно, если бы они на занятиях появлялись. Не представляю, как им вообще удавалось что-то сдавать. То есть, — она ухмыльнулась, — я, конечно, догадываюсь, но… — Наша собеседница пожала плечами, но делиться своими догадками с нами, если не считать ее ухмылки, не стала. — Какие занятия они посещают вместе? — спросила Дебора. Девушка снова пожала плечами и покачала головой. — Вам придется отправиться, типа, к секретарю, — сказала она. Путь до, типа, секретаря был недолог, особенно с той скоростью, которую выбрала Дебора. Я умудрялся не отставать от нее и при этом сохранять дыхание для того, чтобы задать пару целесообразных вопросов. — А есть смысл узнавать, какие занятия они посещали вместе? Дебора нетерпеливо отмахнулась: — Если эта девушка права, то Джессика и ее соседка… — Ариэль Голдман, — подсказал я. — Да. Так вот, если они предлагают секс в обмен на зачет, то мне хочется поговорить с их профессорами. На первый взгляд здравая мысль. Секс — один из самых распространенных мотивов убийства, и это значит, он не вяжется с любовью, как, по слухам, принято считать. Но оставалось кое-что еще, в чем я не видел смысла. — А зачем профессору их поджаривать и отрезать головы? Почему нельзя было просто задушить и бросить где-нибудь в мусорный контейнер? Дебора покачала головой: — Вопрос не в том, как он это сделал, а в том, он это или нет. — Понятно, — сказал я. — И насколько мы уверены, что эти двое и есть наши жертвы? — Достаточно, чтобы поговорить с их преподавателями, — ответила она. — Для начала. Мы пришли к кабинету секретаря, и, после того как Деб сверкнула своим значком, нас пригласили войти. Но пока Дебора добрых полчаса ходила вокруг да около и что-то бормотала, я отправился с помощником секретаря просмотреть записи на компьютере. Джессика и Ариэль посещали вместе много занятий, и я распечатал имена, номера кабинетов и адреса всех профессоров. Дебора глянула на список и кивнула. — Вот у этих двоих, Буковича и Голперна, сейчас присутственные часы, — сказала она. — Можем начать с них. И мы с Деборой вновь вышли в туманный день и принялись неспешно обходить кампус. — Здорово снова вернуться в кампус, правда? — сказал я, и моя попытка ввести в разговор веселую нотку, как обычно, оказалась бесперспективной. Дебора фыркнула: — Мы никак не можем опознать тела и продвинуться с поиском убийцы — куда уж лучше! Вряд ли идентификация тел позволит нам установить преступника, но я ошибался и раньше. Между тем полицейское дело зиждется на каждодневной рутинной работе и традициях, а одна из них гласит: знать имя жертвы очень полезно. Поэтому я с легким сердцем охотно шел рядом с Деборой по направлению к учебному корпусу, где нас ждала встреча с двумя профессорами. Кабинет профессора Голперна находился на первом этаже около главного входа, поэтому не успели двери на входе отмахнуться назад, как Дебора уже стучалась к нему. Ответа не было. Дебора попыталась покрутить ручку двери. Она оказалась запертой, и Деб снова постучала, но осталась с прежним результатом. В коридоре появился человек, он прошел до соседнего кабинета, потом остановился и спросил у нас, подняв одну бровь: — Вы ищете Джерри Голперна? Думаю, его сегодня не будет. — Вы не знаете, где он? — спросила Дебора. Человек слегка улыбнулся: — Я полагаю, дома, у себя в квартире, раз его нет здесь. А что вы хотели? Деб достала свой жетон и показала ему. Жетон не произвел на него впечатления. — Понятно, — сказал он. — Это имеет какое-то отношение к двум телам около кампуса? — А почему вы так решили? — поинтересовалась Дебора. — Н-н-нет, — протянул человек, — это я так.