К моменту выписки я чувствовала себя прекрасно, даже умудрилась набрать вес. А говорят, что больницы плохо влияют на человека… Марго приехала за мной, привычно чмокнула в щеку, усадила на переднее сиденье и повезла домой. В квартире царил порядок, пахло куриным супом и чистым выглаженным бельем. У меня в носу защипало от нахлынувших вдруг эмоций. Всего месяц назад здесь был Алекс… Здесь – на этом диване, в кухне, в спальне… Какие же мы оба идиоты, зачем ведем себя так, что кто-то из нас непременно вынужден страдать? Марго заставила меня пообедать и лечь, мотивируя это тем, что мне не стоит слишком много времени проводить на ногах. Не желая обижать подругу, я легла, физически ощущая, как мне больно оказаться снова в постели, где совсем недавно я лежала не одна. Марго присела рядом, взяла меня за руку и вдруг спросила: – Вспоминаешь? Я закрыла глаза и кивнула. А как могла не вспоминать? Разве можно не вспоминать – его? И разве сама Марго не думает о нем хотя бы изредка? – Он вернется, Мэри. – Не сомневаюсь. Работа не окончена, он так и не взял камни. Следовательно, ему не заплатили. – Ты говоришь глупости! – вдруг взорвалась Марго. – Если бы он хотел, он забрал бы их еще тогда. Ему ничего не мешало! – Ой, хватит, – поморщилась я, нашарив под подушкой собаку. – Когда я уже избавлюсь от этой псины? – Она тебе не мешает. – Да. Она делает меня потенциальной мишенью, но кому до этого дело! Марго успокаивающе погладила меня по руке, взяла собаку, подбросила ее на ладони и усмехнулась: – Кто бы мог подумать… Игрушка стоила рублей двадцать, а теперь… – А теперь она равна по стоимости моей жизни, Марго. Я не хочу умирать из-за плюшевой собаки, пусть даже с набивкой из отборных бриллиантов. Что мы с тобой будем делать, когда поедем во Францию? С собой не потащишь – таможня не оценит. Этот вопрос мучил меня все время, что я находилась в больнице. Я прекрасно понимала, что вывезла статуэтку с бриллиантами из Испании по какой-то счастливой случайности, в тот момент, когда Фортуна решила сжалиться надо мной и повернулась лицом, понимая, что мне на тот момент уже хватило приключений. Но ожидать второго счастливого случая просто бессовестно с моей стороны. Нужно придумать, как убрать опасную игрушку с глаз подальше. – Сейф, – произнесла Марго. – Ячейка в банке. Все просто. Арендуем ячейку, уберем собаку, а по возвращении заберем. Или не заберем – что предпочтительнее. Да, это выход. «Господа, каждый город должен быть как Париж», – настойчиво вертелась у меня в голове фраза из какого-то очень старого фильма. Не скажу, что я согласна с героем, но что-то в этом было. Осень здесь просто изумительна. Да она везде изумительна – если без дождей. Я раньше очень любила это время года, когда еще не холодно, но уже не носишь летнюю одежду, когда еще не все листья опали с деревьев, но уже пожелтели, и часть их образовала мягкие уютные ковры в скверах. Днем солнце еще прогревает воздух, подсвечивает лучами прекрасные желтые аллейки, и можно часами гулять, наслаждаясь последними теплыми днями. Мы с Марго так и делали – после завтрака сразу отправлялись бродить по скверам, могли надолго осесть в уличном кафе за чашкой кофе с какой-нибудь выпечкой, и Марго постоянно проклинала меня за это. Ее вечной диете был положен конец – кто в здравом уме способен отказаться от изумительно пахнущего свежего круассана с шоколадом? Если даже я, совершенно не любившая сладкого, могла за раз съесть пару – то что говорить о Марго… Вечера мы проводили в обществе редактора моих книг, приятной худенькой блондинки Одри. Общались в основном они с Марго, я же улыбалась и курила с отсутствующим выражением лица – не понимая ни слова, чувствовала себя выключенной из беседы, а потому считала свое присутствие лишним. Марго не всегда успевала переводить, виновато смотрела на меня и ободряюще гладила по руке, а я все отчетливее понимала: зря дала согласие на презентацию, не нужно было ехать сюда. Как я буду выглядеть, когда мне начнут задавать вопросы, смысла которых я не пойму? При переводе всегда неизбежно теряется что-то, и в итоге мои слова извратят так, как будет выгодно тому или иному изданию. Нет, нужно было отказаться и поддерживать легенду, выдуманную Марго. Люди видели только мои фотографии, да и то в небольшом количестве, а интервью я и вовсе не давала, чем только подогревала интерес к книгам. Старый прием, но