Он согласился, изображая неудовольствие, будто имел шанс переломить игру в свою пользу. Ну, разве что если бы я зевнул ферзя. – В жизни ничьих не бывает. И моё соглашение с кальвинистами – не ничья, а временная пауза. Скорее цуцванг – положение в шахматах при отсутствии нормальных вариантов хода, каждый ведёт к потерям или полному поражению. – Я, с вашего позволения, тоже возьму паузу. Увиденное в Брюсселе отличается от наших представлений о положении дел в Нидерландах. Думаю, предложения герцога Анжуйского сформулирую иначе. – Лучше бы представляли еретика Конде, а не герцога с королём Наварры. У принца больше сил. И мне уже плевать, католики у него в строю или даже магометане, которых я уничтожал без счёта в Тунисе. Да, мне нужен союзник! Но с войсками или деньгами. Впрочем, это одно и то же. Приходите – сыграем ещё. Откланявшись, я подумал, что деньги у меня есть. Не звонкой монетой в количестве, необходимом для найма целой армии, но в ценных бумагах, добытых благодаря Эльжбете. В голове начал медленно выкристаллизовываться план. Правда, слишком сложный и многоступенчатый, чтобы всё сработало, как задумано. Я шёл по унылым коридорам дворца, почти не обращая внимания на жалкое его состояние, и ускорял шаг, к нашим с Павлом комнатам примчался практически бегом. У меня, наконец, нарисовалась цель. Штатгальтер прав. Нужен собственный вес. Хватит болтаться хвостиком сильных мира сего. Конечно, граф – не слишком большой титул среди герцогов и принцев. Даже не маркиз. И что? Первые короли были всего-навсего предводителями банд. Снова улыбнулась надежда, что в путешествии в XVI век для меня есть определённый смысл. Роман с Эльжбетой доказал – я не пропащий. Мне свойственны высокие порывы. Я готов побороться ради идеи. Наивно, даже романтично… Но – хорошо! Судьба забрала любимую женщину, отрезав по живому – тупым ржавым ножом. Тем не менее я вышел из передряги с активами. Нужно стать мощной самостоятельной фигурой. С армией, чьё вмешательство в войну на любой стороне склонит чашу весов в нужную сторону. С деньгами, достаточными для оплаты международных афер. Иван Грозный, если история Руси повторит мне известную, скоро уберёт Бекбулатовича, но и последнему царю династии осталось недолго. Если приду со своей гипотетической армией, на иностранных штыках Годуновы трон не удержат, как не удалось Лжедмитрию. Но с поддержкой варягами русского воинства, да если иностранных наёмников возглавят смоленские стрельцы, не только Ногтев, но также Фёдор с Тимофеем и Трофимом, есть все шансы… Русь из позднего Средневековья влетит в эпоху просвещённой монархии, а вскоре и революции со сменой самодержавия конституционным строем. Размечтавшись, я поскользнулся на огрызке и едва не расшибся к чёртовой бабушке. Вот от таких мелочей зависит будущее целых империй! Если, конечно, я научусь влиять на империи. Глава 9. Откровения С Ногтевым поделиться не могу. С ним честен, но вынужден поддерживать определённую дистанцию и иерархию. Он – замечательный парень, верный, прямой. Даже слишком, учитывая его профессию. И только. Наверно, в Брюсселе только с одним человеком имело смысл обсудить перспективы. К сожалению, малолетним. Но выбора судьба не предоставила. Без затей постучать в дверь к инфанте было невозможно, меня не поймут. Этикет вынудил отправить письмо и ждать приглашения, оно пришло быстро, всего лишь через день. Габсбургская чета назначила мне аудиенцию в своих покоях, одних из немногих, содержащихся в пристойном состоянии. Паша на этот раз был призван для солидности и изображения свиты. – Вам удалось воссоздать атмосферу испанского замка, сеньоры, – после приветствий и расшаркиваний я начал с безобидных тем. – Вы бывали в Испании, граф? – живо откликнулась Исабель. Был всего раз в Мадриде, на матче «Реала» и «Барселоны», каталонцы тогда победили. – Увы, ваше высочество. Но именно так себе её представляю: строго, со вкусом и уютно. – В том целиком заслуга моей прекрасной жены, – вставил