– Мэ-ри, ты позвонила первой. Помнишь, я сказал, когда это случится, я приеду и помогу тебе? – Прости. Мне не нужно, – поспешно отказалась я и отключила телефон. Его приезда я боялась не столько из-за себя, сколько из-за Марго – та явно не будет рада видеть Призрака. Все деньги, что я успела отложить на карточку, пришлось пустить на ремонт – кухню мою взрывом разметало в щепки, коридор и дверь в ванную тоже пострадали. Две недели я жила у Марго, испытывая нешуточные угрызения совести. Мне было неудобно перед Джефом. Казалось, я снова ввалилась в их жизнь, как татаро-монгольское иго, и они вынуждены терпеть меня. Марго, разумеется, была другого мнения, она искренне считала меня членом семьи и представить не могла, что я могу жить где-то еще. Где? У меня слишком мало знакомых в Москве, а друзей нет вообще – только Марго и Джеф. С возрастом становится сложнее обрастать связями и знакомствами, начинаешь бояться открывать свою душу кому-то, потому что ждешь подвоха. А без откровенности какая дружба? Но я могу открыться только Марго, потому и нет у меня никого, кроме нее. В первую же ночь дома я засиделась в кухне за ноутбуком, пытаясь прогнать замучившую меня до полусмерти Музу. Упрямая девка не желала сдаваться, диктуя новые подробности биографии героини. У меня уже слипались глаза, но я продолжала стучать по клавиатуре, дописывая главу. И в этот момент мне показалось, будто я слышу, как в замке поворачивается ключ. Сначала я подумала – Марго, но, переведя взгляд вниз, увидела на экране время – половина четвертого утра, какая Марго… Был еще один вариант, но почему-то я его отмела – Алекс опять пропал, да и замки в двери новые. Хотя такие вот спектакли вполне в его духе. Я замерла, не в силах шевелиться, а ключ в замке все крутился туда-сюда, и было понятно, что человек с той стороны двери не может разобраться, в какую сторону его повернуть, чтобы открыть. Справившись с ужасом, я кинулась в коридор, накинула цепочку и с силой задвинула короткий, но толстый засов, который Джеф установил мне специально – для успокоения, так сказать. Глазок оказался залеплен чем-то с той стороны, и я не могла увидеть, кто это орудует. Схватив телефон, я лихорадочно набрала номер и, когда трубку сняли, громким шепотом завопила: – Джеф!!! Джеф, у меня за дверью кто-то есть. Пытается вскрыть замок! – Успокойся, я сейчас. Было ощущение, что пара минут, которые потребовались Джефу, чтобы подняться, длились около месяца. Мне показалось, что я от страха состарилась за это время. Звонок в дверь застал меня на полу в ванной, где я сидела, обхватив колени руками. Кое-как заставив себя встать, я вышла в коридор и на цыпочках подошла к двери. Оттуда раздалось: – Мэри, это я. Открой, не бойся. Когда Джеф вошел в квартиру, я без слов повисла у него на шее и расплакалась. – Ну-ну, что ты, – успокаивающе проговорил Джеф. – Уже все. Никого нет. – Ты… что ты хочешь… что я истеричка, да? – Ну, что ты, Мэри. Замок-то на самом деле весь исцарапан – отмычку подбирали. Вопрос в другом – кто? И почему так внаглую – когда все дома, соседей полно? – Джеф… прости, что подняла тебя среди ночи… Он только усмехнулся: – Напои меня чаем, и будем считать, что в расчете. Все равно вставать через час, так что нет смысла ложиться. Джеф поддерживал спортивную форму, бегал по утрам в любую погоду и обливался холодной водой прямо во дворе, удивляя жителей дома твердостью характера и постоянством. Если Джефа два дня никто не видел с утра, старушки начинали приставать к Марго с вопросами – не заболел ли