– Чего ты вдруг об этом? Или я навеял? – рассмеялся мужчина. «Точно издевается!» – решила Элина. – Сама не знаю, почему именно сейчас я об этом подумала. На меня тут все плохо влияет. Уходить мне надо! – Никуда уходить не надо. Сейчас мы пойдем в баньку, настоящую, русскую… Не смотри на меня так, по очереди пойдем. Тут при гостинице очень приличная банька. И банщик профессиональный, он меня уже знает. – Звучит заманчиво. Тем более что я, как русский человек, никогда не посещала русскую баню, – вздохнула Элли. – Непростительное упущение! – В глазах Джона заплясали смешинки. Глава 7 Элли чувствовала себя так, словно родилась заново, прошла какое-то очищение. Она на самом деле никогда не парилась раньше в бане, и Джон очень подробно посвятил ее в банное искусство. Такой вот казус – привлек ее первый раз к исконно русской процедуре человек, много лет уже не живущий в России и позабывший про свою национальность. Актер объяснил, сколько сделать заходов, на какой ступеньке и по сколько минут посидеть. А также передал ее размягшее тело в опытные руки банщика Олега, здоровенного мужика с красным лицом и огромными ручищами. – Он же мужчина! – ахнула она и наотрез отказалась входить с ним вдвоем в баню. Олег, усмехнувшись, вытер об себя руки. – Да что вы, дамочка, в самом деле?! Я двадцать пять лет голых людей парю. Нужны мне ваши прелести… Чего я там не видел? Для меня ваше тело как хлеб для пекаря. И вот он уже разложил ее на деревянных полатях, несколько раз оходил веником, разработал неожиданно чуткими и ловкими пальцами каждую мышцу и каждую биологическую точку. Потом намазал тело какой-то вкусно пахнущей жидковатой массой и сделал массаж. – Термоядерная смесь! – пустился Олег в пояснения. – Моя баба изобрела. И творог здесь, и мед, и прополис, и измельченные кофейные зерна, и еще какие-то травы. Фирменный рецепт! Поры раскрываются, все лишнее из организма уходит, кожа верхняя отшелушивается, и ко всем рецепторам кровь приливает из-за красного перца. Идет активное омоложение… Окончательным этапом рождения заново стало купание в ледяной купели, где распаренные поры сузились, а кожа успокоилась. Правда, сердце чуть не остановилось. Элли даже и предположить не могла, что будет так визжать. – Скромная у вас женщина, так и не скинула с причинных мест полотенчико, – не удержавшись, сообщил Олег Джону, уже отдыхающему в предбаннике. – А она без опыта! – хохотнул Джон. – Зато у тебя опыта на десятерых, – огрызнулась Элли, краснея. – Садись, разговор говорить будем, – пригласил ее актер устраиваться в плетеном кресле с мягкими подушками. Они оба были одеты в гостиничные длинные махровые халаты и белые одноразовые тапочки для посещения бани и сауны. Воздух в комнате отдыха был очень свежим, «не городским», а сама обстановка очень успокаивающая. В углу работал искусственный фонтанчик и тихо играла релакс-музыка. Это, так сказать, для тела и души. А для желудка предлагались фрукты, шоколадные конфеты, зефир и душистый зеленый чай, тоже способствующий очищению организма. – Хорошо? – спросил Джон. – Ага, словно заново родилась. – Я же говорил! Я даже в Америке баню посещал. – А тебе-то можно было с раненой головой сейчас париться? – поинтересовалась Элли. – А я особо не парился, так, слегка. – Джон закурил, сразу же отравив весь свежий воздух. – Извини… – Оригинальный подход, – не могла не отметить она, – сначала закурил, потом извиняешься. – Только так. Потому что спросить, можно ли мне закурить, я не мог. – Чего так? Язык отсох? – Извини, это мой единственный недостаток – я не могу не курить. Просто не могу. Очень вредная привычка, но я и сигареты – неотделимы друг от друга. – А жена терпит? – Я не женат. – А девушка? – продолжала допрос Элли. – Их было много, и они были вынуждены мириться. – А если бы любимая девушка поставила тебя перед выбором: или она, или вечный сигаретный дым? – Вот любите вы, женщины, ставить нас, мужчин, перед выбором. Тина или я, или твоя любовница. Так? Да шучу я! Извини, но я выбрал бы никотин. – Да? Тогда кури, – вздохнула Элли. – А кого, кстати, ты бы выбрал, жену или любовницу? Джон рассмеялся. – Это психологический тест? – Ага, мечу