– Да?! Мне?! Тогда зачем же ты так дотошно выпытывал у меня правду, а? Какой тебе интерес в том, что, как ты говоришь, принадлежит мне?! – Я вскочила на ноги, но Алекс вдруг схватил меня за лодыжку так, что я едва не потеряла равновесие и не упала. – Осторожнее, там осколки, ты порежешься, – спокойно пояснил он, встал и, взяв меня за руку, повел в кухню. На столе уже стояли две чашки кофе. Алекс подтолкнул меня в угол, придвинул мундштук, подождал, пока я трясущимися руками вставлю в него сигарету, поднес к ее кончику зажигалку и продолжил: – Мэри, дело не в этих камнях. Дело в другом. Тот, кто заказал мне их найти, не остановится. И ему даже не столько нужны камни, сколько ты. – Очень интересно. Ты второй раз получаешь заказ на мое убийство. Так, может, вот он, шанс упорядочить все в своей жизни, а? – Я вытерла глаза рукавом халата и взяла чашку. Алекс смотрел на меня с сожалением, словно разочаровался окончательно. Да и черт с ним – я поняла наконец, что для этого человека в мире существуют только деньги и еще какие-то собственные резоны. И все. Ради этого он способен на что угодно. В глубине сознания шевельнулась мысль о том, что я несправедлива, и Алекс много раз бросал все и летел на помощь Марго или мне, но тут же пропала. – Успокоилась? – насмешливо спросил он меж тем. – Если жалко статуэтку, так не огорчайся – я тебе подарю другую, купил как-то по случаю. Не фламенко, конечно, но зато почти коррида. Мне пора уходить, я и так задержался, – он поднялся, аккуратно поставил в раковину чашку и направился к двери. – О, ну еще бы! – отхлебнув кофе, усмехнулась я. – Ты ведь сделал свою работу, можешь со спокойной совестью уезжать. Подавись своей статуэткой, понял? И не забудь стекляшки собрать. Алекс остановился на пороге кухни: – Я же сказал – мне они не нужны. – А чем же ты отчитаешься перед заказчиком? Подорвешь имидж – кто ж тебя потом на работу возьмет? – глумилась я, с наслаждением наблюдая за тем, как меняется выражение его лица. – Ты понимаешь, что говоришь и кому? – О, простите, я забылась! – продолжала я, потеряв страх и не отдавая себе отчета в словах. – Давай забирай этот мусор из спальни и катись, господин великий киллер! Ведь это же ты отправил на тот свет старика Борисыча – скажешь, нет? – Лицо Алекса осталось непроницаемым, хотя глаза на миг опасно блеснули. – Да не бойся, я никому не скажу. Но просто знай – камни, которые валяются сейчас там, в спальне, принадлежали не Косте, а ему, Борисычу. Он проиграл их моему мужу, вернее, не их, а деньги, но расплатился, видимо, камнями. И пытался вернуть свое – с помощью сына Вити, который по счастливой случайности с детства занимался бальными танцами. Везение, да? Ну, смирись – не ты один такой удачливый. Что – не знал? Да что ты вообще знаешь, кроме своих идиотских мистических трюков! Призрак Алекс! Ха-ха! Я не увидела, в какой момент в его руках оказался нож. Да, мой любимый нож для разделки рыбы – тонкий и длинный, с наборной ручкой. Сжав его в кулаке, Алекс шагнул в мою сторону. Я поднялась, отпрянула к стене и допустила роковую ошибку – посмотрев в его распахнутые от гнева глаза, произнесла тихо: – Взялся за нож – бей, иначе какой ты мужик? Спустя секунду я почувствовала острую жгучую боль где-то справа между ребер. Стало горячо, халат начал пропитываться чем-то, я приложила руку и ощутила липкое и теплое – кровь. Не понимая, что произошло, я подняла глаза на Алекса – он стоял бледный, со сжатыми губами, в руке его так и был зажат нож, но уже окропленный красным. Моей кровью. Я протянула в сторону Алекса руку, словно предлагая убедиться, что удар достиг цели, и в тот же момент почувствовала дикую слабость и усталость. Захотелось прилечь прямо тут, у стола, на пол, и уснуть. Собственно, я так и сделала, совершенно не обращая внимания на гортанный вскрик