Альбрехт ломающимся юношеским голоском. Он был единственным встреченным мной человеком благородных кровей и мужского пола без шпаги или хотя бы кинжала на боку. Любой дворянин без сабли, меча, клевца или чего-то в том же духе для умерщвления себе подобных казался голым, кроме, разумеется, обладателей церковного сана. Худющий, с характерным габсбургским асимметричным лицом, он казался ниже ростом даже своей жены. Слишком юной супруге, насколько мне удалось узнать, исполнилось лишь двенадцать лет! Признаться, я предполагал четырнадцать-пятнадцать, пронзительный и глубокий взгляд делал её старше. «Глава семьи» превосходил её возрастом, но не слишком. Зачем Филипп II отправил этот детский сад в сердце мятежных земель, я уразуметь не мог, поэтому спросил прямо: – Что же заставило вас покинуть Мадрид? Никогда не поверю, что при дворе не нашлось достойных сеньоров с большим государственным опытом, чтобы проследить за Хуаном Австрийским. – При дворе происходит множество вещей, в которые трудно поверить, – Исабель, церемонно стоявшая подле мужа во время приветствия, шагнула в сторону, поигрывая веером. Этот предмет, предназначенный для обмахивания в жару, в холодной комнате казался неуместным. Скорее всего, девочка привыкла к нему в Мадриде и мотала в руках машинально. – Папа искренне любит меня. Вот, прислал ящик цитронов, чтобы мы с Альбрехтом не болели от скудного питания. Но есть и мачеха… Она умолкла, очень эффектная, надо сказать, в песочно-бежевом платье и со сложной причёской с вплетёнными нитками жемчуга, муж подхватил упавшую эстафетную палочку. – Королева умерла родами, когда на свет появилась младшая сестра Исабель. Его величество женился вторично. Мачеха – Анна Австрийская – с виду хорошо относится к девочкам. Точнее – относилась, пока не родила королю наследника. Сейчас опасается конкуренции сыну со стороны сестёр. Знаете, методы Медичи не чужды и испанскому двору. – То есть могла отравить Исабель? – Нельзя утверждать заранее, – инфанта пыталась быть справедливой. – В нашей семье всё очень плотно переплетено. Анна не только жена моему отцу, но и родная племянница, а также двоюродная племянница. Решение принимала бы не только она. Вот почему у Габсбургов такое вырождение. И с моральной точки зрения сплошные выродки. Почему-то согрела мысль, что Исабель порицает родню, ей претит подобный образ действий. – Ваш муж – тоже ваш близкий родственник. Библия не велит… – Святое Писание возбраняет близость брата и сестры, сына и матери, дочери и отца, – живо вставил Альбрехт. – Поверьте, я готовился к кардинальской стезе и хорошо знаю Книгу Книг. – Но женились? А как же безбрачие? – я постарался, чтоб вопрос прозвучал бесцветно. – Он пожертвовал своими чаяниями ради меня. Император благословил наш брак. Альбрехт получил возможность вывезти жену из Мадрида, получив назначение в Брюссель. – Я не теряю надежды найти путь к Господу, – смиренно добавил жертвователь. – Брак не консумирован до сих пор, полагаю, что и не будет до её пятнадцатилетия. Павел сдержался, только засопел. Я-то пониманию его изумление. В русских семьях, особенно в народе, девок тоже рано отдают, до шестнадцати. Но уж никаких проволочек. Из церкви – за стол, оттуда прямиком на лаву. Молодая косу распускает, дескать – свершилось, и вместо девичьей заплетает две бабьи. В голове моего витязя никак не укладывалось, как с этим приятным делом тянуть годами да ещё и хвастаться перед посторонними, что не опробовал молодое естество! Пусть у супруги сиси не выросли, со временем наверстается. – Здесь мы попали в ловушку. Я пишу отцу, Альбрехт тоже пишет, что мы теряем Провинции. Но король бессилен. Доходов от азиатских колоний не хватает, чтобы содержать здесь армию. А та, что есть, скатилась до грабежей. Мародёры сами себе добывают на хлеб и вино, дон Хуан ничего не может, а скорее – не хочет с ними разобраться, он занят собственными играми с протестантами. Муж со мной не согласен, но я предпочла бы