на одно из больных мест, – кивнула Элина. – Метать ничего не надо, не рыба. А насчет выбора… У меня не будет такой ситуации, именно поэтому я до сих пор и не женат. Джон налил ей чаю. Элли закрыла глаза и откинулась в кресле. Во всем теле разливалась благодатная истома, кожа дышала каждой клеточкой. И она стала вспоминать свое детство, маму, и когда впервые увидела Влада. Весь вечер Элина рассказывала Джону о его брате. О работе, высказываниях, каких-то милых мелочах. Актер молча слушал и только курил. А потом взял ее за руку и очень нежно поцеловал. – Ты чего? – смутилась Элли. – Спасибо. Ты словно погрузила меня в свою жизнь, где был брат и где долгие годы не было меня. Это именно то, чего мне недоставало, то, что я хотел знать. Словно я увиделся с Владом и лично поговорил. А он был неплохим человеком… – Прекрасным! Нам с мамой повезло. – Я горд. – А он гордился тобой. – Не думаю. – Гордился! Смотрел все твои фильмы и восхищался твоим мужеством, что не пропал в чужой стране, а наоборот, так прославился. Это, по большому счету, и правда удивительно. Элли покопалась в своей сумке и достала письмо. – Я, собственно, за тобой гонялась, чтобы отдать предсмертное послание твоего брата. Я не знаю, что в нем. Наверное, то же, что я тебе и говорила, просьба о прощении… Скажешь, что могла бы просто передать конверт через горничную в гостинице? – Никогда так не сказал бы. Мне приносят несколько сотен писем и записок, а их я не читаю. Это было бы физически невозможно. Поэтому хорошо, что ты так не сделала. Я прочту прямо сейчас? Не терпится… – Да, конечно, – кивнула Элли. И Джон вскрыл конверт, погрузился в чтение. Честно говоря, Элине было абсолютно неинтересно, о чем брат написал брату, она просто выжидала, понимая, что Джону, возможно, тяжело даже видеть буквы, начертанные Владом. Она тихонечко встала со своего места и вышла из комнаты. Но перед глазами стояло его такое красивое и мужественное лицо с самыми выразительными на свете глазами. «Артисты такого плана должны быть очень умными, глубокими людьми, иначе у них были бы пустые и глупые глаза, и они ничего бы не донесли до зрителя…» – подумала Элина ни с того ни с сего. Она оказалась на террасе, которая выходила на лес, а вдалеке, сквозь стволы деревьев, просвечивала речка. Корпус пансионата находился позади бани. Откуда-то доносились голоса и гогот. Звуки явно приближались. – Пацаны, вон веранда! Давай тащи шашлыки под крышу! Под крышу дома своего… Под крышу дома! А то, похоже, скоро дождь пойдет. Сейчас посидим, пацаны! – раздались крики. Элли вздрогнула и сразу же ощутила испуг. Так косуля чувствует приближение охотника с его запахом пота и пороха, азарта и жажды крови. Она невольно посмотрела в сторону, откуда несся шум. Из кустов со стороны речки появился сначала один мужчина – большой и грузный, с внушительным животом. В руках он держал какой-то мешок и бутылку водки. За ним появились второй, третий… Все они были какие-то лысоватые, «быковатые», с золотыми цепочками на мощных шеях. Элли словно сфотографировала эту картинку, замедлив «съемку» в собственном мозгу. Незнакомец, первым вышедший из леса, сфокусировался на Элли. Большая деревянная изба с резными перилами и поблескивающими в лучах заходящего солнца стеклами окон на втором этаже… На открытой террасе стоит в белом махровом халате с распущенными светлыми волосами женская фигурка… Румяные щечки, блестящие глаза…. Мужик оторопел. – Ого! Ребята, баба! Вот это да! – Это прозвучало так, словно он вообще никогда не видел женщин. Элли потуже запахнула на себе халат и попятилась. – Стой, красавица! Куда же ты? Нам как раз бабы не хватало для полного расслабона! Элли влетела назад в баню и дрожащими руками закрыла за собой дверь на щеколду. – Джон! Джон! – Что случилось? – вышел он ей навстречу, уже одетый в джинсы и футболку, которая красиво облепила его рельефное, еще не обсохшее или плохо вытертое тело. Элли схватила его за руки своими вмиг похолодевшими ладонями. – Тихо! Только тихо! Может, пройдут мимо… Может, пронесет… – Ты куда уходила? Кого пронесет? Я уже хотел идти тебя искать! – Он привлек ее к своей широкой груди, чтобы успокоить.