— Подарки-презенты! Фор ю, май систер! От благодарного населения Экваториальной Конги и лично от слуги местного религиозного культа. Их колдун классный мужик! Ему лет восемьдесят, а ему маленьких девчонок таскают, чтоб от него понесли, значит… У них почетным считается, если в семье дети от колдуна. Тут еще письмо для их парня, который в Москве живет. Ирина выпихнула разболтавшегося брата за дверь и бросилась к холодильнику. Вытащив огромный кусок сизой бегемотины, она осторожно выкинула его в мусоропровод. Открыв сумку, обнаружила в ней конверт и некоторое количество предметов непонятного назначения. Решила все оставить до прихода Нгомо. Пусть сам объяснит, что к чему. На следующее утро подружки навестили в больнице Ольгу. Она окрепла и чувствовала себя хорошо, но врачи удерживали ее на «режиме». На «режиме» решительно настоял спаситель-старичок, прикативший в следующий визит на подержанном, но вполне сносном «Рэйндж-Ровере». Он окружил ее плотной заботой, и Ольга тихо стонала от навязчивого сервиса. После визита Ирина потащила подруг к себе на консультацию. Около двери топтался Нгомо, будущий колдун с дипломом. Увидев Ирину, он обрадовался ей, как родной. Что тут же продемонстрировал. Он поклонился в пояс каждой из подруг. А если в московский летний полдень на лестничной клетке вам в пояс кланяется негр, то тут есть над чем задуматься. — Я хожу на курсы русской народной песни, — развеял сомнения веселый Нгомо. — Вчера мы изучали свадебный обряд. Я играл свата. Руководитель кружка сказал, что у него никогда не было такого ученика. Замечание заведующего фольклорным кружком на деле звучало двусмысленно, но его решили не обсуждать на лестнице. Нгомо читал письмо от папы и плакал. Любопытная Таня заглянула ему через плечо. Текст письма, написанного кровью носорога на куске белой птичьей кожи, внешне напоминал стоянку бомжей, перепаханную бульдозером. Нгомо поднял залитое слезами лицо. Он выглядел так жалко, что чувствительная Алена вздохнула сочувственно. — Папа болеет. Говорит, что еще лет десять проживет, не больше. Просит учиться быстрее. Все замолчали. Пауза затягивалась. Нгомо извинился в самых изысканных выражениях и убежал умываться. Таня, узнавшая от Ирины про подарки, нетерпеливо вытащила сумку и бухнула ее на стол. Чего в ней только не было! Когда Нгомо вернулся в комнату, то прирос к полу от представшего его глазам зрелища. Ирина натянула на себя длинную красно-зеленую рубаху с огромным желтым солнцем на груди и кружилась по комнате. На ногах у нее красовались тапочки из крокодильей кожи с помпонами из перьев страуса. Алена укуталась в подобие длинной розовой простыни, а на голову набросила платок с бахромой из хвостов неведомых зверюшек. Таня не мудрила с одеждой. Она выбрала из кучи предметов на столе большой металлический кружок на медной цепи и собиралась просунуть голову в цепь. Ее остановил истошный крик Нгомо: — Нет! Нет! Не двигайтесь! Стойте! Таня раздраженно взглянула на него: — Что еще? Что случилось? Нгомо одним прыжком пересек комнату и выхватил амулет из рук Тани. Та невольно вскрикнула, когда цепочка оцарапала ей руку. Нгомо опомнился и в очередной раз рассыпался в извинениях. Но амулет не отдал. — Особый амулет. Тот, кто наденет его в тот редкий день, когда солнце становится черным, тот получает божественную силу и будет в состоянии узнавать людские судьбы. Он сможет предсказать все! Но в другое время его надевать нельзя. Иначе на владельца падет страшное Куалочу-Мбане, Проклятие Короткого Члена. Тишина в комнате сгустилась настолько, что ее можно резать ножницами. Таня побагровела. Она не любила, когда над ней издевались. — Что еще за проклятие? — вкрадчиво поинтересовалась она. Подруги узнали тон и на всякий случай подвинулись поближе к ней, чтобы схватить Таню, когда та бросится в драку. Не подозревающий о нависшей над ним ужасной опасности Нгомо разъяснил тоном отличника: — Специальное проклятие, когда член становится коротким у того, кто амулет надел. У Тани помутнели глаза, а пальцы инстинктивно шарили по столу. Ирина успела выхватить из-под ее руки топорик для проведения обрядов жертвоприношений. Наточенный, словно бритва, сувенир вполне годился для проведения простых операций на кишечнике. — Имею вопрос. А как ко мне относится это проклятие? Ты мне объяснишь, колдун чертов?! — Удержавшись от мгновенного убийства, Таня не удержалась от истошного крика. Ее подруги заинтересованно прислушались. Их увлек хитрый ребус с редким африканским табу. Нгомо ни на секунду не задумывался: — Вам-то что! У вас… э-э-э… Словом, на вас лично проклятие не распространяется… — Спасибо и на том, — иронически отреагировала Ирина. — С женским приветом! А то сидим и думаем, что куда уж у нас короче… — Не так просто, — развивал мысль противный Нгомо. — Проклятие не касается вас, но напрямую относится ко всем мужчинам, с которыми вы, э-э-э, будете… Вы меня понимаете? Член становится коротким и очень твердым. — Надолго? — спросила Таня только для того, чтобы что-то спросить. — Не очень. До конца этой жизни. И Нгомо поспешил успокоить дам: — Но в следующей жизни длина восстанавливается! — Спасибо! — Таня вся трепетала. — Что же получается! Я, например, хочу предсказывать судьбу. Но если надену эту железяку то у моих мужиков укоротится и отвердеет то единственное, ради чего мужики, собственно, нам, бабам, и нужны! — Но хотя бы отвердеет… — робко заметила Алена и покраснела. — Благодарю покорно! Ты хочешь трахаться или внимать стуку деревянных яиц? Нгомо почувствовал, что ему пора собираться, но ему не дали уйти. На стол вывалили содержимое сумки и потребовали комментариев. Нгомо перебирал знакомые предметы и улыбался: — Ха! Средство от приступов ревности! От болезни головы и ног… Ритуальные лук и стрелы моего племени… Маски богов Реки и Леса… Нгомо внезапно запнулся и нахмурился. Он вытащил мешочек из странной пузырчатой кожи и осторожно потянул стягивающую его веревочку. Не залезая внутрь пальцами, он медленно раскрыл его и заглянул внутрь. Там лежал корешок. Волосатый, коричневый корешок длиной сантиметров десять — двенадцать, толстый и с кусочками прилипшей к нему земли. — Не мучайся, говори! — приказала Таня. Нгомо очнулся от мыслей. — Наука называет такой корешок Radix Villermania. Нашел его в наших краях путешественник Карл Виллерман. Назвал своим именем, описал и с курьером отправил в главный лагерь экспедиции. Едва успел перед смертью. Племя тогда ужасно голодало… Память отважного путешественника почтили молчанием. Нгомо продолжил: — Племя называет его «корешок Ронго». Кошмарная штучка. Я не знаю, почему отец передал это вам. Но папа знает зачем. Он все знает. — Лучше расскажи, как это действует и к какому месту это прикладывать. Может, от этого делается длиннее… Нгомо не понравился игривый тон Тани. Он серьезно сказал: — Корешок Ронго — средство для оживления мертвецов. Подруги вздрогнули и схватились за руки. — И что… действует? Нгомо мрачно ответил: — Действует. Я сам видел. Озарение — штука внезапная. Оно не назначает свиданий. Оно приходит само. К Гане оно явилось именно сейчас. Нгомо хотел встать, но железная рука русской женщины вернула его обратно на место. — А если корешок на живом человеке испробовать? Нгомо удивил женщин второй раз за день. Он троекратно перекрестился. От страха, наверное: — Ронго пробуждает спящие жизненные силы. Вы же понимаете, если оживлять мертвого, то к нему возвращаются уснувшие жизненные силы. А если живого, то в нем проснутся те силы, о которых он сам и не подозревает. Его желания, наклонности разные… Но надо исполнить ритуал. — Вот ты нам и поможешь, — подытожила Таня. Ирина и Алена переглянулись. Что еще она задумала? Их домашний химик в двух словах объяснила им суть своего плана. Пораженные подруги таращили глаза в изумлении. Таня не любила терять время попусту: — Что нам нужно? Вареная кошка? Глаза летучей мыши? Прямая кишка оцелота? Нгомо весь передернулся от отвращения: — Тьфу! Гадость! Дикость! Даже мой папа, Великий Чаади… — К черту папу! То есть, ура-ура, хоп-хоп! А теперь составим список. Перечисление недостающих компонентов не заняло много времени. Подружки тут же распределили обязанности: 1. Сова живая — 1 (одна) шт. Ирина выпросит ее в зоопарке на ночь с помощью Винсента. Ей же поручили принести акварельные краски.