Алекса, на стук отброшенного ножа, на то, как он трясет меня за плечи. Мне хотелось одного – уснуть… Алекс Он недоуменно смотрел на окровавленный нож в своей руке и не мог понять, что именно произошло. Мэри тянула к нему руку, ладонь которой была в крови, и улыбалась виноватой улыбкой. «Господи, да ведь это я – ее», – понял вдруг Алекс. Эта мысль мелькнула в мозгу вспышкой, высветив весь ужас произошедшего. Он сам, своей рукой ударил Мэри, и, возможно, смертельно – удар был отработан и поставлен давно, сто лет назад в лагере подготовки смертников. О черт… Отбросив нож, Алекс кинулся к осевшей на пол Мэри, затормошил ее, но та потеряла сознание. Рана оказалась не очень глубокая, и, к счастью, удар пришелся всего на сантиметр выше печени, как раз между ребер – Мэри была прилично ниже его ростом, а потому Алекс не рассчитал, бил как привык, и вышло так, что это спасло ей жизнь. Хорошо еще, что нож он успел зачем-то развернуть плашмя, а не направить лезвием вниз… Нужно было звонить в «Скорую», но как, как – когда ему самому нужно сматываться? Оставалось одно – звонить Марго. Та долго не брала трубку, хотя Алекс предусмотрительно звонил с мобильного Мэри, потом наконец он услышал ее голос, ставший уже слегка чужим за это время: – Да, Мэрик, прости, я была в душе. – Это не Мэри. Это я. Пауза. Такая долгая пауза, и Алекс вдруг испугался, что сейчас она бросит трубку. – Марго, слушай! Ты мне срочно нужна, поднимись к Мэри, я все объясню. Только быстро, это важно. – А больше ничего не хочешь? – с совершенно не свойственной ей дерзостью поинтересовалась Марго. – Только одного – поднимись в эту чертову квартиру! – теряя терпение, процедил Алекс. – Иначе твоя кукла умрет от потери крови, и я ничего не смогу сделать. – Что?! – завизжала Марго так, что он был вынужден отвести трубку подальше от уха. – Что ты сделал с ней?! – Хватит болтать, Марго, я не шучу, иди сюда! – И он отключил телефон. Склонившись над неподвижно лежавшей у стола Мэри, он пощупал пульс. Жива. Прекрасно. Можно убрать улики – нож. Аккуратно завернув его в кухонное полотенце, Алекс сунул сверток во внутренний карман пиджака. В спальне на полу, словно мусор, валялись бриллианты, стоимость которых превышала сотни тысяч долларов раз в пять примерно. Ему эти камни не нужны – он оставит их Мэри. Она заслужила их, заслужила хотя бы тем, что не стала покорной куклой в руках своего мужа, а сопротивлялась, боролась за свое право жить так, как хотела сама. И он объяснит, почему поступил именно так, а не собрал все и не отдал заказчику, но только когда сможет спокойно с ней разговаривать. Маленькая сучка, до чего довела… Он поднял на нее уже не руку – нож… Поворот ключа в прихожей заставил его вздрогнуть, но он тут же успокоился – Марго. Она ворвалась в кухню растрепанная, в банном халате, с полусвалившимся с мокрых волос голубым полотенцем. Увидев лежащую Мэри с белым лицом и огромным красным пятном на халате, Марго охнула, повалилась на колени рядом с подругой и завыла. – Погоди, что ты ревешь? Она жива. Марго подняла глаза, и Алекс поразился тому, какие они стали – чужие, злые, глядящие на него с ненавистью: – Сволочь! Какая ты сволочь! Ты все-таки убил ее! Мразь, ненавижу тебя, ненавижу! Когда ты уже сдохнешь?! Раньше он не потерпел бы и сотой доли подобных выражений, но сейчас чувствовал себя виноватым – повелся на брошенную Мэри в запале ссоры фразу, а должен был сдержаться, должен был… – Марго, если ты хочешь, я сдохну, но сейчас… умоляю тебя – вызови «Скорую», иначе она умрет. Мне нужно уйти, я потом позвоню, – выпалил он скороговоркой, чмокнул растерявшуюся Марго в мокрую от слез щеку и вышел из квартиры. Далеко он не пошел, сел на лавку под деревом, закурил и принялся ждать «Скорую». Машина подлетела буквально через десять минут, из нее вышли мужчина-врач и