– Как получится. Следовать за Ароном оказалось легко, маг и не думал скрывать, в каком направлении ехал. Пару часов спустя Мэль натянул поводья, замедляя шаг коня, и соскочил на землю. Коснулся лба вороного и прошептал несколько слов на языке своего племени. Глаза жеребца затянуло сонной поволокой, конь тихо всхрапнул и опустил голову, густая грива свесилась почти до земли. А полуэльф зашагал в направлении огня, поблескивающего сквозь густую поросль. Однако звук незнакомых голосов насторожил Мэа-таэля и заставил замедлить шаг. Потом к первым голосам добавился еще один, ненавистный, и рука сама скользнула к ножнам. Лисс снисходительно наблюдал, как Ринна обхаживает Венда и как тот не обращает на усилия полуэльфийки никакого внимания. Ситуация, давно знакомая всем ее участникам, служила источником немалого количества шуток, порой доводивших Ринну до слез. Сам Лисс давно и прочно подозревал, что Венд слегка не в себе – отвергать любовь такой красавицы, как Ринна, мог только сумасшедший. Прежде у Лисса появлялись подозрения и другого рода, но впоследствии подмастерье узнал о весьма нежной дружбе Венда с молодой вдовой из Криу. Кроме того, выяснилось, что воин не отказывался поужинать у старшей дочери почтенного настоятеля. Муж бедняжки уже пять лет как сгинул без вести, оставив супругу в грустном состоянии неопределенности. В общем, прекрасной половины рода человеческого Венд не чуждался. Наверное, в этом все и заключалось: именно человеческого. Ни эльфийки, ни полуэльфийки воина не прельщали. Счастливым от их встречи Венд не выглядел – все еще сильно переживал из-за неудачи. Впрочем, Лисс с самого начала не верил в успех затеи, уж слишком серьезен противник, а попытка убить мага на его же территории издавна приравнивалась к самоубийству. А вот Ринна в Венда верила. С севера прилетел холодный порыв ветра, предвестник скорого рассвета, заставив юношу невольно поежиться и придвинуться ближе к костру. Языки пламени весело танцевали на остатках хвороста, и на мгновение Лиссу показалось, будто у Венда тень раздвоенная. Юноша вгляделся пристальнее, надеясь, что все придет в норму, но на земле, в такт движению огня, изгибались две тени. Нить мыслей потерялась, юноша потряс головой, потом пару раз крепко зажмурился. Не помогло. – Венд, – разом охрипшим голосом проговорил Лисс, прервав Ринну, рассказывающую какую-то историю. – Венд, у тебя двойная тень! Воин недоуменно посмотрел на юношу, потом вскочил на ноги, разворачиваясь. Замер, брови взметнулись вверх. – Точно. И отчего так? Лисс растерянно пожал плечами. – Не знаю, я же только подмастерье, – и перевел вопросительный взгляд на сестру. Та, не отводя глаз от теней, прошептала: – Это твое проклятие, Венд. – Как интересно, – проговорил тот, для пробы делая движение рукой, одновременно отраженное обеими тенями. – Что из этого следует? Побледневшая Ринна перевела взгляд на воина. – Что угодно. Вторая тень может пить из тебя силы, может задушить во сне, если этого захочет Тонгил, а может в любой миг превратить в чудовище. – То есть, – вмешался Лисс, не впечатленный словами сестры, – ты тоже не знаешь? – Я не умею читать мысли Темных магов! – огрызнулась та. – Венд, в этот раз ты должен пойти с нами в храм! Только Солнечный может спасти тебя от гибели! Венд склонил голову, словно раздумывая над ответом, потом вдруг резко повернулся к лесу. – Рад видеть тебя, Мэль! – Но, противореча словам, его голос прозвучал низко, предупреждающе, с незнакомой Лиссу интонацией. Мэа-таэль замер, пытаясь понять, что происходит. С одной стороны, вместо Арона вдруг обнаружился Венд, да еще в компании двух Светлых магов, чье присутствие вызывало в эррэ полукровки болезненные вспышки. С другой – человек перед ним просто не мог быть Вендом. Хотя бы по той причине, что неподалеку, привязанный к стволу, стоял конь Арона, а на самом Венде оказалась одежда мага. Логика продолжала подкидывать все новые и новые несоответствия, перебарывая первое побуждение метнуть во врага пару «жал» с особым веществом на лезвиях, погружающим в долгий сон. Быстрая смерть – это не то, чего желал Мэа-таэль своим кровникам. – Рад видеть тебя, Мэль, – проговорил кажется-не-Венд, и полукровка вздрогнул от знакомых интонаций. Могло ли это быть очередной интригой мага? Его неудачным – или же удачным – экспериментом? – Присоединяйся, – добавил кажется-не-Венд, делая приглашающий жест. Со стороны человек мог бы показаться гостеприимным хозяином, но Мэль давно научился слышать приказ под маской просьбы. Лисс с изумлением смотрел на черноволосого полуэльфа, с мрачным видом выходящего из леса. Мало ему Ринны, так еще один пасынок остроухого народа пожаловал в гости! И не где-нибудь в имперской столице, где отпрыски смешанных пар хоть и оставались диковинкой, но все же попадались, а в самом сердце владений темнейшего из магов. – Венд, кто он такой?! – Не в характере Ринны было терпеливо ждать объяснений. – Мой друг, – просто ответил воин. И видя удивление девушки, пояснил: – Так получилось, что мы не виделись несколько лет. – Мэль, – нахмурилась Ринна, видимо пытаясь вспомнить, потом развернулась к полукровке. – Почему я никогда не слышала о тебе? Из какой ты Ветви? Тот скользнул по девушке взглядом, но отвечать и подходить