– Стоп-стоп-стоп! – Вскинув ладони, Рейф беспомощно огляделся, словно Грейс нацелила на него дуло пистолета и потребовала всю выручку из кассы. – Кто говорит про «спать» или «встречаться»? Я сказал, йогурт. Эти слова даже не рифмуются! – Он снова заставил Грейс улыбнуться. Макс тоже это умел. Когда-то. – Я люблю замороженный йогурт и просто подумал, может, ты тоже его любишь, – продолжал Рейф. – В любом случае, перерыв у меня всего пятнадцать минут, так что свидание вышло бы дешевеньким. И вообще, не рекомендую со мной встречаться, я в этом полный лох. – Ты такой странный, – помолчав, заметила Грейс. – Мои братья и сестры давно выросли, – пожал плечами Рейф, – так что меня можно назвать единственным ребенком в семье. Я часто разговариваю сам с собой. – Меня тоже можно, – сказала Грейс и вдруг осознала, что называть ее так уже неправильно. – Ну, почти. Длинная история. Рейф вздернул бровь, но расспрашивать не стал. – Замороженный йогурт? – Ладно, – согласилась Грейс, – только я плачу за себя сама. – А то! Я работаю в магазине посуды – думаешь, много мне платят? Отсутствие очереди у стойки с йогуртом порадовало Грейс. Она сама не знала, как бы повела себя, если бы увидела знакомых по школе. Или Джейни. Или Макса. От этой мысли у нее на спине выступил пот. Рейф, стоявший впереди, выбирал топпинги. – Что бы взять? Йогуртовые чипсы? Грейс помотала головой. – Не надо, они застревают между зубами. – Умно, весьма умно. – Он посыпал свою порцию йогурта фруктовыми хлопьями, а сверху добавил мармеладных мишек. Грейс взяла гранатовые зерна, потянулась к клубнике и неожиданно сообразила, что автоматически выбирает здоровую пищу, полезную для Персик. Когда все вышло из-под контроля, единственное, что могла Грейс, – ради ребенка заботиться о своем здоровье, поэтому она много чего узнала об антиоксидантах, жирных кислотах класса омега-3 и фолиевой кислоте. Клубнике она предпочла дробленое печенье. – Между прочим, тут в составе сырое яйцо, и можно подхватить сальмонеллез и… На этот раз Грейс посмотрела Рейфу прямо в глаза. И закинула в рот песочную крошку. – Ладно, – вздохнул он, – едем дальше. На кассе Грейс протянула купюру в двадцать долларов, которую ей дала мама. – Стой, мы же договорились – это не свидание! – возмутился Рейф. – Ты не должна за меня платить. – Угощение за счет моей мамы, – сказала Грейс. – И ее бессонницы. – Мило, – кивнул Рейф. – Передавай ей спасибо. Жалко, я не взял побольше мишек. – Ты ведь не против? – Грейс забрала сдачу. – Мой предыдущий парень всегда за все платил сам. – Она повела Рейфа к столику подальше от окон. – Какой молодец. Он тоже учится в нашей школе? Грейс кивнула. – И он – твой бывший? Снова кивок. – Кстати, я обожаю шарады. Подсказка для первого слова?.. Грейс улыбнулась и вытащила ложку изо рта. – Тип, которого я ударила? Его лучший дружок. Глаза у Рейфа расширились от удивления. – Ну ты даешь! – Он это заслужил. – Грейс проводила взглядом молодую мамочку, торопливо катившую за окном коляску. Рейф принялся размешивать в стаканчике с йогуртом фруктовые хлопья, превращая разноцветную массу в радужный водоворот. – Так ты расскажешь мне, за что врезала лучшему другу бывшего парня, почему родители тебя за это не наказали и почему ты больше не ходишь в школу? – Откуда ты знаешь, что не хожу? – Телефон в кармане Грейс коротко прожужжал – пришло уведомление. – Я же не слепой, – пожал плечами Рейф. – Тебе вправду интересно? Он кивнул. Грейс набрала полную грудь воздуха и опять взглянула в окно. Мамаши с коляской уже не было. – Месяц назад я родила ребенка. – Слова сорвались с ее губ, как будто давно просились наружу. Рейф часто-часто заморгал. – У тебя есть ребенок? – Был. Была. Девочка. Я отдала ее на удочерение. – Грейс с трудом заставила себя произнести это. – Она сейчас в очень, очень хорошей семье. – Острая, нестерпимо жгучая боль любви пронзила ее грудь. Рейф задумчиво кивнул. Он продолжал размешивать йогурт, который уже начал приобретать розовато-серый оттенок. – А. Ого. Вот это да. – Парень, которого я стукнула, – Адам, лучший друг Макса, моего бывшего. В первый день после моего возвращения в школу он включил на телефоне запись детского плача. – Грейс пожала плечами, как будто такое сплошь и рядом случается с обычными, нормальными, порядочными людьми. – Я просто сорвалась. – Как ее зовут? Грейс подняла взор. Никто и никогда не задавал ей этого вопроса. Никто не расспрашивал о Персик, ни разу со дня рождения. – Милли, – сказала она. – Амелия. Но я называю ее, гм, Персик. То есть про себя, мысленно. – Скучаешь по ней? Грейс кивнула и сунула в рот ложку йогурта, чтобы Рейф не заметил, как задрожал ее подбородок. – Постоянно. – А твой бывший? – Даже слышать ничего не хотел. Его родители тоже. Он подписал отказ от прав буквально через пару секунд после того, как узнал о ребенке. – И это тот парень, который за все платил на свиданиях? – Когда Грейс кивнула, Рейф откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. – Что ж, благородства официально более не существует. Кому нужен парень, готовый купить тебе замороженный йогурт, но не готовый позаботиться о ребенке? – Ты даже йогурта мне не купил, – заметила Грейс. – Согласен. В наше время ни на кого нельзя положиться. – Сказано это было мягко, без ехидства – Грейс это поняла. Она научилась тонко чувствовать разницу в интонации, с которой ей говорили: «О, ты беременна!» или «О, ты беременна…» Рейф закинул в рот кусочек печенья, который стащил из ее стаканчика. – Правильно сделала, что врезала тому чуваку. Твоему бывшему тоже стоило бы навалять. – Точно! – Грейс вскинула пластмассовую ложку, и Рейф победно стукнул по ней своей. – В следующий раз так и сделаю. – И тебе сейчас… мутно? После того как… Грейс воткнула ложку в йогурт. – Ты всегда задаешь незнакомым людям такие вопросы? – Даже родители не спрашивали ее об этом. По большому счету ее вообще никто ни о чем не спрашивал. С другой стороны, это вполне логично. В эту минуту Рейф, можно сказать, рубил топором плотину, которая сдерживала гигантскую стену воды, грозившую затопить все вокруг. Впрочем, он лишь пожал плечами. – А ты всегда так отвечаешь незнакомым людям? Грейс настолько истосковалась по разговорам, что сейчас охотно ответила бы даже на вопрос продавщицы из соседнего отдела косметики, спроси ее та про фильтр в сушилке для одежды. – Не то чтобы мутно, просто теперь все по-другому. У меня больше нет друзей, родители ведут себя тише воды ниже травы, мне даже сообщения никто не пишет.