безотказный. И к чему было затевать все это теперь? Когда я пыталась донести это через Марго до Одри, та только возмущенно всплескивала руками и начинала быстро-быстро сыпать словесным горохом, заставляя меня морщиться и хвататься за голову. Смысл ее речей сводился к одному – я обязана отработать то, что написано у меня в контракте, а там прописаны и пункты о «публичности». Убедить настырную француженку в том, что все это может пойти не на пользу, а только во вред продажам, мне не удалось. Ночь перед презентацией оказалась сущим кошмаром. Вместо того чтобы выспаться, я просидела на балконе и проплакала. Меня пугало предстоящее мероприятие, пугала собственная беспомощность, зависимость. Да и говорить при таком скоплении народа я не приучена. Будучи профессиональной танцовщицей, публики я не боялась, но тут дело было не в этом. За свой танец я всегда была уверена, знала – выйду и отработаю так, как должна, потому что годы тренировок отточили мое мастерство. А здесь… Ну, кто мне внушил, что я писательница? Кто сказал, что я имею право говорить что-то? Бред… Марго утром ахнула, увидев мое зареванное лицо. – Ты что наделала с собой?! Что вообще происходит, а?! Что ты устроила истерику? Нервная барышня, да?! – Не кричи, Марго, – попросила я, поморщившись, но она уже разошлась не на шутку: – Сколько я могу нянчиться с тобой? Ты взрослая баба, а ведешь себя как маленькая капризная девочка, которую заставляют делать уроки! Это непрофессионально, Мэри, как ты не понимаешь?! – А я и не утверждала, что профессионально пишу! – заорала я в ответ. – Я тебе сразу говорила – это плохая идея, пло-ха-я! – Теперь уже ничего не вернешь, а поэтому иди в душ, приводи в порядок глаза, будем думать, как и чем загримировать весь этот ужас на твоем лице! – отрезала Марго и ушла вниз звонить Одри. Волшебница Марго сумела привести в порядок мое лицо буквально за час, и если не приглядываться, то и не догадаешься, что я всю ночь рыдала. Я уговорила себя не нервничать и отнестись к происходящему как к игре. Ну, играю в писательницу – и все. Так оказалось легче, и на презентации все прошло гладко и без проблем. Издательство пригласило переводчика, а потому общение было облегчено максимально. Марго довольно улыбалась, сидя рядом со мной, и, когда никто не видел, ободряюще похлопывала меня под столом по колену. Я же совершенно расслабилась и легко отвечала на все вопросы, не чувствуя себя ущербной из-за отсутствия языковых познаний. Мероприятие уже подходило к концу, когда в последнем ряду поднялся высокий мужчина в светлом костюме и огромных очках в тонкой оправе. Его ярко-рыжая шевелюра привлекла мое внимание еще в начале презентации, однако он все время просидел молча и только сейчас решил задать вопрос. – Скажите, мадам Кавалье, а вы всегда интересуетесь мнением людей, что являются прообразами ваших героев? Голос… какой же знакомый голос… Я напрягала память, но никак не могла вспомнить. Наклонившись к переводчику, я прошептала: – Спросите, как его зовут. Переводчик выпрямился и произнес: – Мадам Кавалье спрашивает, как ваше имя. – Меня зовут Клод Берже. Имя мне ничего не сказало, хотя «Клод» – ник моего сетевого приятеля. Я начала отвечать на поставленный вопрос, и в этот момент Клод двинулся к столу, на ходу снимая очки и – о ужас – отлепляя рыжую бородку и усы… Когда он подошел вплотную к столу, рядом возник охранник, но я отрицательно замотала головой и попросила переводчика остановить его. Охранник отступил назад, а Алекс, упершись обеими руками в стол, негромко велел по-русски: – Идем отсюда. Тебя тоже касается, – бросил он Марго. – Ну? – видя, что мы не двигаемся, а Марго вообще едва не в обмороке, Алекс обошел стол, сказал что-то по-французски переводчику и Одри, крепко взял нас с Марго за руки и повел за собой к выходу. Сзади что-то быстро говорила Одри, журналисты провожали нас удивленными взглядами, а Алекс уверенно шел вперед, не обращая внимания ни на что. Не знаю, как Марго, а я чувствовала себя парализованным кроликом, безвольно подчиняющимся прихоти удава. Сейчас он меня проглотит – и все. Дальше только покой и тишина… Он запихал нас в машину, сел за руль и поехал вверх по узкой улице. К Марго вдруг вернулся дар речи, и она начала орать почему-то по-английски, пытаясь схватить Алекса за руку. Он рявкнул что-то в ответ, потом развернулся и отвесил Марго пощечину. Она ахнула