наш полный уход из этой колонии и всё отдать кальвинистам, лишь бы не лилась кровь. Вчера я получила письмо от отца. В ближайшие два месяца никакой помощи от него ждать не приходится. Где два, там и полгода. Вчерашнее письмо… Вот в чём причина. Во время первой встречи она держалась со мной более уверенно. – Ваше высочество, стало быть, ради мира и спокойствия вы допускаете победу протестантов? – Она уже и так грядёт, мы её не отменим и не изменим. Остаётся лишь уповать, что переход власти пройдёт с наименьшей кровью, – Исабель вдруг взволновалась без видимой причины, даже швырнула на столик свой неизменный веер. – Я льщу себя несбыточной надеждой! Нету здесь силы, способной навести порядок, призвать к ответу испанских разбойников из лесов. Ни у дона Хуана, ни у меня, ни у Северных Провинций. «Есть такая партия!» – захотелось воскликнуть мне, но я выразил мысль в менее эпатажной форме. – Армия, достаточно сильная, чтоб укротить лесной сброд, это всего лишь вопрос золота. Думаю, что со временем сумею решить денежную проблему. – Вы столь богаты? – она иронично взмахнула ресницами и вновь потянулась за веером. – Недостаточно. Но у меня есть ценность, больше которой не найти во всей Европе, копия карты с сокровищами неизвестного мира. Это целый материк к юго-западу от Европы, по размеру её превосходящий, местные дикари не знают цену золоту и делают из него домашнюю утварь. Вижу, вы не верите мне, и правильно. Я ни от кого не жду веры. Поэтому экспедицию за сокровищами надеюсь снарядить за свой счёт, в залог неких очень ценных бумаг. Для того собираюсь в Амстердам. – Экспедиция… Два года. Быть может, и три, нужно ведь время на подготовку. – Да, ваше высочество. – К моему супругу, граф, тоже обращайтесь «ваше высочество» или даже «ваше императорское высочество», он – сын императора Максимилиана II. Альбрехт печально кивнул. – Точно. Принц и принцесса как в сказке. Но без возможности занять трон. Разве что нас пригласят в далёкую страну. В Польшу, например. Или… – он обернулся к Павлу. – Или в русскую Тартарию. – У нас православие, – сухо отрезал Павел. Монарший отпрыск с цыплячьей шеей, выглядывавшей из огромного кружевного воротника, никак не годился для русского трона, будь он трижды православным. Такого бояре сожрут, не успеет царь рот раскрыть. А я открыл свой, чтобы задать главный вопрос. – Могу ли я надеяться на вашу лояльность, если в Провинциях большинством голосов народа установится власть штатгальтера выборного, а не назначаемого королём? При условии, конечно, что армия наведёт порядок. И этот штатгальтер не обязательно будет католиком. – Да! – воскликнула принцесса. – Нет! – одновременно с ней брякнул юнец и отступил на шаг, оказавшись в непростой ситуации. Долг перед королём Филиппом и католической церковью требовал сопротивляться, но и противоречить жене он не привык. – Тогда прошу прощения у вашего императорского высочества и осмелюсь обменяться с вашей супругой парой слов наедине, если только у неё нахожу понимание. Тет-а-тет не получилось, я увлёк принцессу в дальний угол комнаты, и, разумеется, наш диалог вполголоса слышали Альбрехт с Павлом. Уединение было чистой фикцией. Но я в нём нуждался. – Я совсем не уверена, что по возвращении из экспедиции вы найдёте меня в Брюсселе. – Поверьте, лучшим выходом для вас было бы уехать в Геную и сесть на первый корабль до Барселоны. Я найду вас в любом городе. – Приятно слышать, граф. Но зачем? – Вы разделяете идею, что в одном городе могут сосуществовать католическая, кальвинистская, лютеранская церковь? И приверженцы разных конфессий будут доказывать свою правоту только в диспутах, не стреляя друг в друга? И за порядком присматривать вооружённые люди, не подчиняющиеся никакой церкви, а только выборным гражданским властям? – Звучит слишком хорошо, чтобы это стало правдой. – От нас зависит превращение мечты в реальность. – Звучит романтично… А какова моя роль? И Альбрехта? Особенно если мы уедем из Нидерландов.