супруг, все ли в порядке. Мы сидели в кухне, курили и пили чай. Меня слегка потряхивало от пережитого, Джеф был хмур и о чем-то постоянно думал. За окном просыпался город, первые машины понеслись по дороге, первые звуки нового дня начали проникать в квартиру. Я подумала, что сегодня вряд ли пойду на тренировку – не смогу, надо позвонить Виктору и объясниться. – Послушай, Мэри, – оторвал меня от раздумий Джеф. – Он не остановится. Я его хорошо знаю. Я оторвалась от мыслей о пропавшей тренировке и перевела взгляд на Джефа. Смысл его фразы сперва не дошел до моего сознания, но потом я поняла – он ведь об Алексе говорит, по-прежнему подозревая того в попытке то ли напугать, то ли просто убрать меня. Но зачем, почему? Чего ради Джеф так на этом настаивает? Понятно, что уж он-то знает об Алексе куда больше моего, но ведь это не повод. Хотя… Черт, а ведь он может оказаться прав – все слишком уж указывает на то, что именно Алекс приложил руку и к взрыву газа, и к сегодняшнему ночному происшествию. – Ты что же, думаешь, что?… – А у тебя есть другой вариант? – хмуро усмехнулся Джеф, обнимая огромной ручищей чашку с чаем. – Джеф… я понимаю, он – самая удобная кандидатура, но поверь… Что-то мне подсказывает – он здесь ни при чем. – Ну еще бы – пресловутая женская интуиция! – с иронией протянул мой собеседник. – Мэри, посмотри правде в глаза – кому еще, кроме него, это может быть нужно? Кто еще способен проникнуть в твою квартиру и подпилить газовую трубу? Кто еще может среди ночи подбирать ключ к твоему замку? – Да кто угодно… – не совсем уверенно пробормотала я, не желая признаваться Джефу в том, что подозревать Алекса мне больно. – Ну так в следующий раз «кто угодно» инсценирует твое самоубийство, он на это мастер, – подытожил Джеф и встал. – Спасибо за чай. Когда за Джефом захлопнулась дверь, я закусила запястье и взвыла. Неужели Джеф прав? Неужели я настолько слепа и доверчива, что мне достаточно было услышать из уст Алекса слова «нет, не я» – чтобы поверить безоговорочно? Ведь он столько раз нарушал свои обещания, столько раз врал и мне, и Марго… Но в логичной конструкции Джефа, как бы он ни смеялся над «женской интуицией», все-таки был изъян. Мотив. Вернее, его отсутствие. Алексу не нужна моя смерть, а размениваться на «страшилки» он не стал бы. Он столько раз выручал меня в прошлом и столько раз имел возможность просто отойти в сторону и позволить мне умереть от рук бывшего мужа и его головорезов. К чему сложности? Нет, это не мог быть Призрак, я отказывалась верить в это. Но и позвонить ему, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки, тоже не решилась… Через несколько дней зашедшая вдруг вечером Марго застала меня в душе. Едва прикрывшись полотенцем, я открыла ей дверь и вновь нырнула под струю воды, расслабляя уставшее за день тело. Подруга вошла в ванную, присела на табуретку и расплакалась. Я выглянула из-за шторки: – Что с тобой? Марго рыдала, закрыв лицо ладонями, и, казалось, не слышала моего вопроса. – Марго! – Я чуть повысила голос, и она встрепенулась: – Прости… я что-то совсем… Марго тяжело встала, добрела до раковины и, пустив воду, уставилась в большое зеркало. – Господи, ну и рожа… – Прекрати, что за выражения? – А что? Рожа и есть – мать была права. Что-то подсказывало мне, что этот разговор неспроста. Дело явно в Джефе. Марго крайне редко высказывалась вслух на тему своей внешности, а уж тем более – цитировала слова своей матери. – Он что – снова уехал? Марго оперлась о раковину и, неотрывно глядя в зеркало, медленно