и замолчала, глаза наполнились слезами, как у ни за что побитой хозяином собаки. Это отрезвило меня – все, что угодно, но вида плачущей Марго я не выносила совершенно. – Останови машину! – приказала я, но Алекс не реагировал, и тогда я открыла дверь, выкинув ногу из салона. Это подействовало – уж кто-кто, а Алекс не сомневался в том, что я могу выйти на полном ходу. Машина нырнула в близлежащий переулок и замерла, Алекс выскочил, выдернул меня на улицу и наотмашь ударил по лицу раз, другой, третий. Я моталась в его руках туда-сюда, понимая, что лучше не сопротивляться, чтобы не ввести его в раж, когда он уже не сможет остановиться. Марго выскочила и вцепилась ему в руку: – Ты сдурел?! Отпусти ее! На ее крик стали открываться окна домов, начали выглядывать люди, привлеченные шумом. Алекс выпустил меня, сунул руки в карманы пиджака и глубоко задышал, успокаиваясь. Я безвольно опустилась прямо на мостовую, не обращая внимания на белое пальто. Марго, присев на корточки, тормошила меня, но бесполезно – я словно закрылась в шкафу и не желала выбираться. Я не понимала, что происходит, что я делаю здесь, за что он меня ударил. Алекс окончательно успокоился, подошел к нам и буркнул: – Вставайте обе. Надо ехать. – Куда? – враждебно спросила Марго, не шевелясь и не собираясь подчиняться. – В отель. – Мы тебя не приглашали. – С каких пор мне стало необходимо твое приглашение, Марго? – Алекс растянул губы в ухмылке, но глаза оставались злыми. – Я здесь только потому, что вот ей, – кивок в мою сторону, – как обычно, угрожает опасность. Сдались вы мне обе, я так от вас устал, что мечтаю о том дне, когда смогу жить, не вспоминая о вас. – Ты нелогичен, – бросила я, вставая и отряхивая пальто. – Устал – так какого черта явился? Снова пытаться меня спасти? Зачем? Ты же устал! Ну, так дай возможность кому бы ни было сделать то, что он хочет, и все – ты свободен от меня на остаток жизни. – Дура ты, Мэри. Если бы все было так просто, – вдруг совсем уж как-то печально проговорил Алекс и протянул одну руку мне, а вторую – Марго. – Я вас прошу – уедем отсюда. Мы переглянулись и приняли его приглашение. Уже в машине я спросила, глядя в зеркало заднего вида, чтобы поймать взгляд Алекса: – Что ты сделал с волосами? Это же форменный кошмар, ты выглядишь как клоун в неудачный день. – Тебе не нравится? – Он взъерошил одной рукой шевелюру, и та превратилась в объятое рыжим пламенем птичье гнездо. Мы с Марго зашлись от хохота, и Алекс не выдержал, засмеялся вместе с нами. Настроение как-то сразу взмыло вверх, даже смазанная концовка презентации перестала казаться кошмаром. И предложение Алекса поужинать вместе мы восприняли без обычной в таких случаях агрессии. В ресторане отеля было шумновато – вечер пятницы, много народа, все оживленно что-то обсуждают, сидят парами или компаниями. Прекрасная погода, прекрасный осенний вечер… Мы расположились на открытой террасе за столиком на троих, неспешно ужинали, не принимая участия в общем шуме и веселье. Поводов для него не было. Алекс вкратце изложил то, что успел узнать за время своего отсутствия, и подтвердил мои самые худшие подозрения. Охотился за бриллиантами, а соответственно и за мной, действительно брат Кости Вартан. Он никогда не был «в деле» с Костей и Артуром, исключительно по причине тогдашнего малолетства, однако в имущественных вопросах оказался подкован куда лучше меня. Очевидно, о бриллиантах чиновника Маркова Вартан узнал от Кости или Артура случайно. Скорее всего – от Артура, тот в пьяном виде любил побахвалиться, где, кого и на какую сумму они с Костей «обули». Вот ведь… Я не знала – а Вартан… Хотя – чего я так переживаю? Оно мне надо – бриллианты эти? Да я их отдам и забуду, что они когда-то у меня были. Именно это я и сообщила Алексу за десертом. Призрак окинул меня оценивающим взглядом и хмыкнул: – Ты всерьез думаешь, что на этом все закончится? – А что? Разве не это нужно Вартану? Алекс отхлебнул вина, поставил бокал и снова усмехнулся, однако глаза его вовсе не выражали веселья: – Мэри-Мэри… Ты так и не поняла, за кем была замужем и в какой семье жила. Бриллианты – повод. Всего лишь повод. Маленький мальчик Вартан будет мстить тебе за гибель братьев – и не говори мне, что ты ни при чем. Ты можешь быть сто раз невиновна – для себя. Но для семьи ты будешь виновна до самой смерти. И Вартан не успокоится, пока не накажет тебя.