Она берет меня за руку, чтобы пощупать пульс, и больничная кровать куда-то исчезает. Я стою в незнакомой мне гостиной. Медсестра сидит в кресле-качалке, а рядом с ней, на стуле, присел пожилой мужчина. Он растирает ее усталые ноги. — Смена была тяжелая, — говорит медсестра. — Что случилось, Дорис? — спрашивает мужчина, продолжая растирать ее ноги. Она испускает благодарный стон и отвечает: — К нам привезли девушку с аппендицитом, она…. Видение растворяется, когда медсестра отнимает руку. Я смотрю на нее пустым взглядом, пока она продолжает возиться с приборами. Медсестра снова трогает мою руку, и я тут же оказываюсь в гостиной. — Смена была тяжелая, — говорит медсестра мужчине, массажирующему ее ногу. — Что случилось, Дорис? — спрашивает она. — Почему я здесь? — спрашиваю я, но ни один из них не отвечает. Они разговаривают и дальше, словно меня здесь нет. — К нам привезли девушку с аппендицитом, она… — звонит телефон, и Дорис замолкает. — Меня кто-нибудь слышит? — громко спрашиваю я, надеясь привлечь их внимание. Дорис оглядывается через плечо на телефон, а ее муж поднимается и выходит в другую комнату. Медсестра поднимает со столика у кресла-качалки кружку и делает из нее глоток. Я пытаюсь приблизиться, но ноги не слушаются. Я вновь недвижима. Оглядываясь вокруг, я пытаюсь найти что-то, чем можно бросить в нее, привлечь внимание, но ничего не нахожу. — Это Джереми. Сказал, что приедет домой на выходные, — с улыбкой говорит мужчина, снова входя в комнату и усаживаясь напротив медсестры. Ее лицо озаряется радостью при этой новости. — О, я так счастлива! Джереми так долго не было дома. Мужчина, глядя на нее, тоже улыбается. — Ты же знаешь, почему. Он теперь настоящий ньюйоркец, птица высокого полета и все такое, — хмыкает мужчина. — Так что там с сегодняшней сменой? Я снова оказываюсь в реальности, когда медсестра отпускает мою руку и отходит, чтобы взять с планшета в изножье кровати мою карту. Она записывает что-то в карте, а я смотрю на нее и спрашиваю себя, как она может оставаться такой спокойной. Мое сердце колотится так громко, что стук отдается в ушах. Как она может этого не видеть? — Тебе нужно в туалет? — спрашивает она шепотом. Я смотрю на папу. Он храпит сейчас даже громче. Я перевожу взгляд на медсестру и качаю головой. Я слишком напугана, чтобы заговорить, потому что то, что случилось… кажется, это случилось только со мной. Я часть ее мира, но она — не часть моего. Гребаный кошмар. — Я вернусь, когда доктор начнет обход. Хорошо? — я снова киваю. Я не могу говорить. — Если тебе что-то понадобится, просто нажми на кнопку, и кто-нибудь из медсестер придет. Она кладет рядом со мной кнопку вызова персонала. — Спокойной ночи, сладкая. — Спокойной, — отвечаю я еле слышно. Она уходит, и я остаюсь наедине со своими мыслями и кошмарными видениями. Я зажмуриваюсь, пытаясь прогнать их из головы. Я должна попытаться уснуть, и когда придет утро, наверняка все это дерьмо просто исчезнет. Наверняка это просто временное помутнение рассудка. На фоне лекарств. Да, так и должно быть. Мне дали какое-то лекарство, которое мой организм просто не воспринял, и потому у меня галлюцинации. Да, так и есть, это глупые галлюцинации. Чертовы лекарства. Попытавшись повернуться, я снова ощущаю резкую боль в животе. Черт, я даже устроиться поудобнее не могу. Наконец, я заставляю себя закрыть глаза и найти утешение в темноте… на какое-то время. 3 глава — Алекса, просыпайся. — Звук мягкого голоса вырывает меня из плена сна. — М-м-м? — бормочу я, поднимая руки, чтобы протереть глаза. — Просыпайся. Я оглядываюсь в поисках папы, но его уже нет в комнате. Солнце за окном только поднимается, скорее всего сейчас раннее утро, и ощутимая боль в боку тут же напоминает мне, о том где я. — Где папа? — спрашиваю я женщину, стоящую у моей кровати. — Он отошел за кофе. Я пытаюсь сесть, но морщусь от боли — ощущение такое, словно в животе точит осколок стекла. — Пока не поднимайся. Я опускаюсь обратно и рассматриваю медсестру. У нее самые темные глаза, которые я когда-либо видела; длинные черные волосы собраны в конский хвост. Она носит очки в квадратной оправе, на лице — безупречный макияж. Она молода, лет тридцать с небольшим. — Как себя чувствуешь? — спрашивает она, опуская взгляд на часы. У меня сильное ощущение, что ей не очень интересен ответ, и она спросила просто так, для поддержания беседы. Странно. — Все нормально. Ее глаза перебегают с какой-то точки на полу на меня. На ее лице появляется фальшивая улыбка, и она снова смотрит на часы. — Вы кого-то ждете? — я перевожу взгляд на дверь и обратно на медсестру. — Доктора Смита, он делал тебе операцию. Он скоро придет. Медсестра сдвигает брови и улыбается еще фальшивее. Что-то определенно не так. Я рассматриваю ее. Обычная больничная форма, ничего странного. Видимо, операция и галлюцинации делают меня излишне подозрительной. Дверь открывается, и в комнату входит мужчина с папкой в руке. На нем белый докторский халат, на шее — стетоскоп. Он подтянутый, широкие плечи говорят о том, что скорее всего он много времени проводит в тренажерном зале. Под докторским халатом я замечаю дизайнерскую рубашку и брюки. Все сидит на нем просто отлично. Густые темные волосы зачесаны на сторону. Ухоженная борода дополняет образ. — Алекса, как ты сегодня себя чувствуешь? — спрашивает он, останавливаясь рядом с кроватью. — Нормально, — просто отвечаю я. Что-то не так во всей этой ситуации. Я не могу понять, что, но что-то определенно… не так. — Могу я осмотреть шов? — Вы оперировали меня? — мне хотелось бы знать, было ли во время операции что-то необычное, но я не решаюсь задать вопрос. Что-то в этих двоих меня напрягает. В животе скручивается узел, а кожа покрывается мурашками. — Да, я. Тебя привезли без сознания. — Правда? — я смотрю на его халат и замечаю, что ни он, ни сестра не носят бейджей с именами. Может, я пересмотрела сериалов, но мне казалось, весь персонал больницы должен носить бейджи. — Да, правда. Твой аппендикс лопнул, так что пришлось провести немного необычную операцию. Необычную? — В каком смысле необычную, доктор?.. — Смит. Доктор Смит. — Он вздыхает и рассказывает мне об операции. — Поскольку аппендикс лопнул, нам пришлось вскрыть брюшную полость и провести ревизию. Я качаю головой и поджимаю губы. — Я не понимаю, о чем вы говорите. — Меня смущает его описание. Я не понимаю, что такое «ревизия», но звучит не очень. — Итак, тебе придется пройти курс лечения антибиотиками, чтобы мы могли убедиться, что инфекции нет. — Ладно. — Я моргаю и поднимаю руку, останавливая доктора. — А можете подождать, пока придет мой папа? Он все это лучше поймет. — Я на обходе, так что загляну позже. Я просто хочу осмотреть рану. Можно? Он достает из кармана пару хирургических перчаток и надевает их, и медсестра делает то же самое.