молодая девушка, торопливо скрылись в подъезде. Алекс успел выкурить почти половину пачки, прежде чем мужчина снова спустился и взял носилки. Через какое-то время он и высокий крепкий парень, видимо, сосед, вынесли Мэри, укутанную по шею пледом, рядом, подняв в руке флакон, от которого к локтю Мэри тянулся шланг капельницы, шла девушка, а с другой стороны – Марго, успевшая надеть джинсы и ветровку. Мокрые волосы были кое-как закручены в узел, лицо без косметики казалось совсем детским и испуганным. Она держала Мэри за вторую руку и что-то постоянно говорила. Когда машина, включив сирену и мигалку, вылетела из двора, Алекс испытал облегчение. С ней все будет в порядке, она выживет, настырная рыжая сука, без которой так скучно было бы жить… Мэри Открыть глаза кажется непосильным трудом, веки словно налиты тяжестью. Хочется увидеть свет, а глаза не открываются. Где я, что со мной? Не вижу… Чья-то теплая ладонь прикасается к руке, гладит ее. Кто здесь? – Мэри… Мэри, ты слышишь меня? – женский голос. Марго! Моя Марго! С огромным трудом я чуть разлепила веки, и яркий свет сразу ударил в глаза, заставив зажмуриться. Откуда такой свет, боже мой? – Сейчас, потерпи, я закрою окно. Я услышала звук отодвигаемого стула, шаги и шелест опускаемых жалюзи. Сразу стало легче, яркий свет пропал, и я открыла глаза, обводя взглядом помещение в поисках Марго. Она спешила ко мне от большого окна, надежно замаскированного белыми жалюзи. – Мэри, как ты? Наконец очнулась, а то доктор уже раза три приходил, спрашивал, не открывала ли глаза… а я сижу-сижу, смотрю на тебя, а ты все спишь… – она выливала на меня поток слов, словно пытаясь замаскировать страх и тревогу. – Марго… – охрипшим голосом попросила я, поморщившись. – Дай попить… Она суетливо вскочила, опрокинула стакан, выругалась вполголоса и вдруг расплакалась, закрыв лицо сорванным со спинки стула полотенцем. Я ничего не понимала. Неужели разбитый стакан произвел на нее такое впечатление? Собственно, до меня наконец дошло, что я в больничной палате, но вот как я оказалась здесь, почему? Этого я не помнила. Я провела рукой по правому боку, нащупала повязку и отбросила простыню, которой была укрыта. Там оказалась чуть пропитанная сукровицей марля. Я перевела взгляд на Марго: – Успокойся… что со мной случилось? Марго всхлипнула еще пару раз, утерла лицо полотенцем, и я удивилась отсутствию косметики – Марго не выходила с таким лицом даже в «стекляшку» за молоком. – Марго… мне трудно разговаривать… я хочу пить… Она наконец взяла себя в руки и поднесла мне небольшую пластиковую бутылку. Сделав два глотка, я почувствовала себя лучше, перехватила руку Марго и сжала ее: – Расскажи мне… Она вздохнула, прижала мою руку к щеке и пробормотала: – Я никогда не думала, что все случится именно так… Что мои любимые люди будут врагами… что он… ты… Господи, если бы можно было все вернуть… Ну, понятно. Что-то подсказало мне, что это дорогой Призрак упек меня на больничную койку, без его вмешательства не обошлось. Но что именно случилось, как? И почему я ничего не помню? – Марго… – Мэрик, я не могу… не проси… Поняв, что она сейчас опять заплачет, я отстала. В конце концов, какая разница, что сделал Алекс? Все уже случилось, изменить что-то я не могу, так зачем мучить расспросами Марго, которая переживает за нас обоих? Я лишний раз убедилась в своей правоте – Марго и Алекс никогда не оставят друг друга в покое, никогда не сумеют расстаться навсегда, что бы оба ни говорили. А «под раздачу» всегда буду попадать я – слишком удобная мишень. И если я не найду в себе силы исчезнуть – то непременно погибну, уж слишком твердая рука у Призрака, слишком железная воля. Нет, мне не справиться. Пришел доктор, веселый толстячок с бородкой и усиками, потеснил Марго со стула, осмотрел повязку, измерил давление и спросил: