Все это удивляло меня саму. Ведь я давно уже привыкла думать только о себе. Но теперь рядом тихонько спал ребенок, за чье будущее приходилось нести ответственность. — Вот же! — стучу себя кулачком по лбу. — Я забыла подарки. — Не волнуйся, — говорит Глеб, не поворачиваясь ко мне, — они в багажнике. Фух, хорошо, что он все помнит. А вот я после родов стала немного рассеянной. — Да и не переживай ты так, — добавляет Глеб. — Уверен, что родители так будут влечены внуком, что не вообще не заметят, привезли мы подарки или нет. Я согласно киваю. Но волнение все равно не покидает. И раньше я боялась ездить в гости к родителям мужа. А теперь я даже не понимаю, как ощущаю себя во всей этой ситуации. С одной стороны, мне нечего волноваться. Ведь теперь мой сын прочной ниточкой связал меня с этой семьей. А, с другой, это ведь ребенок Артура, не Глеба. И одному Богу известно, как поведет себя тот, кого я так бесцеремонно бросила два года назад. Впрочем, о том, кто отец ребенка, никто не знает. Глеб ни разу не спросил. Артур вне зоны досягаемости все это время. И любое сходство с истинным папашей можно списать на гены, которые уж никак не запрограммируешь. Машина плавно поворачивает в сторону особняка Ворониных. Я всматриваюсь в окно, пытаясь найти отличие в том, что я вижу сейчас, от того, что я видела, когда последний раз была здесь. И не нахожу. Та же дорожка, те же деревья, тот же дом. Даже цветы все на тех же местах — ровно так, как это было два года назад. Вот она, стабильность «от Ворониных». Ни один кустик не изменился. Наверное, и до моего появления в этом доме все было ровно так, как сейчас. Я выхожу из машины, едва мы остановились почти у самого входа. Обхожу автомобиль сзади и аккуратно достаю ребенка из автокресла. Никита сонно моргает от того, что я потревожила его сон. Медленно просыпается. — Давай его мне, — говорит Глеб, перехватывая у меня из рук ребенка. У дверей нас уже ожидаю родители Глеба. Отец приветливо жмет моему мужу руку. А мать скользит по мне взглядом, оценивая облик. Точно так же, как это делала два года назад. Кажется, ничего не меняется в нашем королевстве. — Как добрались? — снизошла до вопроса свекровь после дежурного приветствия. Иногда мне кажется, что у этой семьи есть свой свод правил поведения, в котором четко оговорено, какие эмоции и в каком случае разрешены. И ведь это, быть может, неплохо. Просто как-то скучно. Моя робость, которую я всегда испытывала раньше, сейчас быстро испарилась. В этот момент я отчего-то почувствовала жалость к этим людям, высокое положение которых обязывает их всегда и во всем быть идеальными. И только Артур кажется белой вороной в этом семействе. Он-то свои эмоции не прячет за тошно-правильными ритуалами. Да и мириться с недостойным поведением отца не стал, потому что притворство ему чуждо. Кстати, а где он? Больше не посещает резиденцию Ворониных? Глеб ни разу не заикнулся о брате за два года. — Проходите в дом, — говорит тесть, с улыбкой поглядывая на Никиту. Он проходит в дом, приглашая нас пройти за ним. Внутри все так же, как и в тот день, когда Глеб первый раз привел меня в фамильное логово. Та же роскошь, тот же идеальный порядок. Все вещи стоят и лежат ровно на тех же местах. Время, словно бы, замерло в этом доме. — Вы ведь останетесь на ночь? — спрашивает свекровь. — Вам уже приготовили комнату на втором этаже. — Конечно, мама. Спасибо, — отвечает Глеб. — А вечером Артур обещал приехать, — обещает она. При звуке его имени мое сердце резко сделало кульбит, а колени нервно дрогнули. И когда уже я перестану так остро реагировать на одно лишь воспоминание о нем? Глава 36 Я просыпаюсь, как от толчка. Будто кто-то, не желая, чтобы я пропустила что-то очень важное, толкнул меня в бок. В спальне темно, и только от застекленной двери на балкон идет слабое освещение. Вчера, сославшись на усталость, я забрала Никиту, чтобы уложить его спать. Но как-то незаметно для себя, уснула вместе с ним. И теперь малыш тихонько спит рядом со мной. На огромной кровати мы занимаем совсем не много места. Даже Глеб легко уместился на другом краю этого царского ложе. Опускаю голову на подушку, но сна не в одном глазу. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил. Поэтому аккуратно, чтобы не разбудить своих мужчин, выбираюсь из кровати. Выхожу на балкон. Тут немного прохладно, даже свежо. Но мне сейчас очень нужна эта свежесть. Обхватив себя руками, я вдыхаю, богатый кислородом, воздух. Внизу что-то негромко плюхнуло. Вздрагиваю и опускаю взгляд. Я знала, что ОН тоже приедет. Но не ожидала увидеть его вот так, сразу почти без одежды. Артур быстро проплывает бассейн в длину, разворачивается, оттолкнувшись от бортика ногами, и так же быстро плывет в обратную сторону, ловко рассекая руками воду. Он не видит меня, сосредоточенно проплывает дистанцию раз за разом. Мне даже кажется, что он пытается установить рекорд, так резко он двигает руками. Скорость заплыва увеличивается, достигая какого-то сумасшедшего пика, когда мужчина, не выдержав собственного ритма, остановился и перевернулся на спину, раскинув в стороны руки. Мир замер. Течение времени остановилось. Все мое существо резко потянулось к нему, но я лишь сжала руками перила, пытаясь подавить порыв. Хотелось закричать ему, чтобы он видел, что я здесь. Но крик застыл в горле, не давая мне произнести ни звука. Сердце гулко стучит в груди, барабанит в висках, отбиваясь ударами в горле. Я ждала встречи с ним два года. Подавляла эмоции, делая вид, что у меня все в порядке. И тайно вспоминая наши жаркие встречи. Два года назад я не хотела принимать упрямый факт — я хочу быть с этим мужчиной. Не потому, что он успешен и соответствует дурацким критериям, которые надумало мое обиженное самолюбие. Не потому, что союз с ним может дать мне какие-то блага или статус. А потому, что хотела быть с ним, несмотря не на что. Артур пошевелился, а потом встал на ноги. Он пригладил назад влажные волосы, протер глаза. А потом, будто почувствовав что-то, резко поднял взгляд, концентрируясь на моей скромной фигуре на балконе. С этого расстояния он не может рассмотреть моего лица. Как и мне почти не видно его взгляд. Но я уверена, что прямо сейчас он смотрит мне в глаза. Так же, как тогда, горячо и жадно. Как хищник, высматривающий добычу. Он уже выбрал и решил, что добыча никуда от него не уйдет. И теперь играется, как кот с мышью, наблюдая за моими реакциями. Я помнила каждую мелочь в его облике. Густые волосы и длинные густые ресницы. Тяжелый взгляд собственника, от которого по коже побежали мурашки. Правильной формы нос и волевой подбородок, на котором, когда мужчина был гладко выбрит, можно было рассмотреть шрам от пореза. И губы… Кажется, я прямо сейчас ощущаю их вкус. Мужчина, не отрываясь смотрит на меня. Я боюсь пошевелиться, опасаясь, что это лишь мираж, который привидился мне и рассеется от первого неосторожного видения. Вот он. Здесь. Так близко. И так далеко. Невыносимо далеко. Еще крепче вжимаюсь руками в перила балкона. Хотя, куда уже сильнее? Еще чуть-чуть, и деревянная обивка треснет под моими пальцами. Выдыхаю, пытаясь успокоиться. Кажется, я не дышала все это время — какое это имеет значение? Он здесь. Близко. Толь руку протяни и коснешься. Будто очнувшись, мужчина качнулся, опустил взгляд и вылез из бассейна. Уверенно подошел к шезлонгу, подхватил полотенце и, не вытираясь, пошел в дом. Он даже не взглянул на меня, когда уходил. Не попытался дать мне знак, что все помнит и что ждал меня. Да и разве могу я винить его за это? Сама сбежала, не оставив даже письма или сообщения. Да, я не могла написать ему, не могла позвонить. Столько раз упрекала Артура в безответственности и эгоизме. А, когда было нужно проявить смелость, спасовала и укатила в другую страну, не сказав ни слова. На балконе резко стало слишком холодно. Будто меня в морозильную камеру поместили. Возвращаюсь в спальню. Закрыв плотно двери на балкон, я только сейчас понимаю, что даже не переоделась вчера, так и уснула в блузке и юбке. Со мной и раньше такое приключалось, когда я, измаявшись с Никитой, буквально падала с ног. Глеб хотел нанять няню, но я отмела его идею, не желая, чтобы рядом с моим малышом находилась посторонняя женщина. Мой перфекционизм, оставшись без способа отыграться на карьере, переключился на маленького человечка, ради которого и жизнь не жаль было отдать. Никита сморщил носик во сне, перевернулся на другой бок, дернув ножку и отбрасывая от себя одеяло. Такой родной и непосредственный. И такой любимый. Аккуратно, стараясь не будить ребенка, я укладываюсь рядом. Малыш сладко посапывает, как могут только дети. Это успокаивает, и я быстро засыпаю. Проснувшись утром, я первым делом ищу глазами Никиту. Но в комнате его нет, как и Глеба. Наверняка, муж забрал его, когда малыш проснулся, чтобы дать мне возможность поспать. Иногда Глеб устраивал мне такую небольшую разгрузку. Не теряя времени даром, поднимаюсь и иду в ванную. Немного освежившись, я возвращаюсь в комнату. Наш чемодан, с которым мы приехали вчера, стоит в спальне. Нахожу в нем простое платье-футляр, белье и одеваюсь. К завтраку спускаюсь, когда вся семья уже в сборе за большим столом. Глеб усадил Никиту в стул для кормления, и теперь малыш сосредоточенно ест кашу, размазывая большую часть по личику. Я здороваюсь с родителями и сажусь за стол, рядом с Никитой. Передо мной, как по волшебству, появляется тарелка с омлетом и кофе. Персонал в особняке Ворониных всегда был выдрессирован на славу, даже говорить ничего не пришлось. Артура нет. Что ж, он и раньше имел обыкновение приезжать и уезжать, когда вздумается. Стоило вспомнить о нем, как Артур появился в гостиной. Белая рубашка в этот раз застегнула на все пуговицы. Темно-синие брюки подчеркивают стройные ноги. На ногах классические туфли. Все это — явно не его стиль, и таким он раньше появлялся разве что на семейных праздниках. Рядом с ним, взяв мужчину за руку, идет молодая девушка. Я смотрю на переплетенные пальцы, на то, как она смущенно улыбается присутствующим, и в груди тысячи иголочек разом впиваются в сердце, вызывая почти адскую боль. Замерев, я даже дышать перестала. Она красивая. Высокая, статная и какая-то благородная что ли. Не то, что я со своим маленьким ростом. Идеальные светлые волосы красиво уложены, несмотря на ранее утро. На лице — легкий, чуть подчеркивающий природную красоты, макияж. На ней даже тонального крема нет. А вот мне пришлось замазывать темные круги под глазами. — Доброе утро, — говорит это небесное создание, обращаясь ко всем сразу. У нее даже голос идеальный. Не слишком громкий, не слишком тихий — такой, как надо для идеального первого впечатления. — Доброе утро, Милена, — отзывается свекровь, расплываясь в улыбке. Не то, что со мной. Мне она так радостно никогда не улыбалась. — Артур, помоги гостье, — поучает мать сына. Артур не перечит, что само по себе странно. Не язвит в ответ, как было раньше. Спокойно и с чувством собственного достоинства он помогает девушке устроится за столом, придвигает стул. А потом сам садится рядом с ней. Эти двое так гармонично смотрятся вместе, что мне резко захотелось плюнуть в них ядом. — Милена, — представил он свою спутницу для нас с Глебом. При этом на меня он даже не смотрит. — Милена, мой брат — Глеб и его жена — Кира, — все так же спокойно говорит он, обращаясь к девушке. Она так искренне мне улыбнулась, сверкнув идеально ровными белыми зубами, что я сразу же почувствовала себя вторым сортом. Наверное, это небесное создание никогда не знало предательства и лжи. Конечно, жизнь это поправит. Но даже от привычного цинизма легче не стало. Я только бросила украдкой взгляд на Артура, он посмотрел на меня пустым холодным взглядом, от которого мне стало не по себе. Глава 37