ближе не торопился. Словно бы – отметив это, Лисс напрягся – словно бы черноволосый ждал и готовился отразить нападение с их стороны. – Мэль не может назвать тебе свою Ветвь, Ринна, – вмешался Венд. – Он связан клятвой. Прошу тебя, ни о чем его не расспрашивай. – Хорошо. – Теперь, когда девушка обращалась к воину, ее голос заметно смягчился. – Хорошо, как скажешь. Перемена в поведении сестры заставила юношу отвести взгляд и кашлянуть, пряча предательскую улыбку. А когда вновь повернулся, не смог сдержать крик: черты лица Венда потекли, искажаясь, превращаясь в нечто иное… Глава 26 В отличие от испуганных Светлых Мэль чувствовал лишь облегчение, наблюдая, как невидимый мастер лепит человеческое лицо совсем-не-Венда; как меняет черты, где-то укрупняя, где-то уменьшая; как сглаживает уродливый шрам. Еще мгновение – и не-Венд действительно стал Ароном, привычно сероглазым и черноволосым. Значит, сейчас, прежде чем Светлые опомнятся… Ладонь полуэльфа коснулась левого рукава, где прятались иглы-ахарры. Мальчишке хватит двух, а вот на девчонку лучше не жалеть. Арон не успел вмешаться и остановить полуэльфа, и теперь перед ним на земле лежали два обмякших тела. – Славная добыча! – Мэа-таэль широко улыбался, довольный собой. – Двое Светлых, причем одна – принятая в Ветвь полукровка. Пусть ты частично потерял память, но удача никуда не делась. Арон криво усмехнулся, вспомнив свои неизменные выигрыши в кости, предчувствия, удачу – еще из той, прежней жизни, когда его с завистью называли Счастливчиком. – Что предлагаешь с ними делать? – Отвезем в замок и определим в свободные клетки, – с готовностью отозвался полуэльф. – После того как весной ты со своими экспериментами опустошил все подземелья, места там много. И ты, получив полукровку, перестанешь при каждой неудаче грозиться разобрать на ингредиенты меня, – добавил Мэа-таэль словно в шутку, но глаза его уже не смеялись. Арон отвернулся к костру и протянул руку, впитывая энергию. – Как ты вообще оказался в лесу? – Гм, – неуверенно кашлянул полуэльф. – Уже после твоего отъезда я вспомнил кое-что, связанное с кровью гидры. И еще я… гм… отменил приказ Стае отправляться. Маг развернулся к Мэа-таэлю. – Полагаю, причины веские? – Думаю, да. – Полукровка огляделся, потом шагнул к уже потухшему костру, аккуратно переступив через лежащего Светлого, и присел на его свернутый плащ. – Дед рассказывал, как кровь солнечной гидры влияет на магов… – И? – поторопил его Арон, когда Мэль замолчал, с задумчивым видом разглядывая серый пепел. – Если вкратце, – полуэльф пожал плечами, – то твоя магия может сильно измениться. – Например? – Например, у тебя могут проявиться способности к некромантии. Или ты станешь Светлым. – Что?! – Тут уж Мэль говорил совсем несуразные вещи. – К Серой Госпоже некромантию, но уж полярность магии поменять невозможно! – Ну да, так считают, – согласно кивнул полуэльф, – но кровь солнечных гидр творит действительно странные вещи. Представь, если полярность твоего эррэ начнет меняться, когда ты взываешь к Тьме. Каков будет результат? – Фатальный, – хмыкнул Арон, представив реакцию воплощенной Тьмы на подобную наглость. – Получается, обращаться к магии мне сейчас противопоказано? Мэа-таэль качнул головой. – Мне сложно представить тебя не творящим постоянно волшбу. Наверное, универсальные вещи, например управление стихиями, безопасны. Арон, я передаю слова деда, сказанные много лет назад, но он был мудрый старый шаман, а я – глупый мальчишка с ветром в голове. Просто будь осторожен, очень осторожен, и если почувствуешь в магии странное, не дави, не пытайся докопаться до сути, как ты это любишь. Отступи. – Не меня ли ты назвал воплощением осторожности? – Маг рассеянно поворошил ногой остывающий пепел. – Да, но не в делах, касающихся магии. Твои безумные эксперименты… Удивительно, что до сих пор не случилось ничего непоправимого. – Хорошо. – Арон присел на плоский камень рядом с полуэльфом. – Насчет магии ты меня предупредил, теперь объясни насчет Стаи. – Здесь все просто. – Лицо Мэля в момент потеряло серьезное выражение, во взгляде появился азартный блеск. – Несколько часов назад я получил сообщение, что слуги Гиты передвинули свои лагеря, один под самый Кирет-град, а второй – в предместья Радоги. Как раз то, чего мы ждали! – М-да? – переспросил маг, пытаясь припомнить, что связывало эти два города и Тонгила-прежнего. Воспоминание о караване из Кирет-града оказалось достаточно свежим, но вот Радога? И при чем здесь передвижение рыцарей Гиты? – Для начала мятежа в Радоге достаточно одного твоего слова, – с готовностью пояснил полуэльф. – Изначально он планировался на канун Сехетта, осеннего равноденствия, но большинство наемников, местной стражи и армии, а также треть магистрата уже наши. За сутки все закончится, а если во время беспорядков в первую очередь пострадают храмы Гиты и ее гвардия, мы ведь не расстроимся? – А потом? – А потом Радога тихо и незаметно перейдет под протекторат наместника Тонгила. Арон кивнул; высказанная Мэа-таэлем идея звучала разумно. А все яснее проявлявшийся конфликт со слугами Гиты подсказывал, что детство у него с Тонгилом-прежним действительно было одно на двоих, и Темный, как и он сам, не простил служителям богини гибель отца.