кивнула. Все ясно – Джеф уехал, не объяснив ничего, а из шкафа в коридоре пропал узкий серый саквояжик. Марго рассказывала мне как-то давно, когда сама впервые обнаружила его небрежно задвинутым в прихожей за дверью уставшим и измученным перелетом Джефом. Разумеется, мы не стали испытывать судьбу и открывать саквояж, ибо Марго когда-то давно уже открыла тайник, принадлежавший Алексу. Не то чтобы я хотела повторить жизненный путь Марго… вовсе нет. – Ну, Марго… Уехал – приедет, не впервой же, – успокаивающе произнесла я, чтобы не молчать, и попала мимо – подруга резко повернулась в мою сторону и рявкнула – у меня затряслись коленки: – Да?! А ничего, если его убьют где-нибудь?! И пришлют мне посылкой по кускам?! Ты тоже будешь говорить – мол, пустяки, бывает?! Я опешила – прежде Марго никогда не позволяла себе разговаривать таким тоном. Стянув с крючка халат, я завернулась в него и выбралась из ванны, сунула ноги в тапочки и побрела в кухню, оставив распаленную собственным криком подругу остывать. Налив кофе, я с ногами забралась в любимый угол и закурила. Марго плакала. Снова плакала в ванной, разрывая мне сердце. А я не могла помочь сейчас, сиюминутно, даже нужных слов найти не могла. Я оказалась слаба и беспомощна – наверное, этим я ее разочаровала. Что ж… Почему так – любишь человека настолько, что перехватывает дыхание, а в тот момент, когда требуется нечто реальное, – ты бессильна? Я понимаю умом – сейчас просто не время, не то время, у меня самой слишком много проблем… Я разрываю себя на куски, и от этого еще хуже. Но когда разрывается она – я умираю. Умираю – потому что не могу помочь, а слышать, как она плачет, – больно… Лучше бы я, лучше бы мне… Марго не умела долго злиться, а сейчас была вдобавок и неправа, поэтому через пару минут явилась, протиснулась между столом и стеной и обняла меня: – Мэрик… прости, ладно? Я что-то совсем уже… Но Джеф… я так переживаю, ты не можешь себе даже представить. Когда нет возможности позвонить, написать, поговорить… когда не знаешь, все ли с ним в порядке, здоров ли, жив ли… – она снова заплакала, роняя слезы мне на лицо. Я стряхнула пепел с сигареты, отложила мешавший мне мундштук и обняла Марго, поглаживая по вздрагивающим плечам. – Успокойся. Ну что делать, если мы с тобой такие тетери, что из всех сонмов мужчин, роящихся вокруг, выбираем таких, рядом с которыми вечно аврал, пожар и ядерный взрыв… Подумай сама – вряд ли ты смогла бы жить с кем-то, кроме Джефа. – У меня был Рома, – прорыдала Марго, опускаясь на пол и пряча лицо у меня в коленях. – Спокойный, уравновешенный, домашний Рома… – Угу, – отозвалась я, глядя на полку вытяжки, где у меня стояли всякие безделушки, которые после ремонта перекочевали сюда из большой комнаты. – И чем, скажи, закончилось? Тем, что ты задолбалась терпеть его спокойствие и занудство и просто выставила бедолагу на улицу. В вашем доме даже мухи не летали, я же помню – им было тоскливо от Роминой правильности. Марго всхлипнула: – Ну зачем ты так? Рома был очень хороший, просто совсем не мой… – Правильно! – подхватила я, так и не сумев понять, с чего вдруг мое внимание так привлекла эта узенькая полочка со статуэтками. – Правильно – не твой, потому что «твои» как раз такие, как Алекс и Джеф. А с другими скучно. Поэтому вытирай слезы, успокаивайся и жди мужа так, словно он уехал проведать любимую мамочку. Марго села прямо на пол, прислонившись спиной к батарее, обхватила руками колени и тяжело вздохнула. – Тебе легко говорить. – Да, дорогая, у меня всегда все проще и легче, чем у всех. А уж в сравнении с тобой я просто любимица Фортуны. Прекрати жалеть себя, Марго, я серьезно. Марго закусила нижнюю губу и замолчала. Разумеется, обиделась – еще бы. Однако эта ее привычка постоянно гиперболизировать свои несчастья меня иной раз выводила из себя. Если Марго ухитрялась занозить палец, то мне она рассказывала об этом так, будто у нее вот-вот начнется гангрена. Если разбивала чашку – то осколков на целый сервиз. Если на улице шел дождь – это как минимум штормовое предупреждение. Словом, склонность Марго к преувеличениям порой доводила меня до бешенства. И эта потребность быть маленькой несчастной девочкой, уходившая корнями глубоко в ее детство, в недоласканность, недолюбленность… В каждом мужчине Марго искала этакого папочку, который будет дуть на разбитую коленку, гладить по головке и все такое. Я, наверное, слишком рано стала взрослой из-за своих вечных поездок на конкурсы, но у меня никогда не было такой потребности, и уж, во всяком случае, от своих мужчин я этого не требовала. Люди разные, да… Но, возможно, именно поэтому мы с Марго, настолько различаясь, вместе чувствовали себя комфортно, словно становясь единым целым. Алекс сказал как-то: «Вас словно сделали из одного человека. Марго досталось все положительное, а тебе – наоборот». Такое ощущение, что в его глазах я вечно выглядела исчадием ада и во мне нет ничего хорошего! Хотя, возможно, если разобраться, доля истины в его словах все же была. В противовес мягкой, уступчивой и отходчивой Марго я, конечно, жесткая, бескомпромиссная и злопамятная стерва. И не только Алекс подмечал это. Ну, прав, чего там… – Не обижайся, Марго, – я примирительно потрепала ее по волосам. – Ты ведь знаешь, я люблю тебя. И никто тебе не скажет того, что говорю я. – Угу. Даже много лишнего, – пробормотала она. – Возможно. Но ведь я не со зла, сама понимаешь. – Понимаю. Марго снова уткнулась лицом в мои колени, и тут уже мы заплакали вдвоем. Алекс Ночной звонок Мэри застал его врасплох. Буквально за десять минут до этого он с грехом пополам выставил из номера довольно известную молодую актриску, подхваченную, как грипп, в ночном клубе. Девица никак не хотела уходить, канючила и все старалась остаться, но уставший Алекс решительно вытолкал ее за дверь и упал поперек кровати, блаженно вытянув тело и закрыв глаза. И вот тут заголосил мобильный. Имя «Мэри» на дисплее сперва удивило, а потом обрадовало – сдалась-таки, настырная сучка. Однако Мэри позвонила с обвинениями. Сначала Алекс не мог понять, что она имеет в виду, почему так дрожит ее голос. Но когда смысл ее слов дошел до него, Алекс разозлился. Не иначе, опять начала крепко нюхать кокаин – потому что в здравом уме нести такое невозможно. Однако на прямой вопрос Мэри оскорбленно заявила, что не нарушает обещаний. Алексу стало смешно. В другое время он, возможно, и прокрутил бы в голове план по наказанию – да, наказанию, а уж никак не уничтожению – упрямой девчонки, но сейчас она была нужна ему как никогда прежде. От этой рыжей колючки с отвратительным характером зависело сейчас дело, за которое он взялся. Так что Мэри нужна ему живая. Положив трубку, Алекс задумался. Если все так, как он только что услышал, то нужно срочно предпринимать какие-то шаги и прикрывать ее, чтобы вдруг чего не получилось. Сам он сделать этого не может – нельзя «светить лицом», да и Мэри в последнее время с трудом терпит его общество. Джеф отпадал. Во-первых, они до сих пор были не в ладах из-за Марго, а во-вторых, на днях Джеф уедет куда-то